Часть 1.

***

Метроном сломался.

Он исправно отсчитывал такты начиная с две тысячи двухсотого года, когда был создан для столичной музыкальной школы. Он тикал ещё в те годы, когда юный отец Дэна терзал нежную лютню и ударял по клавишам пианино неуклюжими пальцами. Высокий, очень худой, очень серьёзный черноволосый паренёк, копией которого заслуженно считался теперь Дэн Софет.

Музыкальная школа в столице Тирны, Азельме, славилась своими выпускниками. Многие из них потом играли при дворе королей. Отец Дэна очень надеялся, что его сын тоже будет обласкан знатью и станет придворным музыкантом. Дэн Софет ван Лиот, десяти лет от роду, ненавидел и отца, и школу, и дворец, и музыкальные инструменты  - все, кроме, может быть, изящной скрипки. Её подарила бабушка, добрая старая женщина, мачеха матери Дэна. Эту скрипку Дэн берёг и на занятия никогда не брал. Он учился играть на ней дома, запершись в самой дальней комнате, и никто не слышал его игры. Лютню он ненавидел больше всех остальных инструментов.

Возможно, поэтому Дэн Софет и достиг таких успехов в игре именно на лютне. Он обладал длинными сильными пальцами, безупречным слухом и великолепным чувством ритма, и поэтому к десяти годам технику юного Лиота уже считали идеальной лучшие учителя школы. Осенью король возвращался во дворец Азельмы, к его приезду готовились танцы, концерты и балы, и музыкальная школа готовила юные дарования в подарок его величеству.

Накануне концерта ученики репетировали весь день, и учитель-лютнист оставил Дэна поиграть в классе ещё на часок.

Сначала мальчик склонился над инструментом, мечтая, чтобы король умер и в стране на полгода воцарилась тишина и не звучало бы никакой музыки. Затем ему стало жалко своей тайной игры на скрипке, и Дэн стал мечтать о том, чтобы в лютне завёлся бы древоточец и за ночь сожрал бы всё, кроме струн. А струны бы поела ржа.

Но ничего этого, конечно, не произошло, и Дэн злобно уставился на стрелку метронома. Метроном сбился с такта и встал.

Как ни старался маленький ван Лиот, стрелка не двигалась. Он положил лютню в кофр и на цыпочках вышел из класса. В школе уже никого не оставалось – вокруг не слышалось ни звука, кроме разве что дыхания и шагов самого Дэна.

В тишине было счастье. Никто не терзал клавиши фортепиано бесконечными спотыкающимися гаммами, не стучал по барабану, постоянно сбиваясь с ритма, не дудел на визгливой флейте, пуская слюни и раздувая щёки от усердия. Дэн вдыхал тишину, плыл в тишине, осязал тишину и пил её крупными глотками.

Говорят, жил некогда простаковский король Арветт Вердос, и когда маги попали в Тирну, принял их с распростёртыми объятиями. Вот, наверное, хорошие были времена! Говорят, этот король очень ценил музыку. Настолько, что стоило музыканту сфальшивить, король велел его казнить. А если узнавал, что музыкант содержит в небрежении скрипку, гитару или другой инструмент, то поручал палачу заставить нерадивого петь. И палачи у короля были особенные, и никто у них не фальшивил, а пел так, что заслушаешься!

Про Арветта Вердоса Дэну рассказал, округлив глаза, старший брат Гудвин Софет ван Лиот, а тот прочёл о нём в библиотеке отца, куда самого Дэна ещё не пускали. Если требовалась ему книга, он просил, и отец шёл в потаённую комнату и оттуда выносил литературу, что была нужна маленькому Дэну Софету. А вот Гуди – другое дело, Гуди взрослый, ему семнадцать лет, и он может взять книгу сам. Он и эту, про палачей короля Вердоса, обещал Дэну – но только в обмен на услугу.

Вспомнив об услуге и вожделенной плате за неё, Дэн Софет припустил к дому по узкой аллее вдоль школы, а потом по мостовой до поворота и по переулку до самых ворот. Увесистый кофр с лютней бил его по тощему заду.

Утром учеников музыкальной школы выстроили в коридоре, пересчитали, проверили, белы ли рубашки и черны ли короткие, до колен, штаны. Больше всего неудобства причиняли шерстяные полосатые чулки, от которых чесались икры и подвязки которых впивались в подколенки. И новые блестящие туфли с пышными кружевными бантами походили на девчачьи. Дэн страдал. Дома его причесали, прилизали, надушили, повязали на шею ленту, как котёнку и напялили неудобную одежду. И наказали молчать и не вздыхать, играя «Томную деву» на лютне, а когда дойдёт до хоровой части – тогда наоборот, не молчать, а петь, старательно открывая рот и «улыбаться глазками».

При этом отец и мать сами начинали «улыбаться глазками», делая такие гримасы, что становилось страшно. А мать ещё и восторгалась его, Дэна, глазами и ресницами – опять же, «как у девочки». Что им стоило родить себе парочку девчонок? Им, конечно, не разрешили бы играть на инструментах в школе и при дворе, зато они сидели бы дома в обнимку с арфами или ксилофонами и улыбались бы глазками с утра до вечера.

И только Гуди усиленно делал вид, что полностью спокоен и равнодушен, а сам два или три раза поймал взгляд младшего братца и подмигнул ему.

Существование книги про палачей придавало грядущему концерту смысл, поэтому Дэн Софет подавил очередной вздох и сделал «носочки врозь» в строю таких же, как он, маленьких музыкантов. Четыре лютниста, три скрипача, пианист, два гитариста и шесть флейтистов, и ещё четырнадцать человек хора – вот такой состав, от девяти до двенадцати лет, потому что старый король, простак Кардавер Кешуз, любил юные дарования.

Мальчиков посадили в запряжённую четырьмя мулами открытую  длинную повозку, на оббитые сукном сиденья, и повезли во дворец. Все на них глазели. А несчастным жертвам искусства запрещали даже корчить прохожим гримасы. Во избежание подобного безобразия четыре строгих педагога в длинных чёрных мантиях сидели по краям обеих скамей, держа наготове длинные острые палочки. Они виртуозно умели тыкать этими палочками в бёдра учеников – иной раз оставляли маленькие синяки, а порой и кровавые точки.

Дэн дёрнулся и обернулся, когда кто-то запустил ему в голову редиской. Тёплая осень, предшествующая жаркой и влажной зиме, уродило достаточно этой гадости. Стараясь хранить на лице безразличие, Дэн запинал отскочившую редиску поглубже под сиденье, но стрелок не унимался и кинул ещё парочку, подпрыгивая от радости. Он бежал рядом с повозкой и весело пыхтел, а из рук у него торчали хвостики украденных где-нибудь на рынке редисок.

Учитель Ашаз сидел через два человека от Дэна и дремал. Очередная редиска попала ему в голову и сбила шляпу. Озорник, увидев, что перестарался, тут же отстал и скрылся за углом, а учителю на глаза попался лишь Дэн, запинывающий редиску под скамью. Редиска при каждом потряхивании повозки выкатывалась в проём между скамьями. Таким образом, выделив среди остальных преступника, Ашаз поднял с пола шляпу и, не разгибаясь, ткнул маленького ван Лиота острием в лодыжку. На белой полоске шерстяного чулка выступило маленькое кровавое пятнышко.

Подавив вскрик, Дэн Софет ван Лиот принял самое серьёзное, самое равнодушное выражение лица и сел прямо, как подобает ученику музыкальной школы. Этот вид не удовлетворил учителя Ашаза, и он ещё раз уколол ван Лиота, на этот раз в бедро. Тут главное было не заплакать, хотя в носу и глазах сразу защекотало. Было больно и обидно. Но Дэн терпел.

К его облегчению, повозка въехала в ворота зимней резиденции короля и, миновав прекрасную аллею, удивительный сад и диковинный фонтан каскадом, остановилась у крыльца. Чинно и степенно, как маленькие старички, маленькие музыканты и певцы выстроились парами. Впереди и сзади этого строя встали учителя, тоже парами. Вся процессия поплелась в большой танцевальный зал, где уже сидели на надушенных банкетках и стульях гости. Короля, королевы и их сына в зале не было – их места пустовали. Детей проводили на помост, украшенный бесчисленным количеством белых, розовых и бордовых роз. От запаха цветов и духов у Дэна заболела голова. Он покосился на соседей, которых учителя рассаживали по местам – двенадцатилетний пианист был бледнее рубашки, маленькие скрипачи, похоже, находились на грани обморока.

Едва заметно скривившись, Дэн сел на подставленный ему стул и расчехлил лютню. В зале шумели, ходили туда-сюда, раскачивались на стульях не меньше трёх десятков людей. Входили и выходили и другие – похоже, всё одни только простаки. У Дэна не было такого особого нюха на магов, как, например, у его матери, но он иногда угадывал, простак перед ним или нет. Чтобы точно понять, надо начать играть – простаки отзываются на музыку, а маги реагируют на самого музыканта.

Вошёл король. Старый, кривоногий, в узких полосатых кюлотах с пряжками у колен. Его жена, гораздо моложе, сухая и тонкая, как зимняя ветка, и сын, нескладный человек лет сорока, вечный принц, следовали за Кардавером Кешузом, как две вытянутые утренние тени. Король оделся довольно скромно – в тёмные серые и синие одежды, всего четыре слоя, и туфли простые, стоптанные и без задников, хоть и с заметным каблуком. А вот королева и принц надели столько слоёв, что и не сосчитать. Пышность одежд только подчёркивала их худобу – из  кружев, воланов и лент торчали жилистые шеи, костлявые руки и тощие лодыжки.

Хрупкий, синевато-бледный пианист играл первым. Со своего стула Дэн Софет исподволь наблюдал за залом и в особенности за королевской семьёй.

«Если засечёшь хоть одного Светлого мага, ничего не делай! – предупредил Дэна Гуди. – Но если ни одного… тогда действуй! Мы ещё поднимем в этом городишке бурю!»

Когда через четыре пьесы очередь дошла до Дэна, его пальцы онемели от напряжения. Под прожигающим насквозь взглядом учителя Ашаза мальчик едва не выронил свою лютню. В отчаянии он оглядел зал – смеются? Сочувствуют? Слушатели почтительно ждали. Король приложил к губам платочек, промокнул уголки и медленно улыбнулся. Очень медленно. Его губы растягивались как будто против воли. Зубы у короля были, наверное, вставные – крупные, белые, блестящие. Королева посмотрела на мужа, кивнула и тихонько зааплодировала ван Лиоту. Зрители тоже вежливо похлопали, и Дэн, наконец, справился с лютней и начал играть.

В его игре была целая гамма эмоций: тысячи часов скучных занятий, когда за окном светит солнце, а тебе надо сидеть смирно перед пюпитром; усталость и резь в пальцах; отчаяние, что его побьют, если он не сыграет, как надо; боль в горле после вокальных упражнений; трясущиеся от страха колени на каждом публичном выступлении или на экзаменах. Но больше всего мальчик вложил в музыку ненависти. О, как он ненавидел свою лютню, как он мечтал, что лопнет её лакированная дека, что струны перелопаются одна за другой, как со звуком выстрела переломится пополам гриф. Дэн закрыл глаза, представляя смерть инструмента, и вдруг струны действительно начали лопаться. Две или три ударили по пальцам, другие ожгли щёку и подбородок. Дэн Софет закончил соло на остатках струн жалким подобием аккорда, встал и поклонился. На пол упало несколько капель крови и слезинок.

Ему аплодировали стоя. У Дэна даже перехватило дыхание от нахлынувших на него простацких эмоций! Это было прекрасно. Хорошо, что Гуди научил его, как поступать. Мальчик представил себе, как от этих людей к нему идут невидимые тонкие струнки, похожие на паутинки. Их можно потянуть к себе, можно намотать на кулак, чем Дэн и занялся.

«Много на себя не бери, тебе не надо – много! – поучал брат. – Когда почувствуешь, что как будто напился воды по самое не хочу, будет в самый раз. И тогда уже…»

И Дэн Софет ван Лиот действительно почувствовал некое состояние, будто он наполнен. Даже захотелось рыгнуть. Эмоции-струнки звенели, натянутые на его маленький кулачок. Дэн поймал взгляд короля и улыбнулся. Король слабо растянул губы, но страшных белых зубов обнажить не успел – упал с кресла лицом в ковёр и жутко всхрапнул.

Стало очень, очень тихо. Но не так, как накануне в школе, а иначе. Тишина была зловещей. В этой тишине Дэн слышал, как дышат люди, как кто-то из маленьких музыкантов пустил струйку мочи, как встают с кресел слушатели. Королева упала на колени возле его величества Кардавера Кешуза, а вечный принц, который только что получил возможность сменить титул, коротко, нервно засмеялся. Смех его тут  же заглох.

«Никто не заподозрит плохого, - горячо убеждал маленького брата Гуди, - это даже… это даже не убийство! Он такой старый, что все только и ждут, пока он помрёт, со дня на день ждут! Но едва он помрёт, как начнётся. Мы сможем понять голову. Это лишь на краткий миг, но нам и его хватит для восстания! Ты понимаешь?»

Дэн Софет думал, что понимает. Он так думал до этого момента. Теперь же он чувствовал только боль в рассаженных лопнувшими струнами пальцах и подбородке. До тех пор, пока учителя не начали собирать растерянных детей и выводить из зала, мальчик просто стоял и сжимал покалеченную лютню. И шмыгал носом. Он казался младше своих лет, очень худой, темноволосый, бледный, черноглазый мальчик.

К ван Лиотам пришли тем же вечером. Это был Светлый маг, и с ним четыре городских стражника. Маг прошёл по комнатам небольшого и неуютного дома, сунул нос во все щели и уголки, встал возле стола в комнате, считавшейся гостиной, столовой и кабинетом отца, и задумчиво почесал подбородок. Стражники стояли у дверей, чтобы ван Лиоты никуда не делись из комнаты. Отец сидел на краю дивана, выпрямив спину, мать жалась к буфету, Гуди и Лиот ёрзали на стульях по обе стороны дивана.

- В доме зарегистрировано три мага ордена Теней, - сказал он. – А я вижу четверых.

- Но Дэнни ещё слишком мал, - возразила мать. – К тому же он никогда не проявлял способностей...

- Это тот мальчик, который был на концерте? – уточнил Светлый. – Встань-ка, маленький музыкант! Можешь сыграть нам какую-нибудь пьеску?

Он говорил так, будто Дэну было года три-четыре, не больше. Обмирая от нехорошего предчувствия, мальчик взял в руки отцову лютню и сыграл этюд, старательно делая множество ошибок.

- Ля-ля-ля, - небрежно прервал его игру маг. – Как только такую бездарность взяли на королевский концерт? Всем выйти вон, - Светлый махнул рукой, глядя только на Дэна. – Малыш расскажет мне, что видел.

Мать поспешила вывести Гуди, но отец продолжал сидеть на диване.

- Эн ван Лиот, я всего лишь хочу опросить свидетеля, - раздражённо закатил глаза Светлый, - не надо усугублять. Вас пока ни в чём не упрекают, вы же недавно отмечались!

Отец встал и деревянными шагами удалился из комнаты. Два стражника встали у двери, двое – возле окон.

- Меня зовут Чезаре Роз, - маг протянул мальчику руку. У него были длинные сухощавые пальцы, как у музыканта. И подушечки пальцев сплющенные и мозолистые. Но Дэн руки пожимать не стал, а лишь съёжился за лютней и притих. – Такой большой, умный мальчик, ты же мне поможешь? Я знаю – вам нелегко живётся… У вас трудная жизнь. Если ты сейчас скажешь то, что я хочу услышать, твоя семья получит некоторые привилегии.

Дэн Софет крепче сжал лютню.

- Мне надо знать, малыш, как ты играл на концерте, - Чезаре дотронулся до тонких незаживших порезов на правой руке Дэна. – Ты же очень хорошо играл, да?

Дэн покачал головой. Говорить он не осмеливался.

- Вот как! А твои учителя говорят, что ты сорвал овации! Но я не об этом тебя спросить хотел, - Чезаре присел на корточки возле стула, заглядывая в лицо мальчику. – Ты был эмоционально открыт. Это такой особый предел чуткости… когда ты чувствуешь эмоции других. Понимаешь меня? Ощущал это?

Мальчик ёрзнул на стуле, пытаясь отгородиться от Светлого. Но потом немного подумал и кивнул

- Ощущал, - еле слышно промолвил он. – Я не использовал магию, эн Роз!

- Я знаю, - покровительственным тоном ответил ему Чезаре. – Будь это так, мы засекли бы магический фон! Но ты действительно ещё слишком мал, чтобы понимать, как использовать свои и тем более чужие эмоции.

Он сказал это таким самодовольным тоном, что Дэнни разозлился. Будь он действительно слишком мал – Гуди не посвятил бы брата в свои таинственные дела и не...

- Но находясь на том пределе чуткости, о котором я только что сказал, ты мог почувствовать мага. Того, который убил короля!

Дэн замер. Ни шмыгать, ни ёрзать он уже не мог – его словно приморозило к стулу. Маг неверно истолковал это оцепенение и очень обрадовался.

- Я так и думал, малыш! Это было совсем легко! Ты видел его – того, кто колдовал на короля?

Дэн тихонько покивал.

- Я не уверен, - сказал он шёпотом. – Совсем не уверен.

- С этим разберёмся уже мы, - рассмеялся Чезаре. – А ты за содействие Ордену Отражений будешь…

Светлый маг запнулся, словно ещё не решил, чем  наградить маленького будущего Тёмного мага.

- Будешь у нас на хорошем счету.

Дэну меньше всего хотелось быть на хорошем счету у Светлых магов. Но сейчас главное было действовать согласно плану Гуди, и он сказал:

- Это был принц Ромил Кешуз… и учитель Ашаз.

- Тебе показалось, что их двое? – подозрительно спросил Чезаре Роз. – Это точно?

Дэн снова покивал.

- Оба не проходят по нашим спискам, вряд ли они сами владеют магией, - задумчиво сказал Светлый. – Не заметил ли ты ещё кого-то, кто?

Дэн ощутил некое давление, исходящее от мага. Как будто тот против воли что-то тянет из него. Вот сейчас вытянет всю правду, и тогда всю их семью убьют! Мальчик всхлипнул и выдавил из себя слёзы.

- Я боюсь учителя Ашаза! – старательно вспомнив былые обиды, нанесённые жестоким преподавателем, Дэн заплакал… почти по-настоящему. Обида, острая и незажившая, сильная эмоция – на мага, уже подстраивавшегося к чувствам ребёнка, она подействовала. Светлый принял всплеск и разделил, почти не прилагая никаких усилий. Зато на мгновение он приоткрылся сам, и Дэн Софет понял, что маг холоден и расчётлив, что враньё мальчика его не слишком убедило, и, самое главное, что основная эмоция Светлого сейчас – желание стереть весь орден Теней, начав с конкретной семьи.

Возможно, это было навеяно раздражением, возможно, что эн Чезаре Роз не собирался прямо сегодня убивать ван Лиотов или даже арестовывать их. Но нервы мальчика не выдержали. Он вскочил со стула и замахнулся на Чезаре лютней.

Ударить не успел – краткая вспышка внутри, яркая и слепящая, заставила Дэна расстаться с сознанием на целую секунду. Он хотел причинить боль всем вокруг – Светлому магу, учителю Ашазу, отцу и даже брату. Но и сам оказался под ударом. Выронив хрупкий инструмент, Дэн закрыл ладонями глаза, взвизгивая и рыча от боли, которую по неопытности нанёс сам себе. Его словно резало на куски.

Затем Дэн Софет смог открыть слезящиеся глаза и увидел, что Светлый лежит на ковре, скрюченными пальцами скребя ворс, трое из стражников прижались к стенам, медленно, трясущимися руками поднимая ружья, а четвёртый сползает по двери, выронив оружие.

- Не стреля-а-ать, - прохрипел Чезаре. – Успокойся, малыш, я… отличный аффект… я не ошибся в тебе. Итак, тебя использовали как оружие учитель Ашаз, которому, очевидно, заплатил принц Ромил.

У него сбоку изо рта текла кровь, и сел он не сразу, однако говорил, хоть и хрипло, но разборчиво. Дэн всхлипнул и вернулся на свой стул, ухватившись за сиденье обеими руками. Один из стражей, чуть пошатываясь, встал за спинкой стула, положил ладони на плечи Дэна и замер.

- Ну-ну, не бойся меня, - сказал Светлый. – Я забираю тебя с собой, но это не значит, что тебе грозит опасность. Совсем наоборот, малыш. Если я тебя не заберу, тебя и твоих родных скорее всего убьют – зачем кому-то знать, кто причастен к смерти короля?

- Вы хотели нам зла, - выдавил подавленный, потерянный Дэн. – Я видел, что вы хотите нам зла! Смерти!

- Я Светлый маг, малыш, я не могу хотеть зла, - в голосе Чезаре снова появились самодовольные нотки.

Стражники вывели Дэна Софета в прихожую и велели его матери собрать тёплые вещи, обувь и дать ребёнку его любимые игрушки. Мальчик, услышав про игрушки, исполнился презрения и к магу, и к страже, но смолчал. Когда мать протянула кофр с подаренной бабушкой скрипкой, Светлый покачал головой – нет, нельзя.

- Инструмент, наверное, ценный, - сказал он.

Но Дэн полагал, что дело в эмоциях – музыка оказалась отличным проводником эмоций!

Из-за плеча отца высунулся встрёпанный, бледный Гуди. На его подбородке красовался свежий синяк. Дэн пригляделся внимательней к родным – так и есть, их задело его аффектацией. «Я не знал, что так могу», - подумал мальчик и насупился.

- Прости, братиш, - шепнул Гуди. И приоткрыл на груди рубашку. Дэн увидел край какой-то старой книги и слабо улыбнулся. Он был уверен, что его казнят, так что книга ему вряд ли уже пригодится.

Мать рыдала, отец угрюмо топтался на пороге, но Светлый маг немногословно обещал им, что с младшим сыном всё будет в порядке.

- Поменьше выходите из дома, вам пришлют вызов, - сообщил он сухо и вывел юного музыканта из дома.

Больше Дэн Софет ван Лиот родителей так и не увидел.

***

Неизвестно, кто стал причиной очередного покушения, а кто – его инструментом, но  утром стало известно, что принц Ромил отправился к Спящему богу вслед за отцом. Пожилая королева пыталась удержать власть. Мать внебрачного сына Ромила Кешуза явилась в столицу с мальчиком четырнадцати лет и была арестована. И жители Тирны разделились на два лагеря – тех, кто поддерживал королеву и тех, кто был за юного бастарда. Это была именно та буря, которой грезил юный Гуди, а с ним и ещё несколько таких же, как он юнцов. Пользуясь тревожными настроениями в летней столице, они попытались упрочить положение Тёмных магов в Тирне. Кто ими управлял,  Софет узнал лишь через несколько лет.

А пока же он оказался в доме молодого Светлого мага по имени Чезаре, и ему было некуда идти. Тёмных магов, походя обвинённых в заговоре, простаки выискивали по одному и нападали толпой. Заканчивались такие встречи плохо: Тёмные или старались не применять магию и погибали, или применяли, и тогда попадали в облавы. Светлые, возмущённые произволом зарегистрированных и подконтрольных магов ордена Теней, которые посреди бела дня смели конфликтовать с простыми людьми, не утруждали себя разборками – кто прав, а кто нет. Тёмных арестовывали и изолировали. Тех, кто выживал.

Чезаре, принося эти новости в свой дом и сообщая их Дэну, только вздыхал.

- Похоже, малыш, никому нет дела до справедливого следствия, - говорил он. – И боюсь, если я приведу тебя в качестве свидетеля в наш Комитет – нам обоим не сносить головы.

Дэн по большей части отмалчивался, но прошла неделя, и он заговорил. Невозможно молчать целыми сутками, особенно если единственный человек, с кем ты можешь побеседовать, ведёт себя вполне дружелюбно.

А Чезаре Роз вёл себя очень дружелюбно! Он готовил Дэну нехитрую еду и как мог прятал его от своих посетителей – к нему то являлись простаки с какой-нибудь просьбой, то коллеги-маги.

- Мне придётся что-то сделать с тобой, - сказал Роз, придя домой однажды вечером. Мимо их окон куда-то бежали люди. Дэну показалось, что они преследуют женщину.

- Вы меня убьёте? – дрожащим голосом спросил мальчик.

- Что? – Чезаре плотно занавесил шторы и устроился в кресле возле курительного столика. Курить он любил. Его вечерний ритуал содержал не менее десятка различных священнодействий с трубкой и табаком. – Убить тебя? Я ведь не палач какой-нибудь, Дэнни! Я хотел предложить тебе на время стать моим учеником.

- Учеником Светлого мага? – опешил Дэн.

Он растерялся, как никогда. Гуди учил его магии тайком от родителей, считавших, что раньше тринадцати лет за это браться не стоит. Но это была магия ордена Теней, использование сильных отрицательных эмоций, на развитие которых Гуди с Дэном потратили немало усилий. Маленький Дэн учился забирать, преумножать и использовать сильные эмоции простаков, не пытаясь даже приближаться к магам. И, к чести его старшего брата, научился Дэн Софет неплохо.

У Светлых же порядки были иные. Во-первых, они заведовали положительными эмоциями, в случае чего умея преобразовать отрицательные – злость в добродушие, ненависть в любовь и так далее, а что касалось сильных эмпатических ударов – Светлые разделяли. Если Светлый разделил твою эмоцию, то пиши пропало – полностью силу этой эмоции тебе уже не восстановить. Многие Тёмные маги, многажды принимавшие бой со Светлыми, поплатились за свою неосторожность: они больше не могли достичь былого уровня, их эмоции не восстанавливались. В борьбе против Светлого Тёмный мог впасть в аффектацию – в таком состоянии ему уже сложно противостоять, хотя состояние и длится совсем недолго. Но тут приходила иная беда - достичь состояния аффекта, используя свою ключевую эмоцию, Тёмный, попавший под разделение больше двух раз, уже не мог. Кроме этого, несколько Светлых магов, окруживших одного Тёмного, могли полностью взять под контроль его чувства. И тогда выйти в состояние аффекта не представлялось уже возможным.

Вот то, что маленький ван Лиот усвоил из уроков брата. Противостоять Светлым в одиночку невозможно, при поединке Тёмный может победить лишь с помощью подлой уловки или неожиданного аффекта. Именно это и произошло в доме ван Лиотов, когда Дэн ударил первым, но то была чистая случайность.

- Ты очень сильный маг, Дэнни. Вообще у Тёмных особенно сильны дети и подростки, - сказал Чезаре, выбирая из четырёх разложенных в ряд трубок. Взял одну, вишнёвую, подержал в руке, словно взвешивая, потом отложил в сторону. Выбрал другую, чёрного дерева, старую, с трещинкой в чубуке. И задумался над ящиком с крошечными, на две-три набивки, табакерками.

- И что? Вы думаете, я смогу стать Светлым? – с вызовом спросил Дэн. – Отец меня убьёт, если узнает.

- Мы можем сделать вид, что ты мой ученик, - приоткрывая ногтем крошечную табакерку, сказал Чезаре. – Я не стану тебя уродовать, заставляя делать то, чего ты не захочешь. Но учиться тебе, конечно, не помешает. Ты когда-нибудь думал, каким магом станешь?

- Я принадлежу к магам ложи Боли, - гордо сказал Дэн. – И я хотел бы стать палачом.

- Вот как, - Роз аккуратно закрыл одну табакерку и взял другую. Набивая трубку, он, казалось, не обращает внимания на эмоции юного мага. – Ваша семья зарегистрирована как маги-стихийники.

Дэн смутился и отвернулся к окну.

- Не буду я изображать вашего ученика, - буркнул он.

Чезаре Роз не ответил – он, наконец-то, закурил, пуская в потолок светлый ароматный дым. Молчание длилось достаточно долго, чтобы Дэн понял, как соскучился по разговорам. Целую неделю он говорил разве что «да» и «нет». Но прерывать тягостное молчание первым он не хотел.

- У меня для тебя есть два подарка, малыш, - сказал Чезаре, - чтобы ты понял, насколько мы с тобой сейчас зависим друг от друга.

Дэн непонимающе уставился на мага.

- Я был на службе сегодня, - после долгой паузы сказал Светлый. – Твой брат заключён в тюрьму, а родители отправлены в ссылку. Они живы и здоровы, - поспешно добавил Чезаре, увидев, как вскинулся мальчик. – И будут живы и здоровы ещё какое-то время.

- Ты… ты арестовал мою семью? – не веря своим ушам, спросил Дэн. – Моих маму и папу? Гуди?

- Твой брат применяет Тёмную магию против простаков, - сообщил Чезаре. – Собрал целую банду и убивает людей целыми семьями!

- Так им и надо, - убеждённо сказал Дэн. – Гуди говорил, что он будет бороться! Эти люди сами убили бы нас, если бы могли!

Он почувствовал, как в нём поднимается былая ненависть. Маг ещё не успел разделить эту эмоцию, и если её беречь и использовать разумно – то и не разделит! Поэтому Дэн изо всех сил старался оставаться спокойным.

- Не волнуйся, малыш, - покровительственно сказал Чезаре. – Я постараюсь, чтобы его судили справедливо! Всем должно быть ясно, что подростки сами по себе так действовать не будут: это им не свойственно. Они слишком ещё незрелые, и их эмоции, хоть и очень сильны, тоже не дозрели до борьбы. Тот, кто использует таких, как твой старший брат, очень циничны. Вот они-то и есть настоящее зло. Я сам занялся этим делом, чтобы Гуди ван Лиот остался цел!

Из этих слов Дэн понял лишь, что Чезаре оправдывает брата. И считает, что виноват кто-то другой. Это его немного успокоило.

- Но мама… и отец? Почему их отправили в ссылку?

- Чтобы они ненароком не вмешались в процесс, - в голосе Чезаре Дэн снова услышал самодовольство. Этот человек словно был уверен в своих безграничных возможностях. – Ведь речь идёт об их сыне. Сыновьях, - поправил он сам себя, глядя на Дэна сквозь дым. – Сегодня я говорил с ними, правда, разговор вышел недолгий. Ты сможешь найти их позже, когда в Азельме станет поспокойней.

Чезаре докурил, вытряхнул из трубки пепел в коричневое глиняное блюдце и извлёк из-за кресла задвинутый туда чемоданчик. Совсем небольшой – поместиться там могло не многое! Щёлкнул двумя золочёными пряжками, открыл оббитое красным шёлком нарядное нутро чемодана и достал скрипку в потёртом футляре и старую, с пожелтевшими страницами книгу.

- Я знаю, что для тебя дорого, и я попросил твоих родителей передать это тебе, - сказал он.

Весь его вид сейчас говорил Дэну: «Видишь? Я – добрый!»

Дэн  предпочёл бы грубость и резкость – легче было бы не верить Светлому и держаться против него.

Книга была та самая, про магов, королей и палачей. Больше половины её заполняли рисунки людей с предельно точными анатомическими подробностями и указаниями, как сделать человеку по-настоящему больно, а как от боли избавить . От книги так и веяло стариной – хрупкие рыжеватые страницы пахли пылью и древностью. От скрипки исходил привычный запах дерева, полироли и дома.

Дэн взял и то, и другое. Чувства, переполнявшие его, были далеки от любви, но благодарность к Чезаре он ощущал.

- Можешь идти к себе, малыш, - Светлый закрыл глаза, откинулся в кресле, словно собирался подремать. – Если ты будешь играть на скрипке – постарайся не угробить всех вокруг.

 

***

Дэн Софет ван Лиот, Тёмный маг, с рождения принадлежащий ложе Боли, был учеником Светлого мага по имени Чезаре Роз четыре года. Юный король Грет Кардавер Второй Кешуз преодолел невзгоды, при помощи верных ему людей вступил на трон,  женился и зачал дитя, а для Софета ничего не изменилось за эти годы. Чезаре работал в комиссии по выявлению незарегистрированных Тёмных магов, а в это время в его доме за книгами сидел один из них. Никто и не думал продлевать его регистрацию. Его вообще вроде как не было, Чезаре даже дал ему новое имя. Теперь Дэна Софета ван Лиота звали Дэниэл Альсон. Чезаре по-прежнему называл мальчика «Дэнни» и «малыш». Первое Дэна устраивало, на второе он просто не обращал внимания. К четырнадцати годам он вырос худощавым, высоким и угрюмым. Тёмные волосы свисали длинными прядям, наполовину скрывая чистое бледное, очень вытянутое лицо с глубоко посаженными чёрными глазами. Дэн имел привычку сжимать губы, хмуриться и отмалчиваться, если его спрашивали то, что ему не нравится. Все знакомые Чезаре Роза сходились в мнении, что ученик у него очень уж замкнутый и зажатый мальчик. Иногда они пытались разговорить его или даже развеселить. Дэн уходил от общения как мог. Лицемерие претило ему.

Но Светлой магии он всё-таки обучался. Он учился распознавать эмоции, учился их контролировать и – что самое неприемлемое для Тёмного мага – разделять. Оказалось, что вся теория Светлой магии вмещается в два или три урока, зато практика бесконечна. Оказалось, что к каждой эмоции Светлый маг должен иметь особый подход. Что разделять радость – занятие далеко не столь приятное, как кажется. Что при разделении боли ты испытываешь половину этой боли сам. Что разделяя страх, ты постепенно отучаешься бояться, а это не всегда хорошо для тебя.

И всё-таки Дэн родился в семье, принадлежащей к ложе Боли. Да, его мать управляла стихиями, была отличным погодником. Маги-погодники сами по себе принадлежали к гильдии Пяти Стихий и жили отдельными от всех общинами. Однако мать наперекор  обычаям своей общины вышла замуж за мага Боли, превосходного целителя и книжника. В его коллекции были книги, как лечить людей и как их калечить. И то, и другое проистекало из одного источника – Боли. И Дэн Софет, чем старше становился, тем внимательней вчитывался в драгоценную книгу, которую ему передали. Она одна осталась связью с его семьёй и его ложей.

Чезаре оказался вовсе не тем учителем, о котором может мечтать ученик. Но во всяком случае, Дэн был вынужден это признать, эн Роз проявлял и доброту, и терпение, которых так не хватало ему в музыкальной школе. Чезаре не заставлял часами сидеть и корпеть над скучным трактатом, не тыкал мальчика заостренной палкой, не принуждал заучивать наизусть абзацы и главы. Книгам он придавал вопиюще мало значения.

- Это мёртвые слова мёртвых людей. Что они могут знать о том, как мы сейчас живём? Они не знают о нашем новом короле, который глуп и не уверен в себе, не знают об облавах на Тёмных магов… и вообще твердят своё, одно и то же, повторяют год за годом одинаковые вещи. А мир меняется!

- Но ведь магия остаётся прежней? – спрашивал Дэн, тараща тёмно-карие глаза.

- Светлая магия – да. Мы ничего не меняем. Светлая магия совершенна и безупречна, в отличие от Тёмной. Именно поэтому вы можете оказаться сильнее в любой момент, малыш.

Дэн не понимал. Как так?

- Несовершенное меняется. Совершенное не успеет подготовиться к какой-нибудь каверзной перемене и сломается, тогда как несовершенное пойдёт себе развиваться дальше.

Дэн Софет старался запоминать, но к пониманию этих слов пришёл далеко не сразу.

Другим подарком судьбы Дэнни считал музыку. У него не было возможности ещё раз проверить свою силу на зрительном зале. Дэну хватало ума не тренироваться на Чезаре, но на его нечастых гостей он ближе к четырнадцати годам уже начал посматривать с интересом. Музыкальные пристрастия ученика Чезаре Роза оставались пока что неоцененными, так как помимо магии гостей мало что интересовало. Они потягивали горячее вино из толстостенных глиняных кружек и обсуждали, как должно Грету Кешузу править государством, в котором истинную власть давно поделили Светлые маги.

По представлениям этих людей, которых Дэнни по ошибке всегда считал друзьями Чезаре Роза, ученик мага должен прислуживать и вообще «знать своё место». Чезаре всегда ладил с Дэном и не старался никак подчеркнуть его зависимое положение. Мальчик не желал слушать беседы Светлых магов, но они постоянно требовали принести хлеба, фруктов, сладостей, печенья, желали подогреть вино посильнее или немедленно получить стакан холодной воды. В один из вечеров магов собралось уж очень много  - не меньше десяти человек. Дэнни был уверен, что пожелай они – и их стол бы не пустел, и их вино бы не остывало. Однако они считали, что ученику полезно побегать и поприслуживать. Чезаре вначале останавливал их или сам шёл помогать Дэну, но потом беседа увлекла его. Дэн Софет просто сбился с ног, пока маги, наконец, не наелись и не напились.

Мальчик уже хотел потихоньку улизнуть в свою комнату, когда услышал громкую беседу двух магов:

- Надеюсь, с их смертью с ложей Боли будет покончено, - говорил один, совсем молодой, даже младше, чем Чезаре. – Они, кажется, последние оставались на свободе.

- Как вообще им удалось уйти из-под присмотра Железных стражей? – удивлялся второй, постарше.

Дэн пробрался между стульями, собирая на поднос кружки, и замешкался возле скамьи, где сидели эти двое. «Ложа Боли» - сказал один из них. Этого было достаточно, чтобы мальчик насторожился.

Он заметил, что и Чезаре как-то насторожился и напрягся, глядя в сторону беседующих магов. А те, будучи под хмелем, не пытались говорить потише.

- Да прикинулись они, понимаешь. Им по-хорошему же позволили жить себе потихоньку, под присмотром, они ж совсем ослабели после того, как сыновей-то потеряли, - охотно рассказывал молодой маг. – Нельзя всё время наблюдать за теми, кто ничего не делает! А тут подвернулся им парень с проклятьем, что ты будешь делать?

- Что за проклятье? – удивился маг постарше.

Дэн, прижимая к боку поднос, придвинулся ближе к скамье.

- Видишь ли, друг Тревис, ходил там у них парень молодой, который подвернулся несколько лет назад под руку какому-то колдуну из местных. И сразился с ним в поединке.

- Магическом? – уточнил маг постарше.

- Точно так. А с тем колдуном была ещё какая-то, понимаешь ли, дама. По слухам – из наших. Парень-то победил, да только перед кончиной они успели ему судьбу завершить. И сказали, что если такие ж, как они двое, ему не встретятся да и не помогут – жить ему ровненько  год, и с закатом последнего дня умереть в страшных муках.

- Так постой, разве простой местный маг сумеет такое?

- Иртсан, - смакуя загадочное название дальней страны, сказал молодой маг. – Иртсанцы и не такое могут. Им убедить Спящего в изменении его снов – раз моргнуть!

- Выходит, эти двое вызвались помочь ему? Сняли проклятие?

- Правильно думаешь, - согласился молодой маг, похлопав старшего по плечу. – Ну, включили они свою Тёмную магию, сняли проклятие, да тут мы с нашим отрядом их и засекли.

Дэнни даже забыл, как дышать. Неужели речь о его родителях?

Да нет, не может быть. Разве отец будет рисковать ради какого-то незнакомого юного Светлого мага?

- Парень, надо сказать, бросился их защищать. Мы, дескать, Орден Отражений, ему помочь отказались, а вот они, Тёмные, помогли. Ну, слово за слово, мы их приговорили и на закате казнили. А тот парень, за то, что защищал и дрался за них, встал с ними к стенке. Так что и его. Прямо точно на закате – солнце, надо сказать, было тогда красное, как в крови тонуло.

- Как их звали? – тихо спросил Дэн.

- Кого? – удивился нетрезвый молодой маг.

- Магов. Тех, кого казнили.

- Иди, малыш, иди, - негромко велел Чезаре. Лицо его ничего не выражало, как будто все эмоции пропали начисто.

- Не, чего это ты его гонишь? – молодой маг встал со скамьи и полез к ученику обниматься. – Хороший у тебя подмастерье растёт, Чез! Толковый. Я тебе что расскажу – эта лллложа Боли, она просто ужасна. Прикрывались тем, что лекари, мол, от боли избавляют и всё такое.

- Как их звали? – Дэн отшатнулся от пьяного, грохнул об пол подносом с кружками и тарелками.

- Ван Лиоты какие-то, - сказал маг постарше, внимательно глядя на подростка.

Это был первый случай, когда Дэн Софет ван Лиот открыто использовал энергию семейной эмоции. Он не думал, что при таком скоплении Светлых магов может утратить семейную эмоцию как таковую, не думал, что может оказаться полностью лишённым сил, может, в конце концов, погибнуть физически. Откровенно говоря, мальчик вообще не думал в момент, когда нанёс удар. Ему хотелось видеть всех Светлых в этой комнате мёртвыми. Он отчётливо себе это представил – как они задыхаются и падают, умирая в страшных муках. Представил в чётких анатомических подробностях, как перехватывает дыхательное горло у каждого из магов. Они умрут, а он, Дэнни, переступит через их ещё тёплые тела и отправится в свою комнату. Там он возьмёт книгу и скрипку. И уйдёт навсегда из Азельмы. А может, и вовсе из Тирны.

Светлые маги, сидевшие перед ним, и впрямь оба схватили себя за шеи. Они сипели и задыхались. Нехорошо, судя по всему, стало и Чезаре Розу. Но десять Светлых магов на одного юного Тёмного – слишком большой перевес, даже если этот Тёмный впал бы в аффектацию.

Но он не успел войти в состояние аффекта из-за Чезаре.

Держась за горло, как и двое его собеседников, учитель Дэна одной рукой дотянулся до ученика и обнял его за плечи. Остальные маги застыли в самых разных позах.

- Я забираю твою боль и разделяю её, - сказал Чезаре очень тихо, но внятно. – У тебя несколько секунд, чтобы бежать. Так беги же, малыш.

Спустя долгое время Дэн Софет вспоминал эти слова неоднократно. И в его воспоминаниях голос Чезаре Роза не дрожал и не прерывался. Как если бы маг не задыхался…

Часть 2.

***

Комитет по выявлению незарегистрированных Тёмных магов в 2326 году работал как никогда активно. Но столкнувшись с бродячим магом по прозвищу Чёрный Скрипач, оказался бессилен. Ходили слухи, что этот маг очень молод, но уже невероятно силён. А силы свои он черпает в музыке. Вернее, в тех эмоциях, которые эта музыка вызывает.

Никто в комитете не мог сказать, как хотя бы выглядит Чёрный Скрипач, хотя специалисты сталкивались с ним несколько раз на площадях и рынках больших городов по всей Тирне. Из описаний Светлых магов ясно было лишь, что у Скрипача длинные тёмные волосы, свисающие так, что скрывают лицо, и очень бледная кожа.

Чёрного Скрипача обвиняли в том, что он укрывался от Светлых, в том, что он не регистрировался, в том, что он покушался на магов Ордена Отражений. Говорят, даже сумел убить двоих. Однажды в городке на юге Тирны Скрипач собрал почти всех жителей на ярмарочной площади и заставил их прыгнуть в реку. Пять человек захлебнулись и утонули, шестеро покалечились в давке. А ведь он всего лишь играл на скрипке!

В отдалённой деревушке у границы с мрачным и таинственным Иртсаном, где жили ссыльные поднадзорные Тёмные маги, Чёрный Скрипач объявился в конце зимы, когда уже зарядили заунывные весенние дожди и воздух пропитался сыростью. Здесь, в тяжёлых условиях, почти лишённые эмоций, окружённые бесчувственными стражами, доживали свой век многие волшебники. Комитет по выявлению давно надеялся, что Скрипач заглянет в эти места.

Здесь четыре года назад подселили к пожилой вдове юношу, семнадцати лет. Юношу обвиняли в терроризме, но, имея снисхождение к его юному возрасту, помиловали и сослали вместе с ещё двумя-тремя такими же сопляками. По слухам, молодой человек мог быть братом Чёрного Скрипача. Сложно сказать, кто именно распустил эти слухи – но по мере продвижения Скрипача по стране уверенность в них у Светлых магов всё крепла.

Ссыльная деревушка, с полустёршимся даже в памяти старожилов названием – то ли Сонная, то ли наоборот, Бессонная, находилась в самом неудобном для селения месте. Свет ей заслоняла горная гряда с юга и юго-востока, шустрая речушка то пересыхала, оставляя зловонное болотце единственным источником воды, то вдруг вздувалась, заливая огороды, дорогу и пастбище. За недостатком дневного света на огородах одинаково худо росли все овощи, дети родились сплошь рахитичные, а подавляющее число жителей деревеньки постоянно ощущало равнодушное уныние и почти не испытывало душевного подъёма. От плохой воды часто болели люди и козы. По скверным дорогам в деревушку редко добирались торговцы, да и торговля тут была плохая.

К началу правления Грета Кешуза в деревушке почти не было местных уроженцев – их осталось три семьи на два дома, а старожил так и вовсе один, изъеденный артритом старик с помутившимся рассудком. Остальное население составляли ссыльные и стражи. Все они были одинаково унылыми, надломленными и безразличными ко всему, кроме еды.

Поэтому, когда в деревеньку то ли Сонную, то ли Бессонную приехали Светлые маги, никто даже не шевельнулся полюбопытствовать – для чего они решили здесь поселиться. Приехали и приехали. Шестеро. Привезли две телеги скарба и провиант. И по слухам, ещё привезут. Еды видимо-невидимо: как заселились в бывший дом Инаши, так и сновали туда-сюда. И мешки с крупами, и овощей корзины, и вина бочонки. И дом подлатали, и во дворе прибрали. Инаши, который перебрался к снохе, задумал было вернуться – сунули в руки кулёк с пшеничным зерном, капусты кочан и бутылку рапсового масла. Разбогатевший мужик до вечера опомниться не мог.

Но поселились и поселились, про то, что они готовят какую-то пакость, никто и подумать не посмел. Ссыльных, как всегда, утром погнали на работы – старую шахту расчищать задумали, решили, пусть туда лучше эти, бесполезные, первыми пойдут. А про Светлых даже и думать забыли.

А вернулись – узнали, что маги заворожили бесчувственных стражей, сделали и сильнее, и как-то бодрее, что ли. Тех стражей, что на шахты с деревенскими ходили, тоже потом заворожили.

Деревенские подумали-подумали, да и решили, что маги поселились в их деревнюшке, чтобы всем тут жилось лучше и веселей. И то сказать – привели к Светлым старейшину, который вовсе загрустил и еле с постели вставал. Светлые старейшину вылечили, стал старейшина ходить прямо, хромать перестал. Пришла к Светлым ссыльная на сносях – пригрели и ссыльную, ребёночка приняли, саму подлечили. А интересно маги-Светлые исцеляют – так, посмотрят на болячки твои, да и кивнут тихонечко. Ни руками не водят, ни слов волшебных не шепчут, ни порошков-корешков не суют, как бабка-ведунья раньше, бывало, заваривала да поила болезных.

Неделю маги жили-были в мире и спокойствии, если не считать частых визитов местных жителей. А потом один из ссыльных, парень совсем молодой и совсем сломанный, взбесился.

Он в шахте взбесился, поранил нескольких сотоварищей, а потом выкарабкался наружу и убежал, спрятался в скалах. Нашли его быстро – он забрался на одиноко растущую на утёсе кривую сосну и громко пел. Пение молодого ссыльного было не лишено мелодичности. Только голос уж очень хриплый, сорванный.

Светлые маги насторожились. Ссыльного они помогли обуздать, чтоб не кусался и перестал петь, а потом забрали его в дом Инаши и сами там закрылись. Будто в засаду засели.

А потом в деревню то ли Сонную, то ли Бессонную приехал бродячий театр. Весёлые люди приехали – парень и две девчонки, показывали представление с куклами, кувыркались, били в бубны, дудели в дудки. Девчонки переодевались так быстро, будто их было десять, а не двое, а парень всё дудел да стучал, и ещё бренчал на лютне.

Вкруг них собрались все  - и деревенские, и ссыльные, и стражи. И маги пришли, кружком обступив безумного парня. Тот шёл тихий-тихий, будто пришибленный.

Бродячие артисты устали, и выпустили вместо себя настоящего музыканта – видно, он прятался в кибитке, пока все не наглядятся, как девчонки платья меняют. Музыкант вышел, тихо ступая, в чёрной куртке, серых брюках и сапогах до колен. Высокий такой, худой, и волосы длинные по обеим сторонам лица падают. А лицо совсем юное – поди, и шестнадцати лет не исполнилось парню. Чёрная скрипка у него была, а смычок – с белым конским волосом.

…Когда музыкант начал играть, маги насторожились, подобрались, и принялись окружать кибитку со скрипачом. Тот играл – музыка текла нежная и прекрасная, такая, что некоторые простаки даже всплакнули, затем скрипач перебил сам себя и перешёл на мелодию весёлую и такую счастливую, что хотелось смеяться и танцевать. Кто-то и пошёл в пляс, а Светлые тем временем встали поближе к музыканту, тоже приплясывая да притопывая. Возле ссыльного парня остался всего один маг. К нему и подошла одна из девушек, миловидная, приятной полноты, довольно высокая, статная. Маг вспомнил, как она ловко танцевала и исполняла акробатические номера, и против воли улыбнулся красавице.

- Я тоже маг, - быстрым шёпотом сказала девушка, игнорируя улыбку Светлого. – Я зарегистрированный Тёмный, стихийник. Мы все в заложниках, в кибитке два ребёнка… Идите к своим, прошу вас, этот музыкант очень силён и очень опасен. Если хотите, я постерегу вашего… подопечного.

Светлый недоверчиво смерил девушку взглядом. Так и есть, она действительно являлась Тёмным магом, но проверять регистрацию сейчас было негде. До ближайшего пункта два дня пути.

- Скажите ваше имя, я вышлю данные на пункт регистрации, - попросил Светлый. Его немолодое лицо уже не выражало неуверенности – только недоверие.

- Сара Натани Форс, - сказала девушка. – Вы слышите, как он играет? Уже заворожил почти всех. Он может оказать воздействие и на Светлых, так что вам всем пора взяться за разделение.

Она помолчала, вслушиваясь в прекрасную мелодию, и добавила:

- Умоляю, эн маг, там моя дочка. Ей всего четыре года.

- Хорошо. Отведёте ссыльного в дом, там и оставайтесь, - Светлый обернулся и указал на один из домишек. – Вот ключ, заприте хорошенько дверь, эна Форс.

- Спасибо за доверие, - девушка обняла мага и поцеловала его в щёку.

- Это лишнее, - как мог сухо сказал маг и быстро пошёл к кибитке, огибая танцующих людей.

Когда все шестеро магов окружили музыканта со всех сторон, они сузили круг и сделали первую попытку разделить – для начала просто отгородить скрипача от танцующих людей. Музыкант откинул волосы с лица, взглянул на тех Светлых, что находились перед ним (на других вертеть головой даже не стал), и приветливо улыбнулся.

Плясовая закончилась. На секунду Чёрный Скрипач опустил скрипку и смычок. Люди – стражи, ссыльные, деревенские – замерли, и Светлые ощутили небывалую энергию, так и прущую отовсюду. Музыкой скрипач заставил все эмоции, разделённые или угасшие, вспыхнуть и объединиться. Даже стражи, доведённые магией до состояния каменных болванов, словно воспрянули. Ибо эмоции – восстанавливающаяся энергия. И чтобы её не было, человек должен стать трупом.

И ядром этой энергии был вовсе не Чёрный Скрипач – он-то как раз оказался снаружи. Ядром оказались Светлые маги. Скрипачу даже не надо было ничего делать – всё сделают чужие руки. Он лишь будет играть на чёрной скрипке, вот и всё.

Скрипач перевёл дыхание и поднял смычок. Он всё ещё улыбался, когда простаки и ссыльные начали сужать кольцо вокруг шестерых Светлых магов.

Четыре Тёмных мага – мужчина, две женщины и подросток со скрипкой – покидали деревню сизым пасмурным вечером. С ними в путь тронулись шестнадцать ссыльных. Гудвин Софет ван Лиот сидел рядом с Дэнни, глядя впереди себя пустыми глазами.

Дэн с ним ещё ни разу за день не разговаривал. Эмоции Гуди ещё не восстановились, и неизвестно было, насколько можно будет их восстановить. Также Светлые маги основательно подчистили ему память – он, похоже, плохо помнил даже, как разговаривать. Девушка, обманувшая Светлого мага и назвавшаяся Сарой Натани, искала среди ссыльных свою мать – не нашла. Теперь она тихонько плакала на плече Дэнни, отчего тот чувствовал себя несколько неуютно.

Кибитка ехала тихо, без скрипа. Два терпеливых вола тащили её по горной дороге мимо коварной безымянной речушки.

В кибитке молчали. Молча и размеренно шли за нею ссыльные.

Уже в глубокой ночи возница направил волов с дороги на сплошь покрытую увядшим чабрецом и ползучим клевером площадку. Здесь можно было остановиться на ночлег – накормить животных, дать отдых пешим. Натани и её подруга развели костры, вскипятили воду для чая, достали мешки с хлебом и овощами, которые Дэнни и Натани забрали из дома магов.

- Здесь немного моркови, капуста, лук, сушеный горох… может, сварим похлёбку? – неуверенно спросила девушка  у Дэна.

- Все слишком устали. Утром кто-то должен встать пораньше, я разбужу… и сварить похлёбку. А сейчас раздайте хлеб и лук.

- Ты не будешь?

- Я не голоден, - буркнул Дэн. – Иди.

Натани приобняла его за плечи, но тут же отпустила и пошла к большому огню, окружённому людьми. Дэн остался у маленького костерка возле кибитки. Он сидел и смотрел на свои пальцы – длинные, тонкие, изящные. Сейчас они заметно вздрагивали.

К нему подсел Гуди. Он изменился за эти четыре года – ёжик недавно обритых волос, очень худое, небритое лицо, глубоко посаженные чёрные глаза. Гуди исхудал и постарел – выглядел он никак не на двадцать один год, ему можно было дать не меньше сорока! Но самое главное – исчезли и задор, и весёлая злость, и юмор в глазах -  всё, чем был Гуди. Куда оно девалось и вернётся ли, Дэн не знал.

Брат жевал кусок черствого хлеба. Дэн слышал его чавканье, тяжёлое дыхание, шмыганье искривлённого носа, хрип и клокотание грудной клетки и невольно морщился от брезгливости. От Гуди пахло затхлостью подвала, где, вероятно, он спал в последнее время.

- Дома нет, - сказал Дэн брату. Тот кивнул, не переставая жевать. – Матери и отца тоже нет.

Гуди всё так же продолжал жевать, посапывая и похрипывая.

- У меня остались на память только книга и скрипка. Я… могу вернуть тебе книгу, если хочешь.

Гуди посмотрел на брата. В свете костра его глаза казались наполненными огнём, но Дэнни знал, что на самом деле там только пустота. Гудвин выгорел дотла. Его не восстановить, не сделать таким, как прежде.

- Один человек… маг… Светлый маг, - Дэн так и не смог назвать Чезаре по имени, - сказал мне, что вы не сами кинулись убивать простаков. Что за этим кто-то стоял всё время, пока вы… планировали.

Гуди проглотил последний кусочек хлеба, собрал с колен крошки и кинул их в рот.

- Как и не твоя была идея, чтобы я убил короля, - осторожно продолжил Дэнни.

- Что за маг? – спросил Гудвин. – Тот самый?

Дэн не ожидал услышать голос брата.

- Который тебя увёл, да? Он вроде и сам из Комитета.

- Он меня укрывал, - признался Дэн. – Он хотел помочь и тебе, и маме… но не сумел. Не будем о нём. Я хотел только узнать, кто заставил тебя и остальных участвовать в бунте?

- А тебя кто заставил пойти убивать шестерых магов, Дэн?

- Я только хотел выручить тебя, - хмуро ответил Дэнни. – Это другое.

Ему было очень неприятен равнодушный тон Гуди. Вроде и понимаешь, почему брат говорит так безразлично, но раздражает.

- Я тебе всё равно не скажу, - сообщил Гуди. – Потому что ты четыре года дружился со Светлым магом. Как знать, вдруг ты потом побежишь к нему?

- Нет. Просто… если бы не тот… если бы кто-то не вбил тебе в голову идеи про бунт – разве всё это произошло бы? Подумай, Гуди! Мне было десять лет, а ты заставил меня убить человека!

- Ты убил гнусную пародию на человека, при правлении которого Светлые маги стали в открытую преследовать орден Теней!

Дэнни помолчал немного, а потом уточнил:

- Это был гнев?

- У тебя есть ещё хлеб? – спросил Гуди. – Нет? Ну, тогда сладких снов, брат.

И Гудвин улёгся под кибиткой, где уже лежало потёртое одеяло, постеленное для Дэна Сарой Натани. Лагерь постепенно затихал. Дэнни, сам себя поставивший часовым, подбросил немного дров в костерок и уселся поближе к огню, обхватив острые колени руками.

 Он думал, что найдёт Гуди, и Гуди скажет ему, где искать настоящего инициатора мятежа. Того, кто приказал брату убить короля – что тот и выполнил руками младшего братишки. И Дэн Софет отыщет  этого человека – или людей.

Но вот он нашёл старшего брата, и что же? Во-первых, Гудвин не желает ничего говорить. Не доверяет или просто слишком верен идеям того человека? Во-вторых, сам Гуди вёл себя так, что Дэну хотелось его в порошок стереть.

Кроме этих невесёлых размышлений было и ещё одно. Дэнни мучился тем, что оставил позади, в деревне Сонной. Люди, окружавшие магов под влиянием его музыки, не должны были убить их. Всего лишь удержать. Но в последний момент, когда ван Лиот уже уходил от площади прочь, когда кибитка тронулась с места, он почувствовал, что Светлые мертвы. У него не хватило смелости обернуться, но понял всё и так.

«Я перестарался, - думал Дэнни. – Это всё скрипка. Слишком сильный инструмент, слишком эмоциональный».

На рассвете, после того, как девушки-артистки приготовили жидкую похлёбку, Дэн Софет растолкал Гудвина. Они наскоро выпили варево из мисок, взяли по одеялу и куску хлеба и ушли.

Дэнни нёс в заплечном мешке книгу и скрипку. Ему было страшно дотронуться до инструмента, словно это его воля заставила подростка творить зло, а не наоборот.

Гуди снова погрузился в безразличие, и заговорить с Дэном не пытался. Они шли в сторону побережья, подгоняемые тёплым ветерком.

- Я всё-таки хочу найти тех, кто тебя заставил участвовать в этом, - сказал Дэнни брату на привале. Кругом не было ни души. Земля дышала теплом и сыростью, с тихим шорохом струилась весенняя пожухлая листва, падая с деревьев. Пахло прелью и грибами. Маленькая тополиная роща шептала имена из чьих-то снов, и не было конца листопаду.

- Зачем? – спросил Гуди.

- Не знаю, - ответил Дэн. – В глаза посмотреть.

У него сжалось горло. Он совсем не хотел видеть глаза людей, сделавших с его семьёй такое. Он лучше увидел бы их смерть.

- Я не скажу, - сказал Гуди всё тем же равнодушным голосом. – Во всяком случае, все эти трудности сделали из тебя мужчину. А не обезьянку с лютней.

Дэн хотел что-то возразить, но почувствовал, что дыхание совсем спёрло. До смерти хотелось, чтобы и Гуди ощутил эту боль.

- Все эти трудности? К которым и ты руку приложил?  - с трудом выговорил Дэнни, справившись с дыханием. – А знаешь, я чувствую, что ещё не все струны у тебя порваны. Вчера – вчера я слышал одну.

И прежде, чем брат опомнился, Дэн кинулся на него, вжимая в прелую листву лицом.

За четыре года он трижды прочёл трактат о пытках. И ему приходила в голову некая не вполне оформившаяся мысль о том, что из человеческого тела можно извлекать те же звуки, что и из музыкальных инструментов. Надо лишь знать – как. И вот сейчас у него под руками был материал для проверки теории, а ещё имелся повод, чтобы применить знания на практике.

- Я хочу знать, кто заставил меня убить короля, Гуди.

***

С первым снегом в Азельме начинался сезон балов. Светлые маги в связи с постоянной угрозой очередной каверзы Чёрного Скрипача стали очень популярны. Ни один бал, ни один концерт без них не обходился. Они были вхожи в каждый дом, в каждый трактир или отель, где только могла звучать музыка. Всех скрипачей проверяли по нескольку раз. Чезаре Роз, возглавивший столичный Комитет по делам незарегистрированных Тёмных магов, никогда и никому не говорил, что музыкант, скрывавшийся под мрачным прозвищем, владеет также и другими музыкальными инструментами – лютней, флейтой, пианино, гитарой. Он вообще с прохладцей относился к этой истории и старался, как мог, гасить истерию, которой общественность окружила Чёрного Скрипача.

- Чёрный Скрипач – не серийный убийца, не мятежник и не маньяк, - объяснял он, - у него нет цели убивать всех подряд. Он не пытается уморить целый зрительный зал на концерте, не стремится извести на корню всех Светлых магов.

Розу сразу же возражали. Чёрный Скрипач как-никак был его учеником. Разве не пытался он покончить сразу с десятком Светлых прямо в его доме? Разве не убивал он магов и потом? А гибель шестерых ловцов в деревне Сонной?

- Но он убил затем и одного Тёмного мага, - спорил Чезаре. – А перед этим долго пытал. О нет, вам стоит прислушаться и оставить Скрипача в покое. Он всего лишь мальчишка. Да, у него есть цель, но она не имеет никакого отношения к истреблению Светлых!

Но к нему не было полного доверия. Чезаре Роз четыре года укрывал мальчишку. Роза за это даже судили, но оправдали. Сказалось то, что Скрипача признали зарегистрированным, хотя регистрацию давно не обновляли, и что Чезаре учил его Светлой магии. Увы, безуспешно – очевидно, что Чёрный Скрипач признавал только магию Теней.

«Всего лишь мальчишка»! Мальчишка, убивший несколько человек, подозревавшийся в смерти короля, мальчишка, пытавший и казнивший собственного брата!

Неслыханно!

И Светлые маги расходились по богатым домам или дорогим отелям, чтобы заработать там ещё денег на страхе простаков. Им-то, простакам, легко верилось, что Скрипач придёт именно за ними. А как же?

Между тем Дэн Софет ван Лиот уже месяц не доставал из мешка свою скрипку. Она лежала в чехле вместе со смычком, безмолвная, со спущенными струнами. Книгу Лиот тоже не вынимал – он знал её почти наизусть. Его путь лежал в Азельму, но балы не интересовали подростка. Ему нужно было добраться до новой ложи – ложи Смуты, которую основали почти семь лет назад, и в которую входили как Светлые, так и Тёмные маги. Генерал этой ложи и являлся, по словам Гудвина, автором идеи, как сгубить короля и учинить небывалый в Тирне бунт.

После смерти Гуди от пыток Дэнни понял, чего хочет. Он понимал это так же ясно, как когда-то осознал, что Светлым магом ему не быть. Он хотел добраться до генерала и убить его. А потом уже неважно, что с ним будет – заключение, забвение, смерть… он отомстит за себя и за семью, и за всех Тёмных, погибших или сломленных в результате акции ложи Смуты.

Путь в Азельму выдался нелёгким – холодало, на дорогах встречалось очень мало путников, в деревнях все старались запереться покрепче. Места, где Дэнни так недавно промышлял игрой на скрипке, пустовали или были закрыты на засовы. В редких тавернах он предпочитал побираться, что получалось у паренька убедительно, но не играть. Дэнни изо всех сил старался быть незаметным. Этому, пожалуй, способствовали и тёмная куртка с капюшоном, и растянутый вязаный свитер, и грубые башмаки – как у очень многих людей дороги. Какой-то из таких людей отдал Дэну старую войлочную шляпу с низко опущенными полями, и толстый, длинный шарф. В тавернах паренёк получал кусок хлеба или недоеденную кем-то кашу, кружку горячей воды, иногда – ночлег. И отправлялся дальше, нигде не задерживаясь и ни с кем не разговаривая.

Однажды он столкнулся с патрулём Светлых магов, и они долго пытались узнать у странноватого темноволосого парнишки хотя бы имя. Но Дэн старательно отмалчивался. Маги нашли в его мешке чёрную скрипку. До книги, завёрнутой в тряпки, они не добрались  - им хватило музыкального инструмента. Дэна связали, как будто верёвки могли ему чем-то помешать, и посадили в повозку. Светлые собирались в Азельму, в Комитет, и ван Лиот не стал сопротивляться аресту. Пусть везут, а там он что-нибудь придумает.

Он не хотел тратить сил, не хотел расходовать эмоции на посторонних людей. Поэтому вёл себя очень тихо, не сопротивлялся и не пытался никому навредить. Его лишь беспокоило, как бы Светлые не сделали чего-нибудь с драгоценным инструментом.

Но они лишь сунули скрипку обратно в футляр, а потом в вещевой мешок. Им не было дела до скрипки, они радовались, что арестовали предположительно Чёрного Скрипача. Им очень хотелось, чтобы он как-то себя проявил, чтобы победа не казалась им столь лёгкой, а добыча – столь сомнительной. Поэтому Светлые всю дорогу очень старались вывести его из себя, спровоцировать на какую-нибудь выходку. Они даже предложили ему развязать руки и сыграть на скрипке!

Когда через три дня повозка добралась до Азельмы, Дэнни им уступил и сыграл колыбельную. Магов было всего двое! Он не хотел, чтобы они потом искали его или кому-нибудь сказали, что Чёрный Скрипач-де вернулся в столицу, а потому колыбельная усыпила обоих на двое суток. Что с ними потом стало, Дэнни никогда не интересовался.

Так он дошёл до столицы, где первым делом посетил свой бывший дом. Он стоял брошенный, с выбитыми стёклами, и там никто не жил. Все мало-мальски ценные вещи из дома пропали, вся утварь раскурочена или разбита. В комнате наверху чудом остались целыми окна, и там Дэнни решил ночевать. Кровати, диваны и кресла валялись разломанными. Дэн, однако, сколотил из нескольких обломков подобие топчана, нашёл в кладовке какие-то тряпки и устроил себе постель. В кухне кто-то забил плиту кирпичами, но в дровах недостатка не было – Дэн вытащил кирпичи из очага, поджёг старый стул и долго сидел на корточках, протягивая ладони к огню. Он прислушивался к эмоциям и не слышал их. Оставалась лишь тупая, противная, сосущая тоска.

Спал Дэнни чутко, вздрагивал, просыпался, но под утро уснул крепче, чем мог себе позволить. Проснулся от какого-то звука внизу – то ли звякнуло, то ли треснуло что-то. Звук был тихий, тоненький, не опасный. Опасность таил скорее тот, кто что-то уронил или разбил.

Очень осторожно Дэн поднялся с неудобной постели и потянулся за скрипкой. У него не было иного оружия и иного ценного имущества.

Но звук не повторялся, не слышалось и других – в доме стояла гробовая тишина.

Спустя некоторое время подросток выглянул из комнаты, спустился со второго этажа, со всеми предосторожностями заглянул в кухню. Он был в доме один. В кухне подозрительно и вкусно пахло чем-то знакомым, но, кроме него, не таилось ни души.

Только оглядевшись внимательней, Дэн понял, что кто-то приходил сюда. На холодной  плите лежал свёрток, из которого выглядывала аппетитная горбушка батона с ломким, хрустящим гребешком. Некий гость оставил в кухне пакет с едой: свежий батон, мягкий сыр, розово-полосатое яблоко, жестянку с сахаром и жестянку с кофе. Дэн так и не нашёл ни чайника, ни ковшика, поэтому вскипятил воду в кастрюльке. Он очень давно не ел. Светлые маги почти не давали ему еды, только воду и изредка немного сухарей. Но он не спешил. Осторожно откусил от хрустящего бока батона, окунул в сахар палец и облизал, медленно намазал на отломленный мякиш сыр и так же медленно, торжественно съел.

После кофе Дэна потянуло в сон. Он знал, что это временно – надо лишь перетерпеть ощущение сытой тяжести, а затем придёт бодрость. Но глаза слипались сами собой.

- Тебя все ищут и все ловят, - услышал он вдруг. Вздрогнул, открыл глаза – по-прежнему никого. – Я не здесь. Кстати, с днём рождения, малыш.

- Что? – еле шевеля губами, спросил Дэнни.

- Я знаю, кого ты ищешь, - сказал голос Чезаре. – И знаю, что ты хотел бы обратиться ко мне.

- Я не хотел, - запротестовал Дэн. Но соврал: он думал о Чезаре. Тот мог бы помочь скрываться, да и справиться с неизвестной ложей помог бы. Обязательно помог бы!

- Не приходи ко мне, малыш, - ласково и строго сказал Чезаре. – Жди здесь до темноты, никуда не ходи. Вечером я приду сюда, и мы решим, как нам с тобой быть. Хорошо?

Забыв о том, что разговаривает только с голосом, а самого Светлого тут нет, Дэн кивнул. Ему стало спокойнее и даже как-то теплее.

А в доме было действительно холодно. Опасаясь, что его отследят по шлейфу магии, Дэнни не решался использовать никакое волшебство. Поэтому он только жался к плите, где горели стулья и доски, оторванные неизвестными мародёрами от пола. За окном шёл дождь пополам со снегом, в треснутые стёкла задувал ветер, по полу сквозило.

Но слова «с днём рождения, малыш», сказанные ласковым и спокойным голосом, грели его изнутри. Там от них затеплился огонёк, и на нём оттаивали разные эмоции.

К вечеру Дэнни доел батон, сыр и почти весь сахар. Три раза он варил себе кофе в кастрюльке, из которой и пил, обжигаясь о край. Во рту поселилась горечь с железным привкусом от посуды. У него оставалось яблоко – крупное полосатое яблоко, но Дэн только держал его в руках и изредка нюхал.

Чезаре пришёл не один. С ним явились ещё четверо. Подросток всё так же сидел возле плиты, когда все пятеро появились рядом с ним.  Дэн не ожидал такого и, увидев магов, только и мог, что встать и развернуть ссутуленные плечи. Он не знал, что делать. Убивать Чезаре ему вовсе не хотелось. Единственное, на что его хватило – это швырнуть яблоком в магов и кинуться к двери, ведущей из кухни в комнаты. Его тут же перехватило сразу несколько пар рук.

- Стой, стой, малыш, - сказал Чезаре. Дэна скрутили, пригнули к полу, и Чезаре сел на корточки, чтобы заглянуть бывшему ученику в лицо. – Нам не обойтись друг без друга. Мы знаем, кого ты ищешь. Нам не найти их без тебя, а тебе – не справиться с ними в одиночку. Давай поможем друг другу? Видишь – я пришёл к тебе с друзьями. Они не из Комитета. Если бы я пришёл с Комитетом, они действовали бы не так.

Дэн всхлипнул.

- Отпусти, - буркнул он.

- Только если ты не будешь сопротивляться или убегать, - предупредил Чезаре.

- Мы можем связать его, - предложил кто-то из держащих Дэна магов. – Связать, а потом заставить сделать его часть работы. К чему уговоры?

- Не надо, - с упрёком сказал Роз. – Он мой ученик, я ручаюсь за него. Дэнни?

- Отпустите, - повторил Дэн.

Праздновать пятнадцатилетие в обществе пятерых Светлых магов было Дэну в диковинку. В прошлые разы он отмечал день рождения в обществе одного лишь Чезаре, но к нему Дэн привык. А сейчас маги пришли в его дом и вели себя здесь деликатно. Сообща они восстановили целостность окон, пола, стен, но из мебели ничего не прибавили, только принесли с собой много подушек и одеял, чтобы устроиться на полу. На полу сидели и ели, а потом улеглись спать. Дэнни ушёл в свою комнату, на самодельный топчан, но и там обнаружил два тёплых одеяла и нормальную подушку. Он был сыт и обогрет, но так и не определился с отношением к Светлым, вторгшимся в дом против его воли. В конце концов, Чезаре был прав – нельзя соваться к неизвестным магам в одиночку. Но, выходило, что прав оказался не так давно и Гуди – Дэнни связался со Светлыми. Он ворочался так и этак, и мысли в голове переворачивались, постепенно тяжелея, густея и становясь снами.

«Наши сны остаются снами», - гласит старинное приветствие. У Дэна сны остались по ту сторону, как ни беспокойно он спал. Ему снились родные – мать, отец, брат, живые и невредимые. Но сон вышел тревожный – семья тянула к Дэнни руки, молча плакала, а потом река разделила их окончательно. Мутный, тёмный поток, густой от поднявшегося песка. Дэн кинулся было за матерью, но вода, как живая, отшвырнула мальчика прочь. Он стоял и смотрел, как семья уходит вдаль, и мать, последней шедшая вверх по узкой тропе, оглянулась и взмахнула рукой.

Утром Дэн одевался, наскоро позавтракав, почти в полной темноте. Только угли в плите мерцали, отбрасывая красноватые блики на серьёзные лица магов.

Чезаре подал Дэну его вещевой мешок.

- Всегда собирайся так, будто уходишь навсегда, - сказал он.

Дэн взял мешок и проверил, на месте ли книга и скрипка. Они лежали там рядом с маленькой, глотка на три-четыре, флягой и завёрнутым в салфетку куском хлеба с колбасой.

- На навсегда не хватит, - благодарно пробормотал подросток. Чезаре единственный заботился о нём вот уже несколько лет подряд.

Светлый потрепал Дэнни по плечу и сказал:

 - Идём, малыш.

Комитет собирал сведения о ложе Смуты ещё с того времени, как арестовали Гудвина Софета ван Лиота. Несколько раз они подбирались к ней, использовав различные средства, но ещё больше создавали планов, которые рушились, даже не дойдя до осуществления. Сначала пытались внедриться с помощью взрослых магов – под личинами и без, затем при попытке попасть в ложу погибли два подростка-Светлых. Один погиб вроде бы случайно, на испытании, а второго члены ложи убили сразу же, распознав шпиона. Говорят, даже сам Чезаре пытался установить связь с ложей, но у него ничего не получилось.  Дэнни ничего об этом не знал. На подростка-Тёмного, как оказалось, маги Комитета по наводке Роза ставили уже давно – но не успели ввести Дэна в курс дела, как он бежал.

Терпеливый, дальновидный Чезаре Роз! Доверившись ему, маги Комитета получили-таки в своё распоряжение Чёрного Скрипача – не законопослушного, хоть и зарегистрированного Тёмного мага, преступника, с которым наверняка охотно свяжется ложа Смуты.

Наверняка, но необязательно – уточнял время от времени Чезаре на собраниях Комитета, когда там обсуждали кандидатуру Чёрного Скрипача.

Чезаре Роз запретил Светлым следить за юным ван Лиотом, и потому никто не провожал Дэна до дома, где жил выданный Гудвином связной.

Дэнни постучал, ёжась от холода, и ему открыла несимпатичная, очень худая и злобная с виду служанка.

- Чего тебе, попрошайка? Хозяин бродягам не подаёт, - сказала она неласково.

- Мне нужен Гарольд, Гарольд Клейн, - запинаясь, произнёс Дэн. – Я по делу!

- Какое-такое дело у тебя, проходимец, может быть до эна Клейна?

- Скажите ему, что Гуди умер и я вместо него.

Дэн не был уверен, что Гудвин не соврал под пытками, но ни на что иное надеяться не мог.

Служанка ещё раз смерила бродягу тяжёлым взглядом, кивнула, словно осмотр её в какой-то мере удовлетворил, и закрыла дверь. Дэн не знал, что это означает и надо ли ему ждать, но продолжал топтаться на крыльце. Топтался он долго – ноги успели замёрзнуть, да и под куртку незаметно прокрался коварный весенний холод.

В конце концов служанка открыла ему и молча пропустила в дом.

- Снимай ботинки, - велела она сухо.

Дэн удивлённо и смущённо посмотрел на женщину. В его доме, как и в доме Чезаре, таких требований никто никогда не предъявлял. Ботинки можно было снимать, когда захочется. Он стянул с ног обувь и с трудом пошевелил озябшими пальцами в слишком тонких для такого холода носках. На правой ноге носок слегка порвался, и маленькая дырочка на большом пальце удостоилась сурового взгляда и сердитого сопения служанки.

- Куртку и вещи можешь оставить тут, - женщина решила соблюдать подобие любезности с этим неприятным гостем. Она распахнула дверцы шкафа возле входной двери. Там и так было тесновато и довольно сумрачно, а большой и громоздкий шкаф делал прихожую значительно теснее.

Дэнни снял куртку и повесил её на крючок, но с мешком решил не расставаться. Ему и так было неуютно: без ботинок и куртки в окно не выскочишь и далеко по улице не убежишь.

- Иди-иди, - служанка подтолкнула паренька в комнату, - тебя ждут.

Комната перед ним оказалась большая, но захламлённая. Тут было много полок и шкафов, стеллажей и столов, столиков, этажерок. Везде лежали книги. Полуопущенные шторы свисали по обе стороны мутного окна. Казалось, что в душном воздухе висит тонкая пыль.

Здесь не было камина или печки, и Дэн поёжился.

- Книгам вредны солнце, излишняя влага, сильное тепло и другие портящие их факторы, - проскрипел голос из глубины комнаты. Дэн вгляделся в неопрятный стог одеял и понял, что это старик, лежащий на тахте и укрытый до самого носа.

- Ольза сказала – ты пришёл вместо Гуди. Подойди сюда и сядь вот на этот стул.

Гудвин сказал Дэну, что Гарольд не простой маг, а истинновидец. Однако когда Дэнни приблизился, он увидел, что Гарольд Клейн совсем стар, и почувствовал разлагающуюся силу. Эмоции старика были уже далеко не те, и сознание изрядно помутилось. Пять лет назад он, возможно, ещё был в лучшей форме, но сейчас уже доживал последние месяцы. Если не дни.

Дэн сгрузил со стула на соседнюю этажерку стопку книг и послушно сел около тахты. Из-под нескольких одеял высунулась ледяная истончённая рука и вцепилась в предплечье Дэна. Ощущение было, как будто в него впилась куриная замороженная лапа. Ван Лиот дрогнул, но руку не отдёрнул.

- Гуди, Гуди. Хороший был мальчик этот Гуди, сильный, - одобрительно пробормотал старик тонким, почти детским голосом. – Отличный спектр эмоций, яркие, сочные краски…

При чём тут краски, Дэн не понимал, но нашёл в себе силы сказать:

- Я хочу попасть в ложу Смуты, эн Клейн. Я потерял всех родных.

- Вот как? – голос у старика окреп. Он приподнялся на плоских подушках и взглянул в лицо Дэну. – А чего же ты хочешь?

- Я маг-погодник, - сказал Дэн, хотя понимал, что врать истинновидцу опасно. Да, он совсем старый и плохо видит, но вдруг почувствует ложь? – Когда Гуди связался с ложей, мы вместе подняли большую бурю. Но этого было мало. Я хочу продолжить наше дело и устроить бурю куда более сильную. Вот чего я хочу!

- А я бы хотел поскорее умереть, - сказал Клейн и причмокнул губами. – Умереть без боли. Тебе, юнцу, не понять. Я скажу тебе, как попасть в отбор. Скажу, куда и когда тебе надо прийти, чтобы получить возможность ступить на первую ступень. Мне всё равно, разрушишь ли ты основы ложи или просто пойдешь убивать её генерала. Мне всё равно, убьют тебя или пощадят. Но я очень хочу, чтобы ты дал мне смерть без боли. И потому я скажу тебе всё.

Дэнни понял, что его ложь замечена. Понял он также и то, что старому магу безразлично, как ему назвался прибывший юнец, безразличен сам факт лжи, и за одно лишь обещание исполнить последнюю волю он готов заплатить любую цену.

Он кивнул и приподнял руку старика, поднося к губам, как для поцелуя.

- Скажите мне, -  попросил Дэнни, и его голос внезапно сорвался. Ему не приходилось ещё убивать вот так – беспомощного, лежащего в постели старика, который просил о смерти как об избавлении.

- Улица Вторая Дворцовая, - сказал старик, тяжело дыша. – Особняк Кора Тэллина. Знаешь, где это?

- Я найду, - пообещал Дэнни. – Что я должен сказать?

- Скажи – Гарольд Клейн… кланяется.

- И это всё? – удивился Дэн.

- Всё, - засмеялся сухим, как песок, смехом Гарольд Клейн. И тут же скривился от боли. – Книги мои пусть заберут, а дом – дом чтобы достался Ользе! По справедливости.

Он снова сморщился. Рука, которую держал Дэн, напряглась.

- Теперь твой черёд, мальчик. Сделай всё быстро.

Дэнни прижался щекой к холодной, влажной и слабой руке старика, закрыл глаза. Он знал, что делать с болью, умел с ней управляться. Боль была той стихией, с которой не стоит бороться, но с которой можно попытаться совладать.

Можно было вытащить скрипку и увести старика в смерть мелодией. Но Дэну не хотелось играть. Он просто вобрал в себя всю боль Гарольда, без остатка – жжение в почках и мочевом пузыре, спазмы в сердце и сосудах, ломоту в суставах, застарелую невралгию и ноющую боль в остатках зубов, резь геморроя. И, кроме боли, в Клейне, видимо, больше ничего не оставалось – потому что, вздохнув свободно, он улыбнулся и умер.

Дэнни встал со стула и пошатнулся. Когда забираешь чужую энергию – она переполняет тебя, как вода кожаную флягу. И часть этой энергии становится тобой. Неопытному магу Боли забрать сразу так много может даже стоить жизни.

Светлый маг поступил бы с этой энергией проще всего – он не стал бы преумножать и сохранять, чтобы воспользоваться, а пропустил бы сквозь себя и разделил – то есть выбросил, по-простому, на ветер. Но ни один Тёмный не будет так разбрасываться.

Дэнни хорошо помнил о том, куда дальше лежит его путь, но совладать с полученной энергией боли, укротить её оказалось сложнее, чем он думал. К тому же его собственные эмоции устроили настоящую бурю. Дэн покрылся ледяной испариной, его шатало, когда он шёл к выходу, чтобы забрать куртку и ботинки, и едва неприятная, сердитая Ольза заступила подростку путь, как он передал ей часть полученного. Он боялся и испытывал к служанке неприязнь, даже брезгливость, и когда она, корчась от внезапной боли в животе, упала на четвереньки, Дэн лишь поморщился и перешагнул через Ользу.

- Твой хозяин завещал тебе дом, - буркнул он, сам не зная, для чего.

Он обулся, надел куртку и закутался в толстый длинный шарф. На улице дул резкий ветер, сквозь рваные облака проглядывало неприветливое, холодное солнце. Пахло заморозками. Вдохнув свежего воздуха, Дэн с удивлением обнаружил, что по щекам бегут слёзы.

- Особняк Кора Тэллина, Вторая Дворцовая, - сказал он негромко, ни к кому не обращаясь.

И в воздухе словно слегка потеплело. Возле уха Дэнни возникло лёгкое колебание, и он услышал тихий, на грани слышимости, низкий, добрый голос:

- Осторожнее, малыш. Это дом королевского камергера. Кор Тэллин находился при дворе ещё при Кардавере. Он амбициозен и жаден.

- Жестокий?

- Скорее подлый, - ответил Чезаре без запинки. – А от подлеца можно ждать всего. И жестокости, и трусости, и ножа в спину. Мы с тобой, малыш. Иди.

Дэнни поправил на спине вещевой мешок и отправился к дому.

В городе Азельме улицы длинные, переходящие из квартала в квартал, и Вторая Дворцовая, начинаясь от летней резиденции короля, идёт сначала мимо богатых особняков, мало чем уступающих собственно дворцам. Потом Вторая Дворцовая резко идёт под уклон – мимо рыночной площади, через квартал ремесленников, а там – к речке. Туда же выходят и трубы канализации. У самой речки живут разве что совсем уж никудышники. Улица Трудолюбия, на которой проживал Гарольд Клейн, находилась от Второй Дворцовой на очень почтительном расстоянии, и Дэнни долго петлял через дворы, желая срезать путь. Дважды он перелезал через заборы, мечтая перенестись к дому Кора Тэллина с помощью магии – он знал эту улицу. Но – нет, нельзя. Поймают Светлые, которые, может быть, и не слышали о Чезаре Розе и его планах – и что тогда делать? Потом, конечно, отпустят, наверняка Чезаре вступится – и отпустят. Но сколько времени будет потеряно…

А ведь он и так потерял больше четырёх лет. Почти пять.

Улица Вторая Дворцовая выглядела так, что Дэнни махом перелетел через эти почти пять лет и почувствовал себя тем же подавленным, одиноким перед лицом тяжёлого испытания мальчиком в белых чулках и новенькой рубашке. Здесь вместо булыжной мостовой на земле лежали до блеска отмытые плитки, чёрные, бордовые, кремовые. Сложный и очень красивый узор. Здесь металлические ограды представляли собой замысловатые произведения искусства. Здесь дома походили на чертоги небожителей, как в сказках.

Когда Дэнни увидел стражей порядка, он поразился уже одному тому, как они здесь одевались. Ван Лиоты и сами жили не бедно, но в их квартале стражи ходили в простых тёмно-серых куртках с оранжевыми нашивками и жёлтыми полосами на груди. В просторечии их называли «мухами». Впрочем, отец Дэна не любил просторечий. Здесь же были скорее не мухи, а целые шершни – в чёрных  коротких, ладно сидящих мундирах, на рукавах по пяти нашивок вместо одной, а накладные полосы на мундирах – золотые. Сами «шершни», видимо, представляли отборную элиту стражей – откормленные, крупные, высокие, породистые. К Дэнни навстречу шли сразу трое, и лишь один был такого же роста, как он, а другие заметно выше. Но по ширине все стражи превосходили юного ван Лиота чуть ли не вдвое.

Сначала Дэн Софет обрадовался, что ему будет у кого спросить, который из этих дворцов – особняк Кора Тэллина, но когда «шершни» приблизились, у паренька возникли некоторые опасения. У стражей были такие лица, словно они увидели на плитках улицы не подростка, а кучку нечистот, и теперь готовились от нее избавиться. Дэн слегка струхнул, но виду решил не показывать.

Ему хватило времени, чтобы достать из мешка скрипку и смычок. Развернуть их, вынуть из футляра, настроить инструмент – на это уже не оставалось ни секунды, и Дэн решился на краткий магический всплеск, который, как волна, оттолкнул стражей на полшага. Они остановились, видя перед собой мага, и уставились на него уже по-другому: настороженно.

Дэнни мановением воли стряхнул со скрипки её  футляр, бережно прижал инструмент к ключице, лаская, прошёлся пальцами по струнам. И лишь затем с трепетом коснулся скрипки смычком.

«Шершни» при виде чёрной скрипки бросились бежать.

Дэн усмехнулся и начал играть – просто играть, как будто для себя, словно желал насладиться музыкой. Это была спокойная, плавная мелодия – вроде колыбельной. Холодный ветер жёг пальцы, и Дэнни было больно за скрипку – каково ей на морозе? Не повредят ли ей холод, ветер и сырость?

Играл он недолго. На крыльцо одного из особняков, располагавшегося через дом от Дэна на другой стороне улицы, вышел человек. Только взглянув на музыканта, он быстрым шагом подошёл к воротам особняка и распахнул их, не касаясь руками створок – лишь легким взмахом. Человек был одет по-домашнему – в длинную белую рубаху с широким воланом, волочившимся по плиткам, и тёплый бархатный халат. Он поспешно шёл к юному музыканту, и под его ногами сам расстилался белоснежный пушистый ковёр. Когда край ковровой дорожки уперся в носки стоптанных ботинок ван Лиота, а человек остановился всего лишь в двух шагах от него, колыбельная зазвучала требовательней и пронзительней.

Он оказался высоким – выше Дэна Софета, но дрябловатым, нездоровым. Изжелта-бледная кожа и седая, с залысинами голова вызвали у Дэна особое отвращение.

- Прекрати, - резко махнул рукой человек в халате.

Дэнни почувствовал, что его будто сковывает неподвижность, но пересилил онемение рук и упрямо продолжил играть.

- Я разнесу твою скрипку в щепки, - сквозь зубы поспешно произнёс человек в халате.

Он дёрнул подбородком – дряблым, но очень хорошо выбритым. И чёрная скрипка жалобно затрещала.

Дэнни опустил инструмент и смычок, с вызовом глядя на незнакомца. Музыка продолжалась – плавная, нежная, ласковая.

- Вы Кор Тэллин? – спросил мальчик.

- Да, да, я – эн Кор Тэллин, - быстро сказал человек. – Иди за мной, и прекрати, наконец, этот собачий концерт!

Дэнни с огромным наслаждением сейчас же разделался бы с этим человеком. Но Чезаре просил об иной услуге, и ради учителя ван Лиот прервал мелодию на полутакте.

- Хорошо, эн Кор Тэллин, - Дэн щёлкнул пальцами, и скрипка сама улеглась в футляр, а затем проследовала по воздуху в вещевой мешок. Подросток был уверен, что здешние Светлые страж-маги всё это засекут, но, скорее всего, закроют на магические возмущения глаза. Наверняка тут и не такое порой происходит, однако маги ложи Смуты, обосновавшиеся в особняке и поблизости, как-то привыкли обходить правила. Чем-то прикрываются, а может, попросту платят за молчание.

- Для тебя – великий камергер его Величества Грета Кешуза, - промолвил Тэллин. – По крайней мере до тех пор, пока я не разрешу называть себя иначе. Что ты имеешь мне сообщить, мальчишка?

- Что Гарольд Клейн вам кланяется, - сказал Дэн, закидывая мешок на плечо. Он развернулся и сделал вид, что уходит, выполнив миссию.

- А что ещё?

- Не знаю. Он умер, - равнодушно ответил Дэнни.

- Умер? – Тэллин запахнул халат и сделал за ван Лиотом несколько торопливых, мелких шагов. – Как это произошло?

Он едва нагнал Дэна и схватил его за плечо. Дэн Софет обернулся и выдержал взгляд ужасных светло-серых навыкате глаз. Казалось, что в глазницы Кора Тэллина воткнуты два каменных шара, так холоден оказался этот взгляд.

- Я убил его, - ответил ван Лиот просто.

Наверное, камергер его Величества ждал каких-то других слов или объяснений, но вид уличного мальчишки-музыканта, глядящего из-под давным-давно не стриженных волос на могущественного богача в халате, его впечатлил.

Во всяком случае, Кор Тэллин перестал пялиться на Дэна Софета как на мерзкое насекомое.

- Иди за мной, - сказал он. – Надеюсь, Гарри знал, что за поклон мне присылает.

Первая ступень посвящения в ложу Смуты, не принадлежащей ни к Ордену Теней, ни к Ордену Отражений – это полное безмолвие и абсолютная покорность. Необходимо раствориться среди других членов ложи, привыкнуть к тому, что тебя игнорируют или унижают, нельзя делать, говорить и даже думать и чувствовать, если тебе не приказывают.

Незадолго до Дэна в ложу намеревались принять ещё двух неофитов – по оговоркам магов, один пришёл неделю назад, а второго привёл за полмесяца до Дэнни сам Тэллин. Софет не знал их имён и никак не мог запомнить их лиц – потому что смотрел только перед собой или в пол. Молчание давалось ему без усилий. Мысли он изолировал, научившись хранить абсолютно бесстрастное выражение лица. А вот с эмоциями было сложнее.

Приходящие на ежедневные собрания члены ложи потешались над новичками, ещё даже не ставшими учениками. Один из юношей, по виду – старше Лиота года на два, не выдержал, когда несколько шутников раздели его и велели неподвижно стоять в комнате прислуги, где девушки сначала подняли визг, а потом, пользуясь покорностью и молчанием послушника, нарядили его в кружевной передник и выгнали на улицу. Там, на улице, как раз разыгралась метель, и оказавшийся за дверью молодой человек не выдержал и взмолился, чтобы его впустили. Он не посмел даже использовать магию, чтобы согреться или перенестись в тепло – но совершил другой проступок, заговорив.

Его впустили. Дэн больше не видел этого послушника. Как от него избавились, он не спрашивал и предпочёл об этом не думать.

Дэнни молчал, не думал, старался не чувствовать – порой только мысленно звучащая внутри музыка и спасала его. Насчёт звучания внутри музыки никаких правил не было: очевидно, никто из ложи не додумался до такого. Или им до того не везло с музыкантами?

Неофиты жили в доме Тэллина на правах комнатных собачек – ели что кинут, и спали где получится, причём любой мог согнать их с места. Оставшись вдвоём со вторым испытуемым, Дэнни ни разу не сделал попытки как-то защитить худенького юнца, возможно, своего ровесника. Тот порой плакал, когда думал, что его никто не видит. Раз или два юнец огрызался на служанок, когда они будили его, и при этом рычал, как собака. Это был тот самый, которого привёл Тэллин, и по обрывкам бесед магов ложи, являлся генералу дальним родственником. Спустя месяц после появления Дэна в доме оба подростка устроились на ночь в кухне возле печки, и два члена ложи прокрались туда, прихватив розги. Когда спящих начали хлестать по ногам и спинам, они, ничего не понимая, попытались бежать. Но нападавшие позаботились об этом – они связали мальчиков заклинаниями, чтобы те не смогли удрать. Дэн и его безымянный товарищ по испытаниям скорчились, пряча от ударов наиболее уязвимые места и изо всех сил старались держаться спокойно. Но родственник Тэллина заметил, что один из нападавших раскалил в печке кочергу и поднёс её к ноге Дэнни. Оскалившись, паренёк заорал что есть силы, а потом вцепился зубами в лодыжку ближайшего к нему мучителя. Озорники сообразили, что перешли установленные правилами границы – не причинять новичкам никакого серьёзного вреда, и смылись, забыв снять с ребят магические путы.

Приблизившись к товарищу, Дэн с трудом прошептал:

- Зря ты это сделал. Тебя могут убить.

- Не убьют. Я – двоюродный племянник Кора.

Больше они не сказали друг другу ни слова, но Дэн, избавляясь от боли в  исхлёстанных розгами ногах, помог и родственнику Тэллина.

Если уж виноват этот новичок – за неподобающее поведение и недостаток покорности – то у Дэнни тоже появилась провинность. Он использовал магию.

Наутро они проснулись в большой кровати, утопая в перинах и подушках. Они прошли первое испытание.

Товарищ Дэнни, худощавый и угрюмый подросток четырнадцати лет, выдержал ещё два испытания. Потом Дэнни остался один. К этому времени, к самому началу весны, он почти полностью лишился воли и думал только о Гуди. Гуди не отсутствовал дома целыми месяцами – он обучался в старшей школе, где проводил восемь дней и всегда возвращался на два выходных домой. Гуди никогда не выглядел подавленным, не устраивал истерик, вёл себя как обычный семнадцатилетний парень. А Дэнни ощущал угасание эмоций, с каждым днём ему становилось хуже. Быть может, причина крылась в том, что Гуди всё-таки возвращался домой? Или испытания в ложе Смуты лишь со временем стали такими тяжёлыми, а раньше новичков так сильно не мучали?

Окончательно пав духом, товарищ Дэнни, по слухам, был отправлен домой. В последние дни, когда Дэн с ним виделся, парень явно был не в себе – впадал в оцепенение, прятался от всех, стараясь при этом забиться куда-нибудь на чердак или забраться на крышу. А иногда срывался и вёл себя, как и в прошлом, подобно собаке: рычал, выл, порой кусался. На память о нём у Дэнни на запястье долго оставался рубец от двух полукружий человеческих зубов. Впоследствии Дэн Софет много раз менял внешность, но с рубцом не расставался до преклонных лет. Потом как-то забыл о нём, и рубец исчез. Но это было уже много-много лет спустя.

К весне Дэнни стал учеником ложи и получил право выходить за пределы особняка. Если бы не Чезаре, о котором Софет помнил уже совсем смутно, и не желание расправиться с генералом Тэллином и всей ложей, Дэн не стал бы пользоваться этим правом – ему было просто незачем.

Наставник Дэна Деймон Марсел – молодой Тёмный маг, раньше принадлежавший к ложе Власти, - предложил юному ван Лиоту жить с ним в качестве слуги. Но Дэнни решил всё свободное время проводить в собственном доме. Благодаря присмотру Чезаре Роза дом не обветшал и не пришёл в запустение. Кто-то прибрал тут, как мог, и хотя мебели и другой утвари тут не прибавилось, и не появилось уюта, обжитости, тепла – это всё же это было хорошее убежище. Софет не сомневался, что за ним следят, и поэтому не искал встречи с магами Комитета или друзьями Роза. А тем более он не пытался встретиться с ним самим. Чезаре общался с Дэнни лишь мысленно, и его низкий, спокойный голос и обычное обращение «малыш» по-прежнему грели душу подростка.

Дэнни не понимал, чего выжидают Светлые. Он внедрён в ложу, знаком с множеством её членов, вхож в дом генерала. По мнению Софета, достаточно было убрать генерала, чтобы покончить с ложей Смуты. Тем более, он слышал от магов ложи подтверждение тому, что пять лет назад именно они организовали покушение на короля. Кор Тэллин при Дэнни рассказывал об этом – о том, как были зачарованы несколько подростков,  о том, как один из них воспользовался талантом брата,  о том, что сейчас знаменитый Чёрный Скрипач – ученик ложи и скоро станет подмастерьем. Об этом – Дэн отчетливо чувствовал эмоции – он говорил с особой гордостью, впрочем, не называя имени Софета. Ван Лиот мог бы убить генерала в любой момент, но лишь ценой собственной жизни. Но Чезаре ещё тогда, в день рождения Дэна, дал ясно понять, что такие жертвы в его планы не входят. «Ты ещё нам пригодишься, малыш!» - только и слышал Дэнни.

За два с половиной месяца в доме Тэллина ложа подготовила и провела две акции, во время которых погибли четыре человека при дворе Грета Кешуза. Все они, как слышал Дэн, были достаточно влиятельными людьми. Их заменили маги ложи.

- Мы должны поймать их на более крупном деле, застигнуть врасплох, малыш, - сказал как-то Чезаре, и паренек признался учителю, что ему не по себе.

Но Чезаре, видимо, не придал этим словам большого значения.

Деймон Марсел был наставником Дэнни до самого лета, до тех памятных дней, на которые назначили переезд королевского двора из весенней резиденции в летнюю. Сначала отправились бесконечные повозки со скарбом, потом выехали фургоны с прислугой, через день направились в резиденцию пажи и фрейлины. Важные вельможи отправились предпоследними. В этой партии ехал Кор Тэллин. Дэнни нашлось место среди музыкантов, поварят и коридорных мальчиков, Марсел ехал с пажами. Кроме их троих, в операции должны были участвовать ещё несколько магов. Все они переезжали постепенно, разными путями. Операция готовилась против Грета Кешуза и его молоденькой жены, которой едва исполнилось шестнадцать лет. Недавно она родила мальчика. Этот мальчик обладал магическим даром. Маги ложи Смуты хотели устранить всех из королевского рода – включая, на всякий случай, даже пожилую любовницу бывшего короля, мать Грета Кешуза.

Дэнни предупредил Чезаре о подготовках еще тогда, когда к летней резиденции двинулись фургоны с утварью и продуктами. Тем больше оказалось его удивление, когда во дворце не оказалось магов Комитета – ни единого мага оттуд, если не считать самого Дэна! Скрипачи и флейтисты устраивались в общей спальне, Дэнни со своей скрипкой оказался среди них, как свой – каждый считал само собой разумеющимся, что к ним присоединился новенький. А вот тут Дэну Софету довелось удивиться еще больше  – среди двух десятков скрипачей шестеро оказались обладателями инструментов, выкрашенных в чёрный цвет.

- Жертва моды? – спросил Дэна музыкант постарше, кивая на чёрную скрипку в руках мальчика. – Да ты хоть знаешь, каким музыкальным гением надо быть, чтобы походить на самого Чёрного Скрипача? Эх, куда вам, молодёжи! Чёрный Скрипач – настоящий волшебник! Я слышал его лишь однажды, это было прошлым летом… а вы, сколько не портите инструменты чёрной краской, лучше играть не станете!

- Но, говорят, Чёрный Скрипач тоже очень молод, - якобы обиженный пренебрежительными речами музыканта, сказал Дэн. На самом деле он почувствовал, как оживает в этой компании. Вот сейчас даже улыбаться захотелось. Оказывается, у него немало поклонников. Что ни говори, а приятно!

- Молод – или же выглядит молодо, малыш? – прищурился на него музыкант.

Дэнни уставился на него в упор. Седоватый, лет, может, сорока, сухопарый мужчина в чёрной строгой одежде, с белым галстуком. Ни малейшего сходства с молодым, широкоплечим, ясноглазым Чезаре! Но внешность можно подделать. И возраст убавить-прибавить можно, хотя обычно маги этого не одобряют. Вот только магу сложно притвориться простаком, не магом – полностью убрать магические шлейфы, запрятать самого себя, свою сущность так глубоко, чтобы никто не мог различить.

Нет, это не Чезаре. Не может этот музыкант быть Чезаре. Ну просто… никак не может.

- Вот то-то же, - на свой лад истолковав молчание юного музыканта, мужчина похлопал себя по коленям и бережно достал из кофра карамельно-коричневую виолончель. – Гениальность приходит с опытом, а опыт – с возрастом. Не может Чёрный Скрипач быть юнцом.

Тут у ворот резиденции загрохотали колёса, и Дэн услышал недовольный голос Марсела:

- Дэнни! Эй, Дэнни!

- Это меня, - виновато сказал подросток, аккуратно сложил скрипку и смычок в кофр и побежал сначала в общую спальню – пристроить инструмент на своей кровати, - а затем в просторный холл.

Деймона Марсела сопровождал седой слуга, с радостью переложивший на Дэнни заботы о багаже хозяина. Дэн, у которого из имущества, кроме книги и скрипки, была смена одежды и кое-какие мелочи, помещавшиеся в один вещевой мешок, полдня перетаскивал багаж в комнаты, отведённые для пажей. К его тайной радости, у Марсела даже не было своей спальни – правду сказать, общая комната, где он собирался устроиться, не сильно отличалась от двух,  отведённых музыкантам.

- Мы не должны показывать, что как-то связаны, - лениво сказал Деймон Софету, - но ты всё-таки не слишком пренебрегай своими обязанностями коридорного лакея, друг мой.

От его покровительственных интонаций Дэнни снова пробрал смех – он еле сдержался.

- Я определён к музыкантам, эн Марсел, - сказал паренёк. – Мне не удалось скрыть скрипку, а она всегда со мной. Если вам угодно позвать коридорного, то там вон есть Лекс и Хон. Отличные мальчишки, шустрые.

Не дожидаясь, пока Деймон начнёт порицать ученика за оказанное неуважение и непослушание, Дэн вышел из пажеской части дворца и вдруг побежал по коридору, да едва ли не вприпрыжку.

Так, вприпрыжку, чуть и не врезался в девушку. В простеньком сером платье, грязном у подола, она тащила на руках хнычущего пухлого младенца. Пёстрая косынка съехала у девушки набок, открывая тёмно-каштановые волнистые волосы, тугие щёчки покраснели, должно быть, от жары. Светло-карие глаза смотрели на Дэна с любопытством и без раздражения.

- Добрых снов, - в некоторой растерянности пробормотал Дэнни. – Извини, что…

- Ой, да что ты, - фыркнула девчушка. – Это я тут из-за Ланди ничего вокруг не вижу. Прости, надо бежать!

Девчонка была вряд ли сильно старше Дэнни, но очень крепенькая, похожая на боровичок. С самым деловитым видом она обошла Дэна и направилась к королевским покоям. Дэнни с запозданием сообразил, что младенцев во дворце, кроме как королевского рода, быть не должно. Значит, высокородная семья уже пожаловала.

В сердце у подростка что-то ёкнуло. Он никогда не видел молодого короля Грета и уж тем более его мать, жену и сына. Наверное, поэтому Софету ни разу не пришло в голову пожалеть королевскую семью. Конечно, Светлые собирались предотвратить покушение, но Дэну по большому счёту было наплевать – погибнет король с семьёй или нет. Вот этот малыш, стало быть, точно не погибнет. Но молоденькая нянька, безотлучно находящаяся с младенцем, никому не нужна. Маги ложи Смуты собирались сами воспитывать принца, и если уж им будет нужна при ребёнке нянька или кормилица – то проверенная, своя, а не этакая пигалица.

С краснощёкой  девицы мысли Дэнни перескочили и на юную королеву – а ведь она всего на год старше, чем он. То есть такая же, по сути, девочка, как и эта.

И  Светлым тоже наплевать на этих девчонок – и на няньку, и на королеву. Им главное – сохранить в целости персону Кешуза и не допустить дворцового переворота.

Оркестр собрали на репетицию в танцевальном зале. Тут пока было пусто – ни лент, ни цветов,  - и плохо освещено. Стульев не хватало, рояль плохо настроили. Но дирижёр преисполнился жгучего желания непременно похвалиться увеличенным составом нынче же вечером, когда у королевских особ будет первый летний ужин на веранде. Ради этого он гонял музыкантов четыре часа без передышки, и лишь когда умаялся и проголодался сам, отпустил оркестр отдыхать. Виолончелист, покровительственно отнесшийся к Дэнни, показал, где будут есть музыканты – оказывается, возле кухни имелась специальная столовая для персонала рангом повыше, чем кухарки-поломойки. Здесь таких называли «чистые» или «белоручки», несмотря на то, что ни музыканты, ни танцоры, ни пажи и не думали отлынивать от своих обязанностей. Здесь стояли длинные столы и скамьи. Многие музыканты пренебрегли столовой и ушли из дворца по своим домам, к негодованию дирижёра, боявшегося их опозданий. Но многие, как Дэнни и виолончелист, остались.

Дэн остаток дня настороженно посматривал на сухопарого музыканта, но тот вёл себя настолько не подозрительно, что настороженность сама по себе прошла.

Вечером был дан большой ужин в честь переселения в летний дворец – дальше, по словам Марсела, будут приёмы и балы, но таких больших обедов и поздних ужинов уже не предвидится до самого  конца сезона. Столы накрыли под огромным тентом на садовой аллее, а музыканты устроились на широком крыльце дворца. Скрипачей проверял Светлый маг, но когда дело дошло до Дэнни, он лишь подмигнул и нарисовал в воздухе светящийся вензель – знак ложи Смуты, виденный Софетом в доме Тэллина.

Королевская семья вышла из воздушной беседки, украшенной тюлем, белыми и розовыми розами, пушистыми белоснежными перьями – честно говоря, Дэну она напомнила дикую помесь торта с птицей. Сначала прошествовала к столу мать короля – грубовато сложенная, в хорошо сшитом, но безвкусно богатом платье. За ней шёл сам Грет Кардавер Второй Кешуз – внебрачный сын Кардавера Первого. Он был худой, некрасивый, очень молодой и крайне серьёзный. Видимо, правление давалось ему с трудом. Дэнни ожидал увидеть корону на его голове. Но никакой короны не было – только тонкий блестящий обруч без камней и зубцов.

Юная королева с ребёнком на руках, в сопровождении двух то ли нянек, то ли кормилиц, появилась последней. Дэн, с крыльца жадно следивший за процессией, чуть не упал со стула: девушка в розово-белом наряде, с пухлым хнычущим малышом, была та самая, краснощёкая, полненькая, только грязноватое серое платьице шло ей куда больше.

Дирижёр взмахнул палочкой, оркестр послушно заиграл плавную и спокойную, подходящую случаю, «Балладу трёх менестрелей». Дэнни мог её играть с закрытыми глазами – настолько проста и предсказуема была мелодия. Приятный эффект от неё производился всего лишь слаженным звучанием множества инструментов. Игра не мешала Дэну обдумывать действия.

Покушение на короля, его мать и жену назначили на завтрашний бал. Кор Тэллин по мелочам не разменивался: он планировал убрать не только королевскую семью, но и несколько ключевых фигур. Значит, времени совсем немного – сутки, даже, наверное, чуть меньше. Дэн поискал глазами Великого Камергера – Тэллин не сел за стол с другими вельможами, а стоял на почтительном расстоянии, как распорядитель, и следил за тем, чтобы подчинённые двигались по строгому распорядку. От Марсела Дэн Софет уже знал, что Кор Тэллин, назначивший Дэнни роль коридорного, недоволен тем, что мальчишка оказался в оркестре. Но до беседы с учеником не снизошёл и наказания не назначил, вероятно, отсрочив его или придумав для Дэна особую роль.

Но он сейчас был здесь, а стало быть, Дэнни мог действовать на свой страх и риск. Осталось придумать лишь, как отсюда убраться. Он не сомневался, что поднимется переполох. Возможно также, что люди из ложи Смуты обнаружат себя. Есть ли поблизости люди Чезаре Роза? Против воли Дэн покосился на виолончелиста. Тот, полуприкрыв глаза, старательно выводил свою партию.

Следующей играли пьесу «Часики», под которую на балах обычно танцевали круговой танец. Незамысловатый мотив, позаимствованный «из народа», в исполнении оркестра звучал благородно и красиво.

Виолончелист словно проснулся и повернулся к Дэнни, не прекращая игру.

- Мы с тобой, малыш, - сказал он негромко тихим голосом. – Мы рядом. Не надо волноваться. Завтра всё будет хорошо.

Дэнни хотел сказать, что завтра всё будет непоправимо испорчено, но не стал. Чёрная скрипка в его руках уже превратилась в оружие.

Будь что будет – как-нибудь уйти он сумеет.

«Вы уж простите, эн Чезаре, но я отчётливо вижу, что у нас сейчас разные цели», - подумал Дэн. Он не знал, сможет ли Чезаре, пользующийся виолончелистом как способом передачи посланий, услышать его мысли. Не знал он также, что может произойти, когда Великий Камергер упадёт замертво.

Он лишь видел, как Тэллин, передвигаясь по аллее, постепенно приближается к юной королеве. Та уже передала ребёнка кормилице. Малыша унесли. Дэнни заметил сначала Марсела неподалёку от беседки-торта, в нескольких шагах от кресел короля и его семьи. Потом увидел ещё нескольких магов ложи Смуты, они сужали кольцо вокруг столов. По правую руку от королевы-матери Дэн заметил вельможу, который украдкой нарисовал в воздухе коротко вспыхнувший вензель.

У Дэна перехватило дыхание. Они перенесли покушение на сегодня, заподозрив неладное. Так что ему, скорее всего, не уйти живым.

В строго выверенной партитуре «Часиков» не было места для скрипичного соло. Тем неожиданней для дирижёра и оркестра прозвучала чёрная скрипка Чёрного Скрипача.

Дэнни встал со стула и повёл мелодию, сначала в рамках заданного ритма народного танца. Но оркестр сбился и в расстройстве умолк – единый организм потерял путеводную нить. Дирижёр постучал палочкой по пюпитру, и Дэну пришлось на краткий миг отвлечься, чтобы усилием мысли сломать её. Хорошо было бы, конечно, и дирижёра успокоить – но на это не хватало времени и ресурсов.

Дэн продолжил мелодию – вбирая в себя то, что мог поймать от музыкантов. Изумление, растерянность, робость, неуверенность – какие, однако, слабые эмоции! Хорошо, что их хотя бы много.

Ещё в запасе у Дэна была боль, взятая на время у Гарольда Клейна. Но этого всё равно было мало, мало!

Он увидел, как одобрительно посмотрел на него Марсел. Поймал настороженный, но не злобный взгляд генерала. Они решили, что мальчишка отвлекает внимание, заметив их наступление  - так понял Дэн Софет. Значит, они считают, что утечка происходит не от него? Тогда почему не посвятили в свои планы?

Дэн вдруг почувствовал небывалую поддержку. Его мелодия окрепла. Её подхватили четыре скрипки. Затем подключилась арфа. Музыка постепенно становилась ярче, сильнее и драматичней. Дэнни вёл свою партию соло – но чувствовал поддержку сначала части оркестра, потом – всех музыкантов, которые, зачарованные, играли даже лучше, чем под руководством дирижёра. Дэнни чувствовал все инструменты, проживая с каждым из них маленькую жизнь. Заворожённые музыкой аристократы перестали жевать, застигнутые силой мелодии на месте слуги замерли. Но маги Смуты продолжали действовать, и Дэн Софет, отложив скрипку на стул, бросился к генералу сам. Оркестр действовал, как единый организм – музыка набирала мощь, и вся эмоциональная энергия стекала в Софета. Он почти летел, но не успевал – рука Кора Тэллина уже легла на плечо юной королевы, а сам Тэллин с усмешкой смотрел на Чёрного Скрипача. «Сейчас он её убьёт», - подумал Дэнни.

Ошеломлённый быстротой событий, переполненный силой, Дэн был на краю аффектации. Он понимал, что сейчас ему это ни к чему – в состоянии аффекта контролировать себя невозможно. Наверное, на один удар ему точно хватит – и удар такой силы, что разнесёт генерала в клочья. Только бы он убрал руку с плеча девушки, а не то ей тоже достанется.

- Малыш, только ничего не делай, - сказал Чезаре через виолончелиста, но его голос еле-еле пробился сквозь потоки музыки. – Уходи оттуда быстрее! Уходи!

В его голосе Дэну послышалась досада.

И именно эта эмоция стала последней каплей, вызвавшей аффектацию.

Дэнни поднял смычок, и, вложив всю мощь в него, послал в генерала ложи Смуты Кора Тэллина ужасающей силы заряд.

Именно в этот миг точно в такт музыке-предательнице Тэллин сделал танцевальное па и развернул юную королеву спиной навстречу синевато-бледной молнии, берущей начало из смычка Дэнни. Усмехнулся – его дряблое, старое лицо луной возвышалось над головой несчастной девушки – и исчез. Деймон Марсел, стоявший в шаге от него, не сдержал изумлённого вскрика.

Дэн дёрнул рукой, пытаясь изменить траекторию молнии, и она скользнула, взрезая королеве платье на спине, проходя по шее и беззащитному затылку, и ушла в небо. Юная королева беззвучно упала на руки Грета Кешуза, безмолвно открывавшего и закрывавшего рот. Музыка оборвалась, отовсюду к Дэну бежали маги – не менее десяти человек. Пирующие разбегались во все стороны, кроме дворца – ведь Чёрный Скрипач стоял на крыльце. Музыканты сидели в полнейшей растерянности. Сзади к Дэну подошёл виолончелист и осторожно забрал из побелевших пальцев смычок и скрипку.

Онемев и окоченев, Дэн Софет ван Лиот дал себя связать всеми мыслимыми способами – верёвками, магией, зачарованной цепью. Он был потрясён и в то же время обессилен. Он дал бы себя убить в этот момент, потому что потерял и цель, и смысл.

Но его не убили, а увели прочь из дворца, и в сгущающихся сумерках провели к глухо забранной решётками карете, запряжённой четырьмя лошадьми. В карете тускло горел светильник-жук, тихо жужжали шестерёнки, тикал часовой завод. Сидевший на жёстком, оббитом кожей сиденье человек дымил трубкой.

Дэна втолкнули в карету, кто-то пронзительно свистнул, щёлкнул кнутом, лошади резво покатили карету прочь от дворца.

Чезаре посмотрел на ученика и с тихим смешком щёлкнул пальцами. Путы распались, магия, удерживающая Дэна, развеялась.

- Ты… - Дэн сглотнул пересохшим горлом всухую, прокашлялся и начал заново:

- Вы всё видели?

- Я не просто видел, я тебя просил не соваться! – равнодушно сказал Чезаре. – Тебя так легко спровоцировать! А если бы ты сдержался, то ничего бы не было! Ничего! Ты понимаешь? У них было всё спланировано на завтра!

- Я видел, они собирались всё сделать сегодня! – горячо возразил Дэнни.

Ему вдруг стало нехорошо. Кроме него, стало быть, среди магов ложи был кто-то ещё, кто точно знал о планах генерала. У  Светлых был запасной… кто? Может быть, тот виолончелист, не-маг?

- Королева – жива? – угрюмо спросил Дэн.

Чезаре покачал головой.

- Убита. Ей хватило бы и половины того удара, который пришёлся по ней. Попади ты точнее, её бы испепелило.

Дэнни скрипнул зубами.

- Я хотел попасть по Кору Тэллину.

- Тебе было сказано: он нужен живым! Было? Тебе было сказано: не предпринимай ничего, пока тебе не велят. Причём и с нашей стороны, и с той! Приказали – подчиняйся, сопляк! Почему все сопляки думают, что они умней остальных? Почему они считают, что сражаются с мировым злом один на один? – взорвался, наконец, Светлый маг.

Но и Дэнни прорвало:

- А зачем тогда вам вообще пользоваться доверием сопляков и подставлять их на размен в ваших дурацких играх? Ты мог бы сам пойти и внедриться туда, и быть там круглым дураком вместо меня! Чтобы отвлекать всяких шишек, пока кто-то более умный приведёт гениальный план в исполнение! Останови карету и выпусти меня. Я ухожу.

Чезаре какое-то время молчал, мусоля трубку. Дэн пожалел, что не видит, какая она – короткая коричневая, вишнёвого дерева, или средняя буковая, розоватого цвета? Не длинная бамбуковая точно.

- У тебя ещё немало силёшек осталось, да? – спросил Чезаре, наконец. – Я тебя не подставлял. Это Комитет. Это во-первых. Во-вторых, как бы там ни было, а отпустить я тебя не могу. Ты арестован за убийство королевы. Я решил сам забрать тебя только потому, что боюсь – тебе в ином случае не доехать живым до конторы Комитета. Ты хоть представляешь, сколько насвоевольничал?

Чезаре пыхнул трубкой и грустно добавил:

- А я ведь за тебя поручился.

- Ты не знал, что они подсадили в ложу кого-то ещё? – поразился Дэн. – Ты же главный в Комитете!

- Уже нет, - спокойно ответил Чезаре. – Я теперь буду работать в качестве ловца. Уж больно плохой из меня начальник.

- И что теперь?

- Теперь я тебя поймал, и ты будешь осуждён и, возможно, казнён за убийство королевы, - сказал маг. – Мне очень жаль, что я не сумел внушить тебе послушания учителю. С другой стороны, маги ложи Смуты – и те не преуспели в этом.

- Я не собирался убивать эту вашу королеву! – снова закричал Дэн.

Карета остановилась – они приехали. В светлой летней ночи Чезаре провёл подростка к двери конторы. Дэн Софет почувствовал, что снова связан и, хуже того, находится под эмоциональным контролем.

- Я очень надеюсь,  что до казни не дойдёт, малыш. Всё-таки Светлые маги не любят связываться со смертью.

И Дэнни понимал, почему не любят – кто захочет разделить с умирающим его смерть? Принять её в себя, протащить через свою сущность и потом выпустить… только половину.

Но что мешает им свалить грязную работу на палача?

 

Часть 3.

2330 год начался с прекрасного события: принцу Ланделию исполнилось три. Король Грет Кардавер Кешуз в честь этого устроил серию балов по всей Тирне. Его новая жена, королева Керстин, устраивала по несколько приёмов в день в зимней резиденции. Маги ложи Смуты полностью ушли в тень. Комитет проверял дворцовых магов раз в неделю, а иногда, руководствуясь исключительно наитием, и чаще. Но никаких заговоров нигде не тлело, и никто не пытался устроить переворот, покушаться на короля или кого-то из его семьи. Как будто целью магов Смуты была смерть юной королевы, матери Ланделия. Ей самой могло бы уже исполниться девятнадцать лет. Но увы, злодей по прозвищу Чёрный Скрипач, лишивший жизни старого короля Кардавера, его жену и сына, добрался и до молоденькой жены Грета. Говорили, что Черным Скрипачом на этот раз двигала исключительно ревность, что он был знаком с юной королевой ещё до  её свадьбы и, возжелав красавицу, пытался добиться взаимности. Но она обручилась с Гретом Кардавером Вторым. И злодей наказал красавицу за измену.

Личность Чёрного Скрипача подёрнулась злодейско-романтической вуалью вскоре после того, как народ Азельмы узнал, что маг-музыкант брошен гнить в страшных мучениях в подземелье башни Тартута. Об этой башне ходили легенды. Все они, как на подбор, рассказывали, что лучше предпочесть смерть пребыванию в этой темнице.

Говорили, что там тюремщики безжалостней, чем мороз, и равнодушней, чем камни. Что там на каждого заключённого приходится по палачу, и именно там они учатся правильно причинять боль. Говорили, что еду там готовят такую, что есть её  - тоже мучение, но совсем без еды ещё хуже.

Когда Дэн Софет ван Лиот  выбрался из тюрьмы, он ничего и никому никогда не рассказывал о башне Тартута. Но если хотя бы половина из слухов была правдой, то неудивительно, что от прежнего вспыльчивого, несдержанного музыканта не осталось ничего. Из тюрьмы бежал молодой мужчина, чьи эмоции могли по силе соперничать с булыжником в мостовой или гранитной скалой.

Он остался жив лишь благодаря музыке, продолжавшей звучать в его голове. Единственное, что не вытравили из Дэнни  - это желание, чтобы два человека заплатили за его заключение: Кор Тэллин и Чезаре Роз. Желание превратилось в мелодию. Мелодия застряла в голове и звучала не переставая. Дэнни был на грани безумия, но только на этой грани он и сумел выжить.

Сам Чезаре, кстати, в начале года работал ловцом на границе Тирны с Иртсаном. Магики Иртсана, называемые среди Светлых самородками, иногда переходили эту границу с целью заработать на суевериях и доверчивости простаков. С помощью несложных трюков иртсанцы-самородки выявляли ведущие эмоции людей и делали вид, что исцеляют, воскрешают, дают надежду, а на самом деле всего лишь выколачивали из бедняков небольшие деньги. Здесь работала наблюдателем совсем молоденькая стажёрка Комитета по надзору за незарегистрированными магами. Её звали Линлор, и одно это имя заставляло Чезаре забыть обо всём. Обо всём на свете, включая неудавшегося ученика по имени Дэнни.

Итак, Дэн Софет ван Лиот выполз из канализационной трубы Тартуты в пять часов утра, трясясь от холода и воняя нечистотами. На нём была грязная рубашка до колен и стоптанные тапочки без задников. Его истощённое грязное тело походило на пособие некроманта по смерти от обезвоживания. У Дэна не было сил даже на то, чтобы создать вокруг себя ореол тепла. От холода и изнеможения он не мог сделать и шага, чтобы не упасть. Поэтому он вставал, шёл и падал, обдираясь об лёд. В голове пойманной мухой жужжала одна и та же мелодия, но увы – она не грела.

Упав в очередной раз, Дэнни подтянул острые колени к груди и замер. Ему не хотелось сдаваться, но тело не разделяло его желаний. Он не мог даже позвать на помощь – не здесь, не возле тюрьмы. Да и голос вряд ли послушался бы его.

Глядя в темноту слезящимися и смерзающимися глазами, Дэн начертил перед собой бледно светящийся вензель – знак ложи Боли. Вряд ли, конечно, поблизости хоть кто-то есть. Но так маги-собратья хотя бы примут знак как прощание.

Эмоция ложи Боли – приятие боли. Принять боль как единственный истинный признак жизни. Радоваться боли, как верной подруге. Любить боль, как себя. Но замерзающий уже почти не чувствовал её – свою подругу, свою жизнь.

Конечно, он поступил глупо – поддался порыву, когда рабочие стали прочищать забившийся канализационный сток и заставили самой грязной работой заниматься заключённых. Собственно, оказался единственным глупцом, решившимся сбежать в мороз в одной рубашке.

Всхлипнув, Дэнни снова попытался встать на ноги. Не получилось, и он пополз. Колени слегка саднило – слабая, но отчётливая боль. Он держался её, как бродяга путеводной звезды. Впереди из темноты проступили небольшие холмики едва присыпанной снегом земли. Софет полз по кладбищу. Конечно же… сток канализации остался по правую сторону, а по левую было тюремное кладбище. Следом начнётся земля поселенцев. А ещё на кладбище может быть сторожка. Приподнявшись на локтях, Дэн с жадностью стал высматривать хотя бы слабый огонёк и увидел, как к нему приближается человек с тусклым фонарём в руке.

- Что ты такое? – с интересом спросил этот человек, поддавая Софету ногой под рёбра. – Не помню, чтобы я сегодня поднимал дохляка!

Дэн не мог разжать челюсти, чтобы ответить. Он снова лёг, скорчившись, и сверху на него бесконечной благодатью снизошло тепло. Человек укрыл его одеялом. Он попытался укутать Дэна получше, а потом взялся за край одеяла и потащил за собой. Дэн успел подумать, что некромант пришёл слишком поздно, прежде чем потерять сознание.

- Что, жив, курилка? – спросил неприятный голос. – В чём только душа держится, не пойму. Ты ж дохлый был?

Дэн лежал на деревянном полу. Тёплые доски под спиной казались мягче любой перины. Он по-прежнему был гол и грязен – судя по рукам, которые Дэнни с трудом приподнял и осмотрел.

- Я отморозил пальцы? – проскрипел он.

- Ты всего себя отморозил, - ответил голос. – Я ещё ни разу не видел живого, который так походил бы на мертвеца. У тебя, наверное, даже кишки смёрзлись. Сбежал? Или тебя похоронили?

Дэн не сумел ответить. Некромант приподнял ему голову и сунул в зубы кружку с теплой водой.

- Пей. Поглядим, что с тобой делать… экспонат.

Дэнни сделал два или три глотка и с трудом подавил рвотный позыв.

- Мне нужна боль, - сказал он некроманту. – Мне нужно много, много чужой боли.

- Тю, парень. Тут на всю округу живых – только я да моя собака. Но мы с Портером себя в обиду давать не собираемся. Нам-то боль не нужна!

Дэн на секунду сник – с одной стороны, ему не выжить без боли. Ему надо где-то почерпнуть сил, чтобы залатать искалеченное тело. Иначе, едва он как следует разморозится, не миновать гангрены. Но брать у человека, который его вытащил?

- Сейчас – совсем немного, - попросил он с неожиданной робостью, даже с виной в голосе. – Потом я уйду и найду себе… другую… жертву.

- Во, жертва -  то самое слово – оно мне не нравится, - тенор стал ещё противней. – Давай-ка ты лучше потихонечку допомрёшь, и я на тебе малость потренируюсь, как тебе такой вариант?

Дэну этот вариант не подходил. Но он сообразил, что некромант просто побаивается. Не стал бы он тащить незнакомого человека в дом живым, если бы не имел сочувствия, а просто хотел поупражняться на трупе в своем некромантском мастерстве.

- Послушай, - Дэн с трудом глотнул. – Мне подойдёт и парочка крыс. После этого мне от тебя понадобится только кусок хлеба, штаны и ботинки.

- Одёжку я тебе подберу, - без запинки ответил некромант. – У меня этого добра… Если не побрезгуешь, конечно, рванинкой жив-курилок. А крысы… не обессудь – не мастак я подманивать всякую живность. Разве что оставить тебя тут одного, в темноте, авось прибежит какая тварь?

Тут у мага как-то странно дрогнул голос. Очень странно. Как будто «какая тварь» скорее сожрала бы полумёртвого беглеца, чем дала бы поймать себя.

Но мысль некроманта была Дэну ясна: он не хочет сопричастности даже к самому мелкому деянию мага Боли. Он не станет ловить и тем более – пытать даже таракана, не то что крысу.

- То есть какие-то… ползают у тебя тут?

- Можно сказать, что и ползают.

- Живые?

- Можно сказать, что и живые, - маг погасил чадную керосиновую лампу. – Увидишь.

С этими словами некромант ушёл из комнаты, и Дэнни слышал, как он запирает дверь и ещё подпирает её с той стороны.

Какое-то время Дэн лежал в темноте, слушая, как потрескивает и шуршит солома, подложенная ему под голову. Казавшийся тёплым пол теперь неприятно холодил лопатки. Одеяло, небрежно накинутое на тело, кололось, а в пустом желудке перекатывались несколько глотков воды.

Затем Дэнни услышал шаги. Цок-цок, цок-цок – клацали о доски когти. Судя по звуку, то была точно не крыса. Скорее, собака. Но ведь некромант сказал, что собаку он ему не отдаст?

Значит, ещё какая-то тварь. Слегка отогревшийся, Дэн Софет смог приподняться, хотя всё тело онемело и плохо слушалось. И увидел силуэт зверя побольше кошки, с крупной длинной мордой и гибким хвостом. И впрямь похоже на крысу, только гораздо крупнее. Ну ничего – главное, чтобы чувствовала боль.

Дэн понял, что недооценил крысу, когда та сжалась в комок и прыгнула. Двигалась она быстро и ловко. По тому как существо боком приблизилось к нему и рывком укусило за предплечье, стараясь оторвать как можно больше мяса с руки, Софет понял, что некромант прикармливает крысу таким образом далеко не впервые. Затем тварь отпрыгнула. Дэн с запозданием ощутил жгучую боль, но не сдался – медленно собрался, присел, опираясь на укушенную руку и одно колено, а вторую руку вытянул перед собой. В темноте он плохо видел шуструю тварь, лишь её очертания, но этого должно было хватить.

В тюрьме он претерпел столько боли, что рана, хоть и чувствительная, не давала должного притока энергии. Хотя мага из его ложи свои ощущения должны подстёгивать почти так же хорошо, как и чужие.

Крыса кинулась на человека, но едва он попытался сомкнуть пальцы на её загривке, сразу отпрянула в сторону. Когтями тварь ухитрилась задеть голую ногу мага. И почти сразу же вернулась, норовя прокусить тонкие пальцы человека.

Это была главная ошибка крысы. Едва она вцепилась в палец Дэна, как он, невзирая на боль, схватил огромную крысу за челюсть. Зверь взвизгнул – звук был как ножом по стеклу. Дэнни упал на крысу всем телом, чувствуя, как живое, полное сил существо извивается под ним. Крыса испугалась,  ей было больно, о, как ей было страшно и больно, и Софет изо всех сил старался сделать ещё хуже. Сам извиваясь не хуже крысы, он вцепился ей зубами в ухо. Он рвал крысу руками и зубами, пока та не затихла. Затем потерял сознание – всего на один короткий миг.

Всё это время жёсткая, короткая мелодия, состоящая всего из четырёх нот, продолжала отщёлкивать такты в голове Дэна. И лишь когда крыса замерла, сдохла – музыка изменилась. Она стала более плавной и мягкой. Словно река вдоль берегов, музыка потекла по венам, наполняя Дэнни. Он встал, запахнув на себе одеяло, как плащ, и лёгким кивком головы открыл дверь.

На самом деле Дэнни всё ещё был очень слаб. Но некромант, явно подслушивавший, что происходит в соседней комнате, шарахнулся от молодого человека.

- Я обещал, что я тебя не трону, - скривил губы Дэн. – Ты обещал хлеба и одежду. Я жду.

В слабом свете керосиновой лампы некромант нехорошо улыбнулся. У него были плохие зубы. Дэнни увидел, что трупарь младше, чем ему показалось вначале – по голосу он подумал, что некроманту лет пятьдесят. Но ему сорока – и то не было! Прозрачные, безжалостные глаза так и отсвечивали от лампы желтизной.

- Минуточку-минуточку, пять, десять минуточек, добрый господин, я пойду пороюсь в сундуках.

Дэн был слишком слаб, чтобы как следует врезать этому непонятному, странному человеку. С одной стороны – спас, притащил в свой дом и выходил, но с другой – совершенно неясно, для чего старался. Но Дэну Софету не хотелось показывать, что он еле стоит на ногах, а удар его руки не сильнее, чем взмах ночного мотылька. Поэтому он отыскал взглядом низкое кресло и уселся в него.

- Я жду, - сказал он.

Но едва некромант вышел, как Дэнни вскочил и, пошатываясь, обшарил всю комнату. Не найдя в ней еды, он вернулся с лампой туда, где убил кусачую тварь. При свете лампы он заметил, что укушенные места распухли и стали багровыми.

Твари на полу не оказалось. Зато был стол, полка на стене, ларь с хлебом. На полке Дэнни нашёл бутылку с прокисшим молоком и закрытую щербатой тарелкой миску с вареной картошкой. О большем он и мечтать не мог. Давясь, Софет запихивал в рот куски холодной несоленой картошки и чёрствый хлеб, и запивал простоквашей. Вместе с сытостью его тело обретало тяжесть и боль. Болела обожжённая морозом кожа в тех местах, где ещё не омертвела окончательно, болели застуженные органы, болел отвыкший от нормальной еды желудок, болели укусы крысы. В лёгких и горле скребло, словно кто-то прошёлся по ним напильником. Голову ломило, суставы просто кричали о боли. Но к своей боли у Софета по-прежнему был иммунитет.

Когда пришёл некромант, у его ног вертелась чёрная с рыжими подпалинами собака. Умные и злые жёлтые глаза пса  смотрели на доходягу с подозрением.

Некромант втащил в кухню большой узел, кинул Дэну под ноги.

- Забирай, пользуйся моей добротой, - буркнул он. Теперь маг был чем-то серьёзно разозлён.

- Хотел сделать из меня ходячее пособие? – Дэн даже нашёл в себе силы ухмыльнуться. Тут же пожалел – треснула кожа на губах.

- Не твоё дело, что я хотел, - огрызнулся некромант. – Одевайся и проваливай.

У Дэнни при мысли, что надо будет снова выйти на холод, всё внутри вздрагивало и съёживалось, но и оставаться в домишке мага ложи Смерти не хотелось. Здесь всё так и предупреждало об опасности. Подвох мог быть в каждом шаге некроманта.

Стараясь не выпускать мага и собаку из поля зрения, Дэнни сел на пол и стал разбирать вещи. Некромант, видимо, твёрдо решил спровадить своего спасённого: принёс толстые суконные брюки, даже на вид слишком короткие и широкие для Дэна, рубашку, тёплую фуфайку, связанную из коричневой и жёлтой шерсти, огромный бараний тулуп без пуговиц и пояса, в который можно было засунуть три-четыре таких, как Дэнни, и женский пёстрый платок. Изрядно потрёпанные ботинки и к ним две относительно чистые тряпки в качестве портянок – видимо, от сердца оторвал, не иначе. Поэтому они такого цвета – некогда бордовые, но изрядно порыжевшие от времени…

Одежда пованивала. Понятное дело, кладбищенский житель снял её с трупов, и не всегда трупы отличались исключительной свежестью. Но Софет и сам пованивал после тюремной канализации, так что запахи гармонично сочетались и вызывали рвотные позывы. Одевшись, Дэнни не удержался – он еле успел наклониться и подобрать полы тулупа, как его желудок вывернуло наизнанку.

- Гигантский ядовитый щелезуб, - прокомментировал некромант. – Помереть не помрёшь, но помучаешься. Хочешь, дам тебе парочку в запас?

- Так вот о чём ты жалеешь? О том, что яд этой крысы не смертелен? – выдавил Дэн, вытирая рот. Его мутило, шатало, и с каждой секундой сильнее.  – Чтоб тебя Спящий увидел, бесов трупарь!

- А что? Отличный экземпляр, и никто не внакладе, - невозмутимо сказал некромант и кинул на лужу рвоты какое-то тряпьё. – Проваливай, недотруп. Так руки и чешутся проверить на тебе ещё парочку фокусов.

- Но боишься, - изо всех сил стараясь держаться прямо, выдавил Дэн. Боль в желудке стала невыносимой, хотелось сложиться пополам и никогда не разжиматься. – Потому что недотруп может не сдержаться.

Некромант свистнул псу, и Портер оскалил пасть. Видно, маг изрядно поколдовал над породой пса  – клыков у него был полон рот, да и длина пасти впечатляла.  Дэн оскалился в ответ. Но понимая, что сейчас не лучшее время для схватки, распахнул дверь и убрался из негостеприимного дома.

Снаружи уже начало светать. И, хотя стоял такой же холод, Дэну показалось, что стало теплее. Возможно, оттого, что его лихорадило. Он скрутил бабский платок жгутом и завязал его на талии, поплотнее запахнув тулуп. Постояв на пороге несколько секунд, Дэнни уже начал жалеть, что не разобрался с некромантом. Мог бы расправиться и с ним, и с псом, а потом отлежаться в грязноватой хижине.

Но потом сплюнул кисловатой слюной в снег и побрёл напрямик через кладбище. Как бы то ни было, а оно слишком близко к башне Тартуте. Здесь нельзя долго оставаться – и так задержался почти до утра.

Трудно сказать, что придавало сил Дэнни больше – боль, злость или музыка, засевшая в голове. Так или иначе, он шёл. Медленно, пошатываясь, иногда падая, но шёл.

***

Маги-стихийники жили в Тирне отдельной общиной. Община принадлежала к Ордену Теней, но под присмотром Светлых считалась наиболее лояльной к существующей власти. Стихийники возделывали поля, ходили по морю, и за отдельную плату могли предоставить свои услуги двору – к примеру, обеспечить хорошую погоду для пикника или устроить бурю, чтобы отогнать корабли Иртсанских пиратов подальше от водных границ Тирны. Осознавая, чего может добиться особенно могущественный стихийник, особенно при поддержке общины, Светлые маги старались держать ложу под особым контролем.

В поселение Моро на берегу моря, находящееся в двух сотнях миль от основанного стихийниками города, ясным морозным днём постучался незнакомец. Часовые содрогнулись от увиденного. Перед ними были человеческие обломки – и не более того. Поселение походило на крепость, огороженную высокой и крепкой стеной от всего мира, и ворота, тяжёлые, массивные, приоткрылись лишь слегка. Часовые, вышедшие на стук из ворот, вынуждены были подхватить гостя, чтобы он не свалился замертво.

- Кто ты такой? – спросил один из дозорных.

- Зачем ты пришёл? – спросил другой.

- Мою мать звали Алеста Дания Моро, - сказали обломки человека на языке Тирны. Рука, иссохшая и слабая, вывела в воздухе слабо вспыхнувший знак общины погодников.

Так в  Моро узнали о смерти отлученки. Часовые не желали впускать незваного гостя. Когда он опустился на колени, они поволокли его прочь. Но их остановил старик в широкой шляпе, находившийся неподалёку среди уборщиков снега.

- Пусть хотя бы придёт в себя и расскажет нам об Алесте. Если она умерла хорошо – это будет означать, что Спящий принял её и простил измену своей общине. Если умерла плохо – это будет уроком молодым людям, которые рвутся отсюда к лучшей жизни, - сказал старик.

- Да, Кормчий Моро, - поклонился один из часовых, а двое других взяли сына Алесты Дании за руки и потащили волоком по расчищенной дорожке к главному дому.

О том, что поселение на берегу моря находится под присмотром Ордена Отражений, Дэн никогда ничего не слышал. Мать редко рассказывала о своей общине. Дэнни просто хотел попросить приюта у родных матери. Тем более что поселение находилось гораздо ближе к тюрьме, чем его собственный дом в Азельме.

Он постучал в крепкие ворота поселка-крепости под названием Моро спустя шесть дней после бегства. Одежда, полученная от некроманта, и щелезуб, науськанный им, спасли Дэнни жизнь. Каковы бы ни были цели у грязного трупаря – Дэн Софет мысленно благодарил его. Самые свои серьёзные повреждения он уже исцелил – только укусы ядовитого щелезуба ещё гноились да продолжала облезать кожа с лица, рук и ног. Но то, что сами ноги, особенно отмороженные пальцы, не почернели и не отвалились, было большим достижением. Дэнни прятался от людей и мог рассчитывать лишь на свою боль и на свои силы. Никакого зверья по дороге он не встречал, а птиц ловить не умел. Питался он лишь тем, что украл в маленькой деревушке, встретившейся по пути – сухим горохом и промороженным свиным салом, от которого с трудом отгрызал твёрдые и одновременно скользкие куски. Он даже не думал, что может с помощью магии сделать  эту еду более удобоваримой. Грубо говоря, Дэнни вообще почти не думал. Он вложил все оставшиеся силы в то, чтобы выжить и дойти до Моро.

Мать считалась в своей общине отщепенкой, ибо вышла замуж по любви, а не по выбору главы поселения. Когда она ушла, её имя открыли всему сообществу, и пути назад у неё не было. Но то, что её сын пришёл в общину, кормчий счёл хорошим знаком. Женщина ушла – но женщина не столь важна, как мужчина, особенно – маг. Так рассуждал глава поселения-крепости, где все носили имя Моро и присовокуплённые к нему прозвища. Выложив Дэну свои соображения и чаяния, Кормчий Моро ждал возможных возражений или согласия, но молодой человек ответил:

- Мне нужно временное укрытие, чтобы восстановиться. Потом я подумаю.

- Пока ты здесь, нам надо тебя как-то звать, - осторожно намекнул Моро.

- Я Чёрный Скрипач. Не уверен, что это имя не принесёт вам бед.

Тогда Кормчий сообщил, что крепость Моро находится под патронатом Ордена Отражений. Здесь гордились тем, что называют вещи своими именами. Кормчий слышал о прозвище Дэна и согласился, что носить его негоже.

- Чем ты занимался в миру, кроме музыки?

- Я маг ложи Боли, - признался Дэнни.

- Не было ли у тебя занятий…попроще?

- Никаких, кормчий Моро, - покачал головой Дэн Софет. – Но я готов делать любую работу здесь. Маги Боли – не только убийцы и палачи, но и лекари. Есть ли у вас врачеватели?

- У нас не принято исцелять данные Спящим болести, разве что помогать и утешать болящих. Есть повивалка, -  тут Моро почему-то хмыкнул. – Утешителя же, кроме меня, не нашлось.

- Тогда я согласен быть Утешителем Моро, - промолвил Дэн. – Утешать болящих сейчас самое занятие для меня.

Кормчий смерил глазами истощённого, обглоданного горестями и морозом человека, почерневшего, с воспалёнными глазами и трясущимися руками. Затем кивнул и позвал женщин.

Спустя час отмытый, одетый в чистое, Дэнни спал в тёплой постели гостевого дома, обычно пустовавшего – здесь останавливались разве что стихийники из других поселений.

Крепость Моро жила непривычной для Дэна жизнью. Маги, с которыми он был когда-либо знаком, никогда не занимались простым трудом. Маги предпочитали не работать вовсе или зарабатывать с помощью волшебства. В крайнем случае, как, например, делала семья Дэна, занимались искусством или преподаванием. Но здесь работали все, от мала до велика, и Дэн Софет не видел, чтобы люди при этом использовали магию! Убирать снег полагалось лопатами, чистить и резать овощи – ножами, варить в котлах на огне. Стихийники не использовали магию на виду у всех и никак не пытались облегчить себе даже самые сложные задачи с помощью волшебства. Эмоционально стихийники вели себя так же просто. Здесь не старались развиваться в эмоциональном плане, заниматься своим развитием, читать и слушать музыку исключительно ради роста или углубления чувств. Всё это мало заботило стихийников.

Но Дэну такой покой не пришёлся по душе. Кормчий сказал правду – исцеление болезней тут отдавалось на волю судьбы. Сильные и здоровые выживали, больные умирали – кто в благости, а кто и в страшных мучениях. Вот мучений-то, разумеется, не своих, а чужих, Дэнни и искал. Обходя поселение, он поначалу удивлялся, куда попрятались совсем уж немощные и дряхлые старики, но в конце концов смирился, что их попросту нет. Вполне возможно, их куда-то отселяли, чтобы не смущали своими болячками остальных – никто на этот вопрос Дэну прямо не отвечал. Худой, болезненного вида чужак не вызывал у людей доверия, тем более, когда подходил с предложениями о помощи. Плохой из него был Утешитель Моро – потому что в его утешениях никто не нуждался.

Прожив в Моро три дня, Дэнни почувствовал себя совсем скверно. Он не только не восстановился, ему стало хуже. Почти всё, что он съедал, выходило наружу с рвотой, головные боли начинались с утра, к вечеру достигая пика, и неровный, не крепкий сон с резкими пробуждениями не давал успокоить нервы. Сначала Дэн думал о щелезубе, но его укусы уже зажили, а яд наверняка весь вышел из организма. Потом он понял – ему не хватает боли, чужой боли. Без неё он никогда не придёт в норму.

Наконец, Дэну повезло – на четвёртый день молодой Работяга Моро рубил мёрзлое мясо и попал себе топором по ноге. Мальчишка лет тринадцати пытался сам себе остановить кровь, перетянув ногу ремнём выше колена, но у него ничего не получилось. Он спрятался, боясь наказания за неловкость, и если бы Дэн не искал так старательно чьей-то боли, то парень истёк бы кровью. Она пропитывала повязку за повязкой, и ремень никак не помогал. Дэнни нашёл мальчишку в сарае за продуктовым складом. Всюду были пятна крови. При виде раны Дэнни  повело – пришлось сесть рядом с пареньком, чтобы прошла хотя бы темень в глазах.

Мальчишка если и видел Софета, то есть Утешителя Моро, то разве что мельком, и испугался лица с потемневшей, облезающей кожей и страшной худобы. Забившись в угол сарая, рукой зажимая рану на голени, мальчик трясся от ужаса.

Его эмоции оказались на редкость сильными. В этом поселении правила сдержанность, и даже если людям было больно – они старательно это скрывали. Мальчишка же и не старался сдерживаться. По его грязноватому лицу текли слёзы, окровавленные пальцы вздрагивали.

- Боишься? – спросил Дэн.

Всхлипывая, парнишка кивнул.

- Это хорошо. Бойся. Я сейчас буду делать больно. Недолго. Это поможет тебе…

«И мне», - подумал Дэнни.

Штанину пришлось разорвать, даже разрезать оказалось нечем. Рана была серьёзная, глубокая, топор распорол и вены, и артерии. Пытаться зажимать это рукой было всё равно, что останавливать ветер лбом. Дэнни сорвал с ноги ремень. Затем глубоко вздохнул и положил руки одну выше, а вторую ниже раны. Мальчишка взвизгнул и дёрнулся. Дэн сжал зубы и, окрылённый чужой болью, полный ею, пьяный ею, сжал пальцы на худой, скользкой от крови ноге.

- Тише-тише, - еле смог сказать он. – Сейчас пройдёт.

Ему хотелось не просто вобрать в себя как можно больше эмоций мальчишки – хотелось углубить рану, задев кость, врубаться в тело жертвы топором, рвать руками.  Но он просто забрал ровно столько, чтобы умерить боль парнишки. Светлый бы разделил боль пополам, и часть непременно выпустил бы в эфир. Тёмный забрал бы всё без остатка и использовал по назначению. Но истинный целитель, маг ложи Боли, если хочет, чтобы рана зажила хорошо, возьмёт ровно столько, сколько надо, а остальное оставит больному, чтобы его тело не разучилось справляться с недугами, а эмоции не истощились бы.

Дэнни провёл окровавленными пальцами прямо по ране. Она стала срастаться как бы нехотя, затягивалась медленно, и процесс был для пациента весьма ощутимым. Мальчишка ёрзал, извивался, шипел сквозь зубы, поскуливал, как щенок. Раз-другой Дэн нетерпеливо дёргал локтем, когда мальчик слишком мешал ему.

Наконец, Софет счёл дело сделанным. Нога мальчишки выглядела воспалённой, и рубец получился грубым, распухшим. Паренёк изо всех сил старался не рухнуть в обморок. Но зато сам Дэн чувствовал себя прекрасно.

- Ну, что сидишь? – грубовато сказал он мальчишке. – Иди к матери, пусть даст тебе горячего бульона и глоток красного вина.

Мальчик встал, с опаской ступая на раненую ногу. Дэнни и сам с интересом на неё смотрел – никогда не залечивал серьёзных ран. Мальчонка прихрамывал, но не сильно.

- Болит? – спросил Дэн настороженно. Он не слышал боли, но вдруг чувства подводят его?

- Чуть-чуть, - прошептал пациент и вышел из сарая, спотыкаясь и суетясь.

Дэну осталось сидеть на тюке с колючей соломой да смотреть на толстую свиную ляжку и валяющийся поодаль топор. Зачем эти недоумки послали такого неуклюжего мальца рубить замерзшее мясо? Распределение работ и профессий вызывали у него недоумение.

В гостевом доме никого не оказалось, печь, нетопленная с утра, успела остыть. В комнатах ещё хранилось достаточно тепла, но Дэна слегка знобило. Он не стал тратить время на розжиг и растопку печи, а воспользовался магией – всего-то и дел, что заставить дрова улечься как положено, да поджечь. Для этого не хотелось утруждаться. Огонь бодро загудел в печи, погнал горячую воду по трубам. Почему, подумав про обогрев, стихийники не позаботились о том, чтобы сделать нормальную ванную комнату? Тут же, в просторной кухне, недалеко от печи стояла большая кадка для мытья. Женщины грели воду на плите в несколько заходов и наливали в кадку. Это казалось Дэнни глупым. Сейчас ему  просто необходимо было вымыться, а горячая вода была лишь в системе отопления дома. Что, если попробовать разъединить трубы, отлить горячей воды в кадку и потом соединить трубы обратно? Дэнни щёлкнул пальцами. Труба на стене, рядом с кадкой, лопнула. Дэн попытался направить в ванну  струю горячей воды, но та била слишком сильно и обдала молодого человека брызгами. Вода лилась на расстоянии ладони от кадки, заливая пол. Зашипев, Дэн Софет шарахнулся подальше от трубы, потерял над ней контроль, и струи воды стали заливать кухню. С трудом совладав с трубой, Дэнни вернул её на место, но в месте соединения просачивались горячие капли. Надо было как-то получше соединить края лопнутой им трубы.

Дэн старался придать металлу былую целостность, но ему не хватало знаний для завершения процесса. За этим занятием его и застал Кормчий Моро, без стука вошедший в дом.

Ему хватило одного лишь взгляда, чтобы горячая вода оказалась в кадке, а труба запаялась сама собой.

- Мы не используем магию там, где можно обойтись своими силами, - сказал Кормчий Моро спокойно.

- Я это уже заметил, - снимая мокрые ботинки, буркнул Софет. Он наклонился над кадкой и с шумом мыл в грязноватой воде окровавленные руки.

- Ты не привык работать с силами природы, - наблюдая за ним, произнёс Кормчий Моро. – Если захочешь остаться, сын Алесты Дании, то со временем научишься.

- Водопровод – сила природы, - изрёк Софет. – Железная труба – представитель величайшей стихии!

- Эмоциональная магия – удел женщин, - кормчий усмехнулся. – Настоящий стихийник не зависит от настроения, своего или чужого.

С секунду Дэнни глядел прямо перед собой, мыльная грязная вода стекала с его рук. Потом он распрямился и встряхнул пальцами, слабо улыбаясь своим мыслям.

- Так я могу остаться? – спросил он.

В крепости Моро не хватало развлечений. По вечерам в общем доме иногда устраивались посиделки, но туда в основном ходили женщины и девушки. Парни, как голодные волчата, крутились на крыльце и в сенях общего дома, но сидеть подле девушек, курить трубки и слушать песни да сказки означало среди юнцов проявлять непростительную расслабленность и излишний интерес к противоположному полу. Мужчины постарше относились к посиделкам снисходительно, но посещали нечасто. Поэтому само собой сложилось такое положение дел, что посиделки считались «женским» занятием. В доме горел яркий свет, женщины мудрые и рожавшие вязали или вышивали, а молодые-незамужние хихикали, по двое-трое то и дело выбегали в сени или на крыльцо, а потом, не пробыв там и минуты, заскакивали в большой зал и с звонким смехом падали на скамьи. «Тереться» среди парней больше минуты считалось ужасно неприличным. Вот и все развлечения, да и те – раза два в месяц. По большим праздникам люди Моро сидели с семьями дома и вместе не собирались.

После случая с раненым мальчишкой Софет побывал на одном из таких вечеров, понаблюдал за поведением жителей Моро. Он зашёл в общий зал, смутив и возмутив женское население крепости. Отчасти причиной тому была внешность Дэна – он по-прежнему выглядел если не умирающим, то смертельно больным. Проведя разведку, Дэнни остался доволен результатом. До ночи Долгого сна оставалось чуть больше трёх недель, и у него было время на генеральную репетицию.

Оставалось лишь дождаться удобного случая, но Дэнни не любил выжидать. Действовать было куда интереснее. В гостевой дом, мыть-стирать-убирать женщин отряжали через день, чаще всего, разумеется, замужних и не самых привлекательных, но выбирать он не стал. Едва Полоскунья и Швея Моро пришли в гостевой дом, Дэн принялся действовать.

Их встретили чистые, тщательно убранные комнаты, выстиранное, сушащееся на верёвке возле дома бельё и горячий чай в аккуратной кухне.

- Отдохните, дамы, - стараясь держаться за спинами женщин, поближе к плите, предложил Дэнни. – Нечасто вам приходится бездельничать!

Полоскунья, женщина за сорок, крепкая и толстоногая, с удовольствием приняла приглашение, но Швея – та, что помоложе и пошустрее, - только рассмеялась.

- Ах, Утешитель! Тебе бы всё бездельничать!

- Ну, не всё, - Дэн взял женщину под локоток и усадил её на стул. От него не укрылось, как Швея Моро повела курносым носиком, когда поглядела на руку, где до сих пор как следует не зажили укусы хищной твари из дома некроманта. Воспалённые, сочащиеся сукровицей шрамы выглядели ужасно. Но Дэн не мог позволить себе надеть перчатки. Ему нужно было почувствовать Боль.

Он и почувствовал – как у Швеи ноют плечи и шея, как болят суставы рук. Долгое сидение за швейной машинкой, нудная домашняя работа, а ещё – тянущие рубцы на плохо зажившем ожоге между большим и указательным пальцем левой руки…  Ничего слишком серьёзного, ничего такого, чтобы часто обращать внимания, но – всё же то была боль.

- У меня своя работа, - продолжил Дэн, предлагая женщинам поджаренный хлеб с маслом и вареньем.

- Конечно, - хохотнула Полоскунья. – Говорят, ты музыкантом был? Самое безделье и есть. Знай трынькай себе, горя не знай.

Дэн печально вздохнул.

- А есть ли у вас музыканты? – спросил он.

- Был один – Дудочник Моро, - ответила Швея. – Утонул этим летом. А как-то ещё приезжал из города один. На скрипке играл. То-то весело тогда было, а, Полоскунья?

Полоскунья кивнула, с шумом втягивая горячий чай.

- Было дело, - сказала она. – А так-то, парень, мы сами себе поём. Вот и вся музыка.

Дэн Софет прошёл мимо неё к плите, споткнулся о скамью, и, чтобы удержаться, схватился за полное тёплое плечо Полоскуньи. Та взвизгнула, но не отшатнулась, а мелко расхохоталась.

- Эх ты, худоба, ишь, ноги тебя не держат, - сказала она, смеясь. – Сядь сам-то, не мельтеши.

У Полоскуньи с болью имелись свои счёты. Дэнни только диву давался, как она может смеяться – он бы на её месте корчился и стонал. У него занемели пальцы и перехватило горло, едва он получил лишь представление о её «болячках». Застуженные женские органы, давний, плохо сросшийся перелом щиколотки, с позвоночником просто беда. А как у неё болела голова!

Отлично. Просто отлично.

- Так, значит, если я вам тут танцы устрою – будет весело? – уточнил Дэнни, садясь достаточно близко к Полоскунье, чтобы задевать бедром её бедро.

Та слегка отодвинулась. Но ответила добродушно:

- А как же. Молодые, те просто счастливы будут! А ты на чём играть-то собрался? Что-то в твоих тряпках мы никаких инструментов-то не приметили, - Полоскунья захохотала во всё горло. – Разве что в тех, что на тебе были надеты… И тот был совсем печальный!

Да, пожалуй, дело сделано – всегдашняя сдавленная сдержанность побеждена. Трудно постоянно держать себя в руках. Эмоции должны находить выход. Дэнни, как раз вынужденный вести себя как можно тише и незаметнее, сдержанно улыбнулся и посмотрел на Швею. Ту шутки подруги не удивляли, но и не сильно смешили.

- Ты совсем не поправился за эти дни, - сказала она. – И руки… Хочешь, приготовлю тебе мазь? Она хорошая, всё лечит. Такими руками играть нельзя… А скрипка у  Чинильщика Моро в кладовке лежит, я видела.

Дэн позволил себе заглянуть в глаза Швее. Всё-таки начнёт он с неё.

- Хочу, - сказал он коротко. – Приноси свою мазь.

Полоскунья, всё хохотавшая над своей остротой, наконец, успокоилась.

- Ох, ну и умора, - сказала она. – Пойдём мы со Швеёй, пожалуй. А то будет нам от Кормчего! А ты, Утешальщик, давай, кушай побольше, а то смотреть жалко. Уж если мы, бабы, еле на тебя глядим, то молоденькие и вовсе отворачиваются.

Это было грустной правдой.

- Договорились, эна Полоскунья, - Софет встал со скамьи и как мог изящно поклонился. – Буду кушать, чтобы вам с эной Швеёй было на что приятно посмотреть.

Полоскунья Моро снова рассмеялась, и на этот раз Швея вторила ей.

Скрипка, валявшаяся в кладовой Чинильщика Моро, оказалась ученическим инструментом с треснувшей обечайкой, никуда не годными струнами и без смычка. Что ж, всего сразу не получить. Софет завернул инструмент в чистую тряпицу и забрал с собой. Так, со скрипкой под мышкой, его и встретила на улице Швея Моро.

- Доброго дня, эна Швея, - Дэн предложил женщине взять его под локоть, но она сделала такое паническое движение в сторону, что едва не рухнула в сугроб.

- Понимаю, - Дэнни сунул руки в карманы тёплой куртки. Здешние жители снабдили его всей необходимой одеждой – ношеной, но по крайней мере чистой, не то что кладбищенские трофеи. – Извини.

Швея пожала плечами и сунула ему в руки склянку.

- Держи. Мажь утром и перед сном.

Дэнни взял склянку, стараясь не касаться при этом руки Швеи.

- Может, покажешь мне, как мазать? – спросил он.

- На морозе-то?

- Можно и в тепле, - пожал плечами Софет. Но Швея Моро так отчаянно замотала головой, а потом так поспешно убежала, что он только и успел, что усмехнуться.

Брезгует? Или всё-таки нет?

Сунув склянку в карман, Дэн Софет продолжил путь к гостевому дому. Там его уже поджидал Кормчий Моро.

- Где тебя носит? – спросил он. В его голосе не было и намёка на раздражение. Дэн полагал, что это ещё и потому, что Кормчий прекрасно знает о каждом его шаге.

Софет положил на чистый кухонный стол завёрнутую в тряпье скрипку, затем нашарил в кармане мазь, но вынимать передумал. Ему не хотелось комментариев кормчего.

- Я пришёл дать тебе первый урок, - на этот раз от интонации главы крепости Моро Софету захотелось втянуть голову в плечи. – Ты готов?

- А это требует какой-то особой готовности? – уточнил Дэнни. – Очистить мысли, освободиться от эмоций?

- Это требует внимания, - не поддержал весёлости кормчий. – Я как учитель претендую на него в полной мере.

Дэн в некотором изумлении смотрел на этого человека. Лет шестидесяти, коренастый, с коротким, будто обрубленным носом, круглым подбородком и светлыми, словно на солнце выгоревшими глазами. Волос на голове почти нет, а те, что есть, совсем седые. Пальцы на руках короткие, мощные. Кормчий походил на кряжистый низкорослый дуб и потому производил впечатление негибкого, консервативно настроенного человека. Дэну, привыкшему к тому, что магия – процесс творческий, сложно было осознать, что Кормчий Моро тоже маг, более опытный, мудрый и сильный.

- Детям в твоём возрасте непросто усидеть на месте и держать сосредоточенность достаточно долго, - начал Моро.

- Мне же не пять лет, - засмеялся Дэн.

- Вот видишь, - очень мягко заметил Моро. – Ты уже перебиваешь и не слушаешь. Достаточно долго – значит не минуту и не час. Иногда маг-стихийник пребывает в трансе, и знаешь, сколько времени он может потратить на управление природой?

Дэнни старательно выдержал паузу, и предположил:

- Шесть часов?

- Сутки и даже более.

- А как же естественные потребности… ну… поесть, попить, по…

- Без «по».

- Сутки без «по»? В трансе? А если кто-то нападёт в это время?

- На стихийника? Ха!

Дэн Софет покачал головой. В момент краткого сна или долгого транса любой волшебник крайне уязвим. Но про стихийников он знал очень мало. Может, они обладали какими-то особенными способностями?

- Ты всё узнаешь. Теперь давай поговорим об эмоциях. Ты привык черпать силы в своих чувствах, а если этого мало – брать чужие. В особые моменты ты находишься в неконтролируемом или плохо контролируемом состоянии – аффекте. Всё так?

- Всё так, - подтвердил Дэнни.

- Стихийнику не надо ничего ниоткуда черпать, - махнул рукой Кормчий Моро. – Напротив. Мы учимся у природе бесстрастию. Есть ли настроение у ветра или у воды?

Софет слушал лекцию кормчего молча. Целый час. Но мнение о том, что у стихий нет эмоций, так и не принял. Природа для него была музыкальна, а музыки без души не бывает. А раз есть душа – есть и чувства.

Когда Моро ушёл, Дэнни размотал тряпку и взял скрипку в руки. Она походила на больного ребёнка и вызывала у молодого мага горечь и жалость. Скорее всего, болезнь скрипки была безнадёжна – лак с неё облезал, местами на задней деке проступили чёрные пятна древесной гнили. У Дэнни не было ни смычка, ни струн, а делать их он не умел. Он мог разве что пожалеть скрипку, подержать на руках, укачивая, провести пальцем по старым струнам, слушая их шёпот.

Какую мелодию он сыграл бы первой, если б мог? Наверное, тихую и горестную, полную одиночества и тоски. Дэнни прижал скрипку к груди, убаюкивая, и вдруг зазвучала музыка. Очень тихо, прозрачно и призрачно. Скрипка плакала и вздыхала вместе с ним. Дэн Софет стоял нею в руке и смотрел за окно, на козырёк снега, свисавший с крыши сарая, и музыка постепенно становилась громче. К ней присоединилось лёгкое постукивание тающего снега по карнизу окна. В Моро пришла оттепель. Валторной завыл в печной трубе южный ветер, засвистел флейтой сквозняк, пробравшийся в поддверную щель.

Ещё не осознав, что происходит, Дэн вздрогнул, и музыка смолкла. Безмолвная скрипка, неживая, лежала в его руках.

Дэнни положил её на стол. Бережно укрыл чистой тряпочкой. Суконная куртка, висящая рядом на стуле, тяжело сползла на пол, и поднимая её, Дэн нащупал в кармане позабытую склянку Швеи. Мазь пахла неприятно и резко, и скрипач с осторожностью колупнул её пальцем. Собрался нанести слой на шрамы левой руки и обнаружил, что кожа уже выглядит куда более чистой и гладкой, чем раньше. Подживающие шрамы больше не были такими воспалёнными. Дэн рассеянно помазал их и пошёл искать зеркало. Не нашёл.

Уже темнело, когда стихла капель. Оттепель закончилась. Прозрачный воздух медленно наливался синевой, в небе уже не оставалось ни облачка. Зажглась первая, робкая, бледная звезда, хорошо видная из окна спальни гостевого дома. Дэнни лёг прямо поверх покрывала, не снимая одежды, закинул руки за голову. В дрёме ему послышался тихий стук в дверь, но он не пошевелился.

Спустя некоторое время стук повторился – лёгкие звуки, чуть громче царапанья мыши под полом. Дэн Софет вскочил с кровати, босиком подошёл через комнату и кухню, отворил дверь. На пороге стояла Швея Моро, перебирая руками край накидки. Глаза у неё были круглые и испуганные. Светло-русые волосы возле висков покрылись инеем, как сединой, и ресницы тоже. Дэн молча посторонился, пропуская женщину в дом. Швея от робости еле двигалась, и через два-три шага буквально рухнула в объятия Софета.

У неё были восхитительные волосы – светлые, мягкие, словно кошачья шёрстка, пахнущие ромашкой. И огромные, полные звёздного света серые глаза. Белая кожа с еле заметными веснушками на переносице. Мягкие губы и лёгкое дыхание с запахом яблок. Дэн не имел понятия, сколько Швее лет и замужем ли она, но спрашивать не стал. Швея оказалась легче, чем ему представлялось, он и сам не заметил, как отнёс женщину в кровать, сбросив с неё по дороге тяжёлую суконную накидку и плотный коричневый фартук-платье. Нижнее платье, мышиного цвета, Дэнни расстёгивал уже в постели, постепенно безумея от множества пуговиц и крючков.

В окно без занавесок била наглая, широкомордая луна. В её ярком свете и без свечей всё было отлично видно. И то, что видел Дэн, он считал прекрасным. Швея Моро смущалась, стеснялась и боялась, что делало её ещё соблазнительней.

Сгоряча Дэнни слишком сильно обнял женщину, и она тихо вскрикнула. Дэн в лёгкой растерянности приостановился и посмотрел на Швею иначе, чем секунду назад.

Боль может быть и такой. Музыка… музыка может быть и такой тоже.

Швея прижалась к Дэну сама, похоже, ища этой сладостной боли вместе с ним. У него перехватило дыхание.

В дверь снова раздался стук. На этот раз – громкий и наглый. Швея панически схватила платье, прикрываясь им и в ужасе сверкая глазами. Дэнни отшвырнул платье на пол и сжал её сведённые напряжением хрупкие плечи, заставляя женщину прильнуть к себе, но стук повторился.

- Не…

- Не обращай внимания, - прошептал Дэн Софет.

- Кого ты ждёшь? – тоже шёпотом спросила Швея.

- Никого. А ты? Кто-то шёл за тобой?

- Я вдова, у меня никого нет, - пролепетала Швея.

Вот и выяснилось хотя бы что-то.

Снова стук. И на этот раз ещё голос:

- Эй, Утешальщик! – громкий, якобы приглушённый и оттого довольно противный. Дэн узнал его. – Открой же!

- Это Полоскунья, - сказал он и нервно засмеялся.

- Что ей надо?

- Не знаю, - Дэн полагал, что знает. Но об этом лучше не говорить Швее.

- Спишь, что ли? – стало слышно, как дверь толкнули. – Эх, Утешальщик!

Скрип снега удалялся. Полоскунья уходила. Дэн обнял Швею, но момент был утерян. Женщина словно протрезвела, пришла в себя.

Она аккуратно выдернула из-под Дэнни нижнюю рубашку и отгородилась от него, как занавеской. Он прижал Швею к себе ещё раз, но теперь, когда она держала рубашку, в его грудь упёрлись маленькие твёрдые кулачки.

С огромным сожалением Дэнни ослабил объятия.

- Ты можешь остаться, - сказал он, понимая, что Швея сейчас ускользнёт.

- Я могу уйти? – робко спросила женщина в ответ.

- Только если скажешь, что придёшь ещё.

Софет отпустил её плечи, пересел на край кровати, давая ей иллюзию выбора.

- Приду, - низко опустив голову, подтвердила Швея.

Она оделась. Дэн Софет помог ей надеть накидку и отворил перед ней дверь. Швея робко провела по его щеке тёплой ладонью. Софет поцеловал Швею в губы – отрывисто, коротко. И слегка оттолкнул её, спеша захлопнуть дверь.

Дэнни ощущал себя одновременно опустошённым и переполненным. Он планировал что-то подобное, но не думал, что события сложатся именно так. Рассудив, что сейчас уже ничего не изменить, решив, что продолжать действительно стоит, он вернулся в спальню, уткнулся лицом в подушку, пахнущую яблоками и ромашкой, и сразу уснул.

Наутро по поселению Моро поползли слухи о готовящихся танцах в общем доме. Дескать, у Утешальщика и музыка есть! Это вызвало в крепости такое волнение, что и молодые люди не удержались в выражении эмоций! Но Дэну восторженное ожидание не годилось – ему было нужно что-нибудь посильнее, повесомее. Когда к нему каждую минуту стали забегать девушки, молодые ребята и дети, он собрал нескольких наиболее шустрых из них и велел всем рассказать, что танцы состоятся. И назначил время – завтра вечером, когда начнёт темнеть.

Общий дом представлял собой большую избу с единственной комнатой и просторными сенями. Он неплохо отапливался, но всё равно там было прохладно. Дэн рассчитывал лишь на то, что когда наберётся достаточно много людей, станет гораздо теплее. Пока же у него мёрзли пальцы на руках и ногах. Поскольку они были отморожены, и достаточно недавно, от малейшего холода Дэн начинал испытывать сначала зуд, а затем сильную боль там, где мороз оставил свои следы.

Чтобы не вызывать лишних вопросов, Дэнни взял с собой скрипку и наспех сооружённый смычок, точнее его слабое подобие. Немного чар – и инструмент стал выглядеть как подобает, но всё это была лишь иллюзия.

Народу в большой зал общего дома набилось видимо-невидимо. Дэн на глаз не мог определить количество, но ему показалось, что девушек и парней пришло больше полусотни. Вдоль стен стояли скамьи, но почти никто не хотел сидеть. Небо за окнами стало тёмно-синим, замерцали первые, еле заметные звёзды. Пора было начинать. Дэн Софет поискал взглядом Швею, но так её и не увидел.

Танцы начались с развесёлой плясовой, и пошло-поехало. Стучали об пол каблуки, прихлопывали ладоши, звучали смех и взвизги. Дэнни старался изо всех сил. Общий дом наполнялся эйфорией множества юных и не очень юных людей. Но это снова было не то, не то, не то! Дэн жаждал другого. Его временем должно было стать окончание танцев, когда он заиграет нечто драматическое, печальное, когда скрипка запоёт навзрыд, заставляя людей плакать.

Танцующие начали уставать и выдыхаться нескоро. Заметив спад настроения, Дэнни опустил скрипку и предложил девушкам спеть что-нибудь. Они завели шуточную, задорную песню, под которую следовало притопывать и прихлопывать, и зал и прихлопывал, и притопывал, да ещё как! Ритм был просто великолепный, люди не просто слушали и двигались в такт – они дышали вместе, как единый организм. Дэн улыбнулся и попросил песню более протяжную, чтобы все могли отдышаться. Одна из девушек завела «А вечером прилив…» чистым, высоким голосом. Этого момента Дэнни и ждал. Его скрипка заиграла, подлаживаясь под душевный мотив, и весь зал подхватил песню – молодые, сильные голоса, в основном, конечно, девичьи. Парни почти не подпевали, но с их эмоциональной зажатостью Дэну они вовсе не были интересны.

К концу вечеринки Софет чувствовал себя пьяным, а танцоры и певицы – уставшими и вымотанными.

Дэн выходил из общего дома последним, когда там уже никого не оставалось. Он погасил все свечи и ещё немного постоял в темноте, ощущая, как его мотает из стороны в сторону. В нём бурлили чужие эмоции, накатывали волнами, согревали и учащали сердцебиение.

Если бы всё это можно было ещё и сохранить! И, конечно, преумножить. Тогда лишь останется покинуть это гостеприимное поселение и найти Кора Тэллина. Дэн очень хотел найти Кора Тэллина – тому следовало заплатить за происшествие в летней резиденции. За унижение Дэнни, за грандиозный провал Дэнни, за то, что Дэнни убил молодую женщину вместо старого негодяя.

«А потом придёт очередь встретиться с Чезаре!» - думал Дэн Софет. Но о Чезаре Розе ему думалось совсем с другим чувством. Кор Тэллин – враг, он с самого начала был врагом, ещё до того, как Дэну выпал случай узнать его. С той поры, как Гуди уговорами и магией заставил десятилетнего Дэнни убить короля, с той поры, как Дэн обнаружил, что брат безнадёжно болен идеями ложи Смуты. С той поры, как Софету пришлось убить ради брата нескольких Светлых, а потом запытать Гуди насмерть. Вина за эти преступления определённо лежала на Коре Тэллине. Но Чезаре Роз несколько лет поддерживал и защищал Софета. Он являлся его учителем и покровителем. Он кормил и воспитывал. А потом предал. Из-за Кора Тэллина Дэнни стал сильнее и холоднее разумом, а из-за Чезаре Роза претерпел страшные мучения. Но Тэллина он определённо жаждал лишить жизни, а Роза? У Дэна не было ответа на этот вопрос.

Дэн Софет закрыл общий дом и медленно пошёл к себе. В гостевом доме ему показалось пусто и неуютно. Жаль, что он так и не увидел Швею сегодня – она бы сейчас вошла сюда вместе с ним и наверняка захотела бы остаться. А если нет, то на этот раз он заставил бы её, удержал, даже если пришлось бы удерживать силой. Зря он отпустил её тогда...

Швея за целую неделю так ни разу и не посетила гостевой дом. Дэнни не видел её с того самого вечера. К нему постоянно заходили другие женщины, Полоскунья – та могла и дважды в день забежать за каким-нибудь очень важным делом! Но Швея Моро не появлялась. Спрашивать о ней Полоскунью ему почему-то не хотелось.

В конце недели пришли две женщины, и обе назвались Швеями Моро!

- А где та, другая Швея? – не выдержал Дэн. – Она приходила сюда несколько раз.

Женщины переглянулись.

- В крепости Моро не меньше дюжины Швей, - сказала одна, приземистая, коротконогая. – Которая к тебе приходила-то?

- Светлые волосы, невысокая, - с запинкой принялся перечислять Дэн, - она ещё сказала, что вдова.

Женщины переглянулись.

- Может быть, это Шей-да-пори? – спросила коротконогая Швея.

- Или Кривоножка, - хихикнула  её подружка, лет пятидесяти, сухощавая и длинноносая.

Дэн хотел сказать, что ноги у Швеи как раз стройные, но вовремя одумался.

- Нет, это Смерть-Швея, - предположила первая. – Та, у которой муж помер и брат.

- Или Затворница!

Дэнни и не предполагал, что в поселении столько Швей и при этом половина из них – со светлыми волосами и вдовы!

В дом, подобно снежному кому, вкатилась Полоскунья, и обе Швеи, посмеиваясь, ушли.

- А ты малость похорошел за последнее время, - ставя на плиту чайник и выкладывая из корзинки сладкие булочки, сказала Полоскунья. – Даже с лица стал ничего. Славно я тебя откормила! У меня мужик, правда, раза в два плотнее будет.

Дэн вежливо отказался от булочек. Глотая горячий чай, как лекарство, он смотрел, как вертится в кухне, хозяйничает Полоскунья. Полная, пышущая здоровым жаром, она походила на печку с ножками. Управившись с мелкими делами, женщина села рядом с Дэнни и прижалась к нему крепким боком.

- Не скучаешь по своей-то подружке? А? А то, ежели скучаешь, я тебе вместо неё постель согрею, - сказала она вдруг.

Дэн Софет ожидал чего-то подобного, но всё равно чуть не спрыгнул со скамьи. Однако не отодвинулся от Полоскуньи ни на волос. Наоборот – немного подвинулся к ней и сказал задушевным голосом:

- А с чего ты взяла, что скучаю?

- Ну так ведь нет её, не приходит с того-то раза! Или не угодил?

Дэнни обхватил Полоскунью за полную талию и как мог ласково спросил:

- А тебе что за интерес?

Его пальцы сами собой сдавили мягкий бок женщины, впились в неё, причиняя боль – пока небольшую. Такую, которую можно ещё принять за дружеский щипок. Но и за предупреждение тоже.

Полоскунья попыталась отодвинуться, но Дэн её не пустил.

- Где она живёт? – спросил он.

- Пусти, бес, - горячо заговорила женщина. – Я ж по-хорошему предложила, а ты вон как!

- Где она живёт?! Говори!

Дэн снова ощущал её болячки – по сравнению с ними, застарелыми и запущенными, щипок за бок ничего не значил. Полоскунья зашипела от боли, когда Дэн разжал пальцы, а вместо этого нащупал на пояснице, в ямочке над пышным задом, одно из наиболее болезненных мест, и надавил. Когда он повторил, усилив нажим, Полоскунья вскрикнула в полный голос.

- Не нравится?

- Что ты, Утешальщик! Зачем ты?

- Я – маг Боли, глупая! Знай, к кому пришла! Если хочешь занять место Швеи – так знай и для чего оно мне… это место.

Полоскунья приблизила к его лицу своё, круглое, побледневшее, с расширившимися глазами.

- М-морская улица, зелёная сторона, - поспешно сказала женщина, - дом с красной крышей. Только смотрии… Кормчий следит за ней, чтобы она к тебе не гуляла.

- Какое ему дело до неё? – Дэн удивился, и пользуясь этим, Полоскунья вскочила с лавки и заторопилась к двери. – Скажи!

- Так мужу своему, Рыбаку, верность должна хранить.

- Он же умер!

- Стихийники не умирают, Утешальщик. Они лишь изменяются. За вдовой смотрят куда как пристальней, перед живым-то мужем ответ держать  - оно проще, чем пред мёртвым!

Дэн закрыл лицо рукой.

- Убирайся отсюда, - буркнул он. – И чтобы молчок! А то я передумаю и заменю тобой Швею…

Споткнувшись о порог, Полоскунья выскочила за дверь.

Дэнни так и остался сидеть на месте, размышляя о внезапно возникшем препятствии. В кухне стояла тишина – только потрескивали в печке дрова. Кажется, он слишком рано отпустил толстушку Полоскунью – надо было порасспрашивать её о кое-каких подробностях.

Хотя, пожалуй, теперь, зная, где живёт Швея – его Швея! – он мог многое спросить у неё самой.

В крепости Моро было несколько улиц. И дома здесь стояли довольно вольготно. Между некоторыми вполне встало бы ещё по одному дому. С одной стороны выходя к морю, с другой подпираемое скалами,  поселение было огорожено лишь двумя крепкими стенами. Дозорными назначались все мужчины по строго определённой очереди. Патрулей было два – внутренний, обходить весь посёлок, и внешний – стоять на стенах. Дэну ещё не доводилось патрулировать крепость, и потому округу он знал плохо. В поисках Морской улицы он вышел на берег, где серо-стальное море напомнило ему о цвете глаз Швеи. Встретить на берегу Кормчего Моро Софет, конечно, не ожидал, и хотел скрыться, едва заметил старика, стоящего на большом округлом камне и смотрящего на воду. Дневной ясный воздух искрился крошечными кристалликами, лёгкий ветер гнал воду к обледенелому берегу. Несколько домов, выходивших окнами на эту часть побережья, отблёскивали стёклами, перекликаясь с бликами на поверхности моря.

Кормчий Моро вдруг поднял руки к небу. Дэнни, который уже хотел развернуться и уйти, с любопытством посмотрел вверх. Там, в синем прозрачном небе, из мелких кристалликов постепенно собиралось облачко. Небольшое, белоснежное, с рваными краями.

Краем глаза Дэнни заметил движение справа – со стороны посёлка шёл внутренний патруль. Два крепких молодых человека приближались к нему, но Дэн не почувствовал опасности. Он думал, что мужчины идут к Кормчему Моро. Поэтому он лишь отошёл немного в сторону, чтобы пропустить патрульных, и продолжал наблюдать, как Моро ткёт облако.

А облако уже изрядно выросло и потемнело. Оно затягивало солнце, и со всех сторон к нему ползли маленькие лоскутки-облака, сшиваясь в единое серое покрывало с рваными, лохматыми краями. Это было красиво. Так красиво и захватывающе, что Дэнни не сразу заметил, что патрульные не прошли мимо, к Кормчему, а встали рядом с ним. Некоторое время они вместе с Дэном глядели на главу посёлка и то, что он делает.

- Что он делает? – спросил Дэн.

- Нужен снег, - сказал патрульный. – Снега мало. Озимые не погибли бы.

От моря вверх тянулись белые пуховые струйки пара. Они тоже втягивались в тучу.

- Почему сегодня? – спросил Дэнни.

- Ветер подходящий.

Когда тучи затянули почти всё небо, один из патрульных положил руку Дэну Софету на плечо. Второй патрульный встал ему за спину.

- В чём дело?

- Тебе надо сидеть в гостевом доме и никуда не ходить без разрешения. Так я слышал от Кормчего.

- Я от него этого не слышал. Пойти спросить? – ощетинился Дэнни.

- Кормчий сказал, что учит тебя нашей магии, - сказал первый патрульный. – И что ты можешь выбрать – учиться или проваливать из крепости.

- Не советую проваливать нынче, - пробубнил второй из-за Дэновой спины. – Будет метель. Вернись домой, Утешальщик.

Дэн сбросил руку патрульного с плеча. Он был бы не прочь померяться силами с любым из этих двоих здоровяков, а то и с обоими, если применять магию. Но ему не нужен был никакой скандал, никакая драка.

- Возвращаюсь, - сказал он.

И пошёл по дороге в поселок. Названий улиц нигде не было, но от берега до рынка тут была лишь одна – прямая, идущая в гору. Справа все заборы выкрашены в  зелёный цвет, а слева -  в синий. Дома тут все стояли невысокие, и Софет поневоле вытянул шею, ища красную крышу.

Но поскольку патруль следовал за ним, Дэн смог лишь увидеть её и запомнить. Оба здоровяка провожали Софета до самого гостевого дома.

- Спасибо, что проводили, а то как бы я сам, - сказал он им на прощание. – Кстати, передайте, пожалуйста, моему учителю, Кормчему Моро, что я хотел с ним побеседовать, но вы меня к нему не подпустили.

Патрульные переглянулись, пожали плечами и молча удалились.  На крыльцо медленно опускались первые снежинки будущего снегопада. Дэна охватила позорная, удручающая слабость – сегодня ему пришлось потерять больше энергии, чем он мог себе позволить. И что бы он ни чувствовал – все эти эмоции не позволяли восстановиться. На свои собственные силы Дэнни опереться не мог. Оставалось лишь набираться чужих. Здесь, где люди прятали эмоции, это оказалось слишком тяжело.

Но если раньше Дэн Софет думал, что, восстановившись, тут же уйдёт на поиски Кора Тэллина и Чезаре Роза, то теперь ему хотелось остаться.

Метель у Кормчего Моро удалась злая, с сильнейшим ветром и обильным снегом. Выглянув в восемь часов вечера в окно, Дэнни не увидел ничего, кроме слабого света уличного фонаря, пробивавшегося сквозь густую завесу снежинок. Снег падал сплошным потоком, стоял косой стеной, как ливень. Дэнни накинул куртку и вышел на улицу. Он шёл, прижимаясь к заборам, почти ничего не видя, но ведь и его мало кто видел. Еле-еле отыскал он улицу Морскую, и был вынужден снова спуститься к морю, чтобы отсчитать шестой дом по правую руку, так как в темноте и сквозь метель никак не мог различить не то что цвет, но и очертания пресловутой крыши. Калитка с трудом подалась – мешали сугробы. Преодолев их мягкие, рыхлые преграды, Дэнни, с ног до головы облепленный мокрым снегом, припал к окну и увидел свечи на столе и светловолосую женщину. Перед нею стояла кружка с чем-то горячим, и видно было, как Швея, склонившись над пяльцами, сосредоточенно поддевает иголкой один из стежков.

Дэн стукнул в стекло, и Швея уколола палец.

Дверь оказалась незапертой, словно она ждала, когда Дэнни придёт. Швея проворно скинула с него куртку, жадно прижалась к его груди.

- У тебя сердце колотится, - невнятно сказала она.

Дэн немеющей рукой задвинул засов на двери.

- Занавески, - сказал он.

Швея метнулась к одному окну, второму, задула все свечи, кроме одной. И застыла, опершись руками на стол – глаза шальные, не верящие, рот приоткрыт. Дэнни шагнул к ней, обмирая. Метель ломилась во все щели дома, завывала в трубе, сотрясала забор и калитку. Швея кинулась к Дэну, бестолково ощупала его руки, плечи, шею, голову, обхватила лицо ладонями, порывисто поцеловала.

И потянула его вниз, на домотканый ковёр. После чего свеча на столе угасла.

Остались лишь Дэн, Швея и музыка бури. Музыка, швыряющая из стороны в сторону, музыка мучительно острая, возводящая на пик и сталкивающая оттуда на самое дно. Ритм – срывающийся, неровный. Темп – от умеренного до бешеного и обратно. Мелодия – то щемящая, до тихих стонов, то мощная – до криков.

- Швея, - раньше это было имя. Теперь, когда Дэнни узнал, что в крепости Моро много Швей, это слово перестало обозначать её – ту самую Швею, у которой вздёрнутый нос, бледные веснушки и свисающая на нос прядь светлых волос.

- Меня зовут Анстис, - прошептала Швея ему в ухо.

Дэнни сел, задумавшись.

- Пойдём в кровать? – спросила Швея.

- Да, пожалуй. Анстис…

- Ммм?

- Полоскунья сказала мне, что здешние вдовы не изменяют своим мужьям. Что с тобой сделают, когда узнают?

Анстис не спешила отвечать. Она встала, подобрала с пола разбросанную одежду, аккуратно сложила всё на скамью, забралась на высокую, пышнотелую кровать. Похлопала рядом с собой. Дэн улёгся рядом, чувствуя, что прямо сейчас их ждёт продолжение, и это уже будет не внезапная буря, а медленное смакование того, что они не успели распробовать сразу.

Но он ждал ответа, а женщина молчала.

- Скажи. Что тебя ждёт?

- Мне всё равно, - сказала Анстис. – Пусть делают, что хотят.

- Но что они захотят?

- Как Кормчий решит, - ответила Швея.

Дэн понял, что она неспроста изворачивается.

- Анстис, ведь ты знаешь, кто я. Думаю, все здесь давно это знают. Утешитель из меня плохой, но  выведывать у человека секреты я умею. Мне даже не придётся пытать тебя, не так ли?

Швея, почувствовав себя неуютно, загородилась от Дэна одеялом, но он очень нежно взял её за руки и продолжил:

- То есть я могу связать тебя и заставить испытать много разных ощущений, как приятных, так и не очень, и тебе вовсе не будет по-настоящему больно. Могу надеяться, будет даже очень хорошо, хотя я не настолько опытен в этих делах. Но Анстис, мне не хочется заставлять. Скажи мне сама.

Дэнни приник губами к тонкому, тёплому запястью, и Анстис слегка вздрогнула.

- Они, скорее всего, утопят меня в море, - сказала она.

- И ты знала это? Знала с самого начала? И пришла ко мне? – поразился Дэн.

Швея в ответ, дрожа, потянулась к нему всем телом.

- Мне всё равно, - повторила она. – Я мечтала хотя бы об одной ночи с тобой, и вот она… сбылась.

Но Дэнни этот ответ не удовлетворил. И он продолжил свою пытку: прижал руки женщины к кровати, нависая над ней, создавая у неё чувство беспомощности.

- На что ты надеешься? Убежать? Ты знаешь, что мне сейчас бежать некуда. Меня ищут и ловят повсюду. Кормчий обещал мне укрытие на определённых условиях – что я останусь тут и буду жить по вашим правилам.  Как мы сможем жить на этих условиях вдвоём? Скажи.

- Никак, - глухо ответила Швея. – У нас только эта ночь.

- Но должен быть выход! – яростно сказал Дэн.

- Я люблю тебя… Утешитель.

- Дэн.

- Дэнни. Я люблю тебя.

Он хотел ответить ей тем же, но не смог.

Его не устраивало то, что сказала Анстис.

- Я могу сказать Кормчему, что женюсь на тебе.

- Нет! Нельзя. Я не смогу быть твоей женой, пока считаюсь женой Рыбака.

- Полоскунья тоже говорила, что он был Рыбак. Скажи, Анстис, что делают с неверными жёнами обманутые мужья?

- Муж может бросить свою жену, - ответила Швея. – Тогда она считается свободной.

Дэн удовлетворённо хмыкнул и кивнул.

- Спасибо, Анстис, - сказал он. – Это поможет нам.

Метель за окнами улеглась. Там мягко, беззвучно падали крупные хлопья снега. Так же нежно, как Дэнни целовал Швею.

***

Раннее утро застало некроманта Сарвена Дарда по прозвищу Упырёк на кладбище возле свежей могилы, куда сбросили два тела заключённых, одно поверх другого. Ему хотелось проверить, действует ли на жив-курилок новый пистолет, прикупленный  им по случаю в крупном городе – Сольме. Оружие выстреливало круглой тяжёлой пулей, внутри которой, попадая в цель, разрывалось ядро. Осколки рвали живое тело, убивая или страшно калеча человека. Сарвену было страсть как интересно узнать, что произойдёт, если выстрелить жив-курилке, допустим, в голову.

Трупы были свежие и ещё не сильно промороженные. И земля не слишком промерзлая – так что копать было не очень трудно. Некромант поднял один из трупов и вселил в него дух – жив-курилка таким образом был готов. Упырёк зарядил пистолет новой пулькой и тщательно прицелился в оживший труп, топчущийся на месте и не знающий, что делать. Выстрел отдался далеко за пределами кладбища, отразился от тюремной стены и эхом вернулся к Сарвену. Жив-курилка, оставшись без головы, пошатнулся и рухнул замертво. Надо было доставать второй.

Именно в тот момент, когда Сарвен с помощью лопаты спустился на дно неглубокой могилы, из воздуха с тихим хлопком вышел молодой человек. Он перегнулся через край ямы, глядя вниз, и сказал:

- Эй, трупарь! Привет!

Сначала Сарвен парня не узнал. Темноволосый, худой, лицо, пожалуй, приятное. Но потом заприметил рубцы от укусов на руках незваного гостя. Так могла укусить только Стрелка. Шустрая нежить с той поры затаилась и выходила редко, напугал её мерзавец.

Осознав, что перед ним тот мерзавец и есть, Упырёк сел прямо на ледяную землю и закрыл лицо руками.

- Позор мне! – сквозь пальцы буркнул некромант. – Не довёл дело до конца!

- Вылезай, - мерзавец протянул вниз руку. – Дело есть.

Сарвен убрал от лица ладони.

- А платить чем будешь? – оживился он.

- Натурой, - нехорошо оскалился злодей. – Давай, пошевеливайся, трупарь, у меня мало времени.

Упырёк воткнул в землю лопату, воспользовался ей как ступенькой, и выбрался наружу, игнорируя протянутую ему руку помощи. Затем склонился над разрытой могилой и выдернул оттуда лопату. Бережно очистил подолом грязного-прегрязного войлочного плаща штык и закинул лопату на плечо.

- Меня звать Сарвен Дард, - пытаясь хранить достоинство, изрёк он.

Теперь, когда парень не выглядел недопомершим жив-курилкой, не щеголял струпьями и почерневшей кожей, отмыл длинные черные волосы и оделся в приличную одежду – он выглядел настоящим аристократом. Некроманту хотелось в его присутствии распрямить плечи и ожидать приказов.

- Отлично, - кивнул мерзавец. – А я Софет.

- Софет – и всё?

- Тебе мало?

Некромант пожал плечами и пошёл к дому, чувствуя, как мерзавец Софет сверлит его спину взглядом. Куда бы тот ни позвал – Сарвен решил не идти. Даже если предложит кругленькую сумму.

Он-то решил, да только мерзавец решил иначе. В спину ударило чем-то тугим, упругим, прогнуло некроманта назад, опрокинуло, потащило по земле вместе с лопатой.

- Я тебя не отпускал, - Софет наклонился над Сарвеном. – Я тебе жизнь подарил в прошлый раз, а ты не ценишь. И сейчас хочу подарить. В обмен на то, что ты сделаешь для меня.

- С какой такой стати? – Сарвен сложил губы трубочкой, слегка причмокнул. Звук вышел тихий, слабый. Но Портеру этого достаточно. Прибежит! – Да я сдохну тут лучше и буду по могилкам шататься, чем тебе стану помогать.

- Ты так и так сдохнешь, - терпеливо сказал Софет.

Он вдруг резко вытянул руку и из воздуха достал шило – самое обычное, тонкое острое шило. И показал Сарвену. Очень близко показал, прямо к самим глазам поднёс, аж плохо видно стало.

- Хочешь несколько лишних дырочек в шкуре, трупарь Сарвен Дард?

Дард определённо ничего такого не хотел. Он снова причмокнул, но Портер не торопился на выручку к хозяину.

- Не зови его, - скучным голосом посоветовал Софет. – Вставай. Я покажу тебе, где твой пёс. Ну?

С кряхтением и проклятиями, изрыгаемыми осторожности ради вполголоса, Упырёк поднялся на ноги и поплёлся за негодяем к дому.

Портер лежал на боку на крыльце, обездвиженный каким-то заклинанием. При виде хозяина пёс повёл красным, воспалённым глазом и слабо шевельнул хвостом. Из приоткрытой пасти донеслось тихое поскуливание.

- Хочешь – сделаем из него чучело? Или собачьего жив-курилку. Или умертвие какое-нибудь. С щелезубкой своей ты что проделал?

- Ублюдок, - некромант кинулся к Портеру, вытер с длинной серой морды слезу, погладил собаку по голове. – Что тебе надо?

- Затащи пса в дом, замёрзнет. Потом пойдёшь со мной. Сделаешь, что я скажу – и я уберу с пса заклятие. Учти – ему сейчас больно. И будет больно всё это время. Не очень сильно – я не живодёр. Слегка так. Но зато без передышки. Чем быстрее обернёмся…

Не дослушав, Сарвен поднял Портера на руки и внёс в дом. Проверил печку – теплёхонька. Если действительно быстро обернуться, то и остыть не успеет.

- Чем быстрее – тем раньше освобожу твою шавку. Ну, и будем надеяться, что твой очаровательный питомец номер два не покусает его за это время.

С паническим стоном Упырёк заметался по кухне. Заделал кирпичом дыру в стене, откуда выползала Стрелка, запер дверь в комнату.

- Что надо делать? – повернувшись к Софету, он всё-таки распрямил плечи и вытянулся во фрунт. Как когда-то на службе в ложе Смерти. Ох, хорошая всё-таки тогда была у него служба! Зря выгнали. Зря.

Софет, не тратя понапрасну слов, схватил Сарвена за шиворот. Ох, длинный какой, словно мачта. Нет, но как он смог оправиться так быстро, да ещё отравленный ядом? Месяц прошёл ли с тех пор, как от этого недотрупа был один скелет, кожа  - и та облезала клочьями… Перенеслись к морю, некромант заозирался, чтобы понять, где они. Увидал приземистые, но справные домишки, заборы, крашенные зелёным и синим. И аж застонал от плохого предчувствия.

- Стихийцы?

- Они самые, - подтвердил Софет. – Сейчас придёт сюда их папаня, Кормчий, и ты при нём вызовешь от моря труп некоего Рыбака Моро по имени  Хекки Дью. И будешь говорить с ним.

Сарвен почувствовал слабость в ногах. Вот во что его втянула собственная доброта.

- Зря я тебя спас, - сказал он Софету.

- Да, в другой раз подумай, - спокойно ответил мерзавец.

Со стороны деревни тем временем приближалась целая процессия: седой старик в тёплой безрукавке, с непокрытой головой, несколько дюжих парней, двое из которых вели под руки босую женщину в сером платье, и – на отдалении от парней – кучку местных жителей и жительниц, видимо, желающих поглазеть на выдающееся зрелище. Один из парней тащил большой и с виду тяжёлый мешок, похоже, набитый камнями. Второй – длинную верёвку.

- Успели, значит, - равнодушно сказал мерзавец. И, повысив голос, обратился к старику:

- Кормчий Моро! Я слышал, что могу жениться на этой женщине, если муж, Рыбак  Моро, прогонит её за измену?

Старик окинул долгим взглядом и Софета, и некроманта. На его лице появилась кислая гримаса. Видать, мерзавец и здесь успел вызвать у людей стойкую неприязнь, подумалось Сарвену.

- А если не прогонит? – выкрикнул кто-то из толпы.

- Мне не хочется отправлять Швею Моро к её мужу, - сказал старик Кормчий. – Это хорошая женщина, молодая и сильная. Но ты сделал всё, чтобы погубить её. Если тебе удастся это исправить – мы будем только рады.

Какая-то толстуха запротестовала:

- По закону – надо утопить! Без условиев!

Кормчий обернулся к крикунье:

- Нас не так много, чтобы проявлять ненужную жестокость, - сказал он. – Помолчи, Полоскунья, пусть Утешитель Моро попробует договориться с Ловцом. Вижу, он даже привёл себе помощника.

Сарвен поёжился. Под толстым войлочным плащом его продрал жуткий озноб.

- Ты стихийцем решил стать, что ли? – вполголоса спросил он у мерзавца. Пожалуй, с этой минуты он стал вызывать некое подобие сочувствие у Сарвена. По своей воле впутаться в такое – это ж умудриться надо.

- Вызывай Рыбака, - так же тихо сказал Софет, не глядя на него. А смотрел он на эту, босую, светловолосую. Некромант тоже посмотрел. Да, жалко бабоньку. Совсем умучили – даже голову не подымает, молчит, только босыми ногами по снегу переступает.

- Попроси их дать ей хоть обувь и плащ, - предложил Сарвен. – Каково ей так-то стоять? Люди! Хоть бы одеяло на неё накинули, а?

Никто не шевельнулся помочь. Мерзавец, дёрнув ртом, посмотрел на ноги жертвы, и на них появились тёплые сапоги из овечьей шкуры. Но светловолосая и теперь не подняла на него взгляда.

Сарвен Дард по прозвищу Упырёк вздохнул и повернулся лицом к морю.

- Ты же понимаешь, что у меня только своё. Тут чужого не возьмёшь, - шепнул он Софету.

Мерзавец молча развернулся спиной к стихийцам и положил руку ему на плечо.

- Не дрожи, трупарь. Я же рядом.

Эмоций у недотрупа было хоть отбавляй, да всё не те. Ему бы ту бабоньку босую рядом поставить – страх смерти, отчаяние, вот где эмоции-то черпать.

Но тянуться до неё было далековато.

- Встань поближе к ней, хотя бы на пару шагов поближе, - велел некромант. – Буду тянуть из неё через тебя.

Софет отошёл – слава Спящему, лапу свою костлявую с плеча снял, и на том спасибо! – и вскоре через него в Сарвена хлынул благословенный поток.

Маг ложи Смерти, даже самый завалящий, умеет то, что недоступно другим.

Из ледяной даже на вид воды появились кости. Они плыли к берегу небольшой группкой, но мелкие волны отгоняли их прочь.

- Помогите ему, - сквозь зубы попросил Софет у стихийников.

- С какой стати, Утешитель? Справляйся сам! – усмехнулся Кормчий. – Я же учил тебя.

Сарвен не мог прерваться, поэтому не смотрел, но, видимо, что-то там такое происходило, после чего светловолосая подошла к самой кромке воды и встала рядом, всё так же поникнув головой. Для верности Дард взял её за руку – ледяная, как промороженная рыбка. А худенькая какая… тонкие, лёгкие косточки под холодной кожей.

- Она замерзает, Софет, - процедил сквозь зубы Упырёк и поискал глазами мага. Его поблизости не было. Пришлось снять с себя тёплый плащ и остаться в свитере и жилетке – холодновато, но терпимо. Под тяжёлым войлоком девушка чуть-чуть шевельнулась, но так и не произнесла ни слова.

Часть моря вдруг стала гладкой, затянулась тонкой плёнкой льда, и скелет, оказавшись прямо на этой части, бестолково заскользил к берегу. Волны качали медленно зарождающуюся льдину, несли к ногам Сарвена, а позади кто-то одобрительно хлопал в ладоши. Вот мерзавец, а? Заслужил чьи-то хлопки.

Тут бы жизнь свою и Портера заработать, заслужить – вот в чём закавыка. Стихийники коварны, могут и прикончить, а там, в сторожке – Портер… один. Обездвиженный. Сходящий с ума от боли. И если щелезуб найдёт, как в кухню пробраться…

Сарвен зашипел сквозь зубы. Останки оказались на берегу, череп вцепился в его башмак зубами. Стало видно, что некоторые кости кое-как соединены морскими наростами.

- Рыбак Моро, по имени Хекки Дью, время смерти – четыре года назад, - сказал Сарвен.

К останкам кинулось сразу несколько человек. Женщина, напротив, попятилась. Некромант поднял часть скелета, с черепом на куске хребта и грудной клеткой, и повернулся к  зрителям лицом.

- Ну что, деревня! Готовы послушать, что скажет обманутый муж изменнице-жене? – спросил Сарвен, ощущая небывалый подъём, даже азарт. Как вино побежало по жилам, ей-же-ей.

- Готовы, - ответил старик Кормчий уверенно. – Прошу тебя, Хекки Дью, явись и скажи нам, что ты думаешь по поводу измены твоей жены?

Над побережьем нависло молчание.

Затем в воздухе повеяло холодом. Над побережьем не было ни ветерка, но поток ледяного воздуха, пахнувший тленом, обдал разгорячённые лица присутствующих.

- Сссзачем тревожить прах мага, - послышался шёпот, который проник в уши каждого.

Люди дрогнули, некоторые зажали уши руками. Ха, как бы не так, этот голос услышат все, даже напрочь глухие!

- Дух Хекки Дью, скажи, что ты думаешь по поводу измены твоей жены? – повторил вопрос Кормчий. Его голос подрагивал, но в целом староста держался достойно.

Мерзавец Софет – вот кто даже не дрогнул.

- Какое мне дело до живых? Пусссть творят что хотят, - прошипел всепроникающий голос. – Не тревожьте мёртвых по пусссстякам.

- Твоя жена, Швея… - не унимался Кормчий.

- Может жить как ей хххочетсся,- сказал дух Хекки.

Сарвен не выдержал напряжения и упал на колени. У него всё так и плясало перед глазами. Кости мертвеца сами собой отползали к воде – их тянуло на место упокоения. Волны бежали навстречу останкам. Шёпот больше не слышался людям, но никто на это не жаловался.

- Полагаю, достаточно? – услышал некромант как сквозь подушку голос мерзавца.

- Достаточно. Но теперь ты должен остаться у нас навсегда, - высоким, громким голосом – ну как же, чтоб деревня вся слыхала! – крикнул староста.

Да когда же они уже кончат свою говорильню и придут на помощь к нему, Сарвену? Там же Портер… один… неподвижный, на холодном полу…

Упырёк очнулся от того, что пёс лизал его лицо. Скулил, потявкивал, трогал за плечо передней лапой. На полу лежал брошенный войлочный плащ, рядом валялась лопата.

Сарвен обнял Портера, поцеловал в тёплую морду.

- Ничего-ничего, мы ещё с ним поквитаемся, - пообещал он псу. – Мы ему припомним, как он нас отблагодарил за то, что мы с тобой спасли его жизнь, дали ему кров и одежду…

Некромант сел на пол, и тут  услышал слабое звяканье. В кармане штанов обнаружился довольно увесистый кошель. Развязал – ну, не золото, конечно, серебро, но много. И записка: «Извини, трупарь. Может, тебя порадует то, что я отпустил твоего пса сразу, как только мы перенеслись к стихийникам? С.»

Ну вот, и что теперь – не мстить?

***

Светлые маги нагрянули в поселение Моро  с проверкой за неделю  до ночи Долгого Сна, когда Дэнни и Швея пребывали в той стадии влюблённости, во время которой парочкам нет дела до всего мира в целом. Если бы не повседневные обязанности, которыми всегда наделяли каждого в посёлке, они не вылезали бы из постели. Они не замечали неодобрительных взглядов, пошлых слов и завистливых вздохов в свой адрес.

Пришли Светлые без предупреждения, усиленным отрядом из двенадцати человек, и сразу же рассредоточились на группы по трое. Тринадцатый – предводитель отряда – направился прямиком в дом Кормчего.

- За последние две недели в вашем районе участились случаи применения Тёмной магии, - сказал он, выкладывая перед собой несколько листов с графиками и пачку незаполненных бланков с печатями. – Вот, взгляните, эн Моро. Видите, кривая вот здесь двинулась вверх!

- Плохая погода, - пожал плечами Кормчий. – Увы, нам тут несладко приходится, климат суровый, то буря, то снега не дождёшься, а то вдруг – представьте! – оттепель.

- А что вы скажете на баловство недозволенной магией? Судя по последним шлейфам, у вас тут гостят некроманты и маги Боли в количестве…

- У нас и вправду гостил один некромант, - сказал Кормчий, - и действительно, им была использована магия. Тёмная, само собой. Маг ложи Смерти был вызван к нам в поселение ради судебного разбирательства с одним из почивших Стихийников. Регистрацию я проверил лично, маг являлся поднадзорным, ничего сверх оплаченного не творил, и…

- Хорошо. А как насчёт мага Боли?

- Быть такого не может. Кроме некроманта, у нас никого тут не было из чужаков, вот уже несколько лет подряд здесь бывают только свои.

- Мои люди проверят это.

Кормчий кивнул. Просто так отдавать Утешителя Моро он не собирался. В него уже слишком много вложили.

Светлый маг – довольно молодой человек, стройный, худощавый и крайне самоуверенный – уселся, сложив ногу на ногу, и закурил трубку.

- Вы когда-нибудь слышали о Чёрном Скрипаче, Кормчий? – вкрадчиво спросил он. – Один мой хороший знакомый когда-то водил с ним дружбу. Говорил, что Скрипач очень обаятелен и умеет расположить к себе любого человека.

- Впервые слышу это прозвище. Мы тут, знаете, немного оторваны от остального мира.

Светлый зевнул.

- Говорят, он умер в тюрьме, - сказал он. – Погиб при ремонте канализации. Но ходят упорные слухи, что труп его не найден.

Кормчий пожал плечами.

- У нас говорят так: Спящий истину ведает. У нас тут ничего такого не происходит. Если бы не суд над мертвецом, то и некроманта бы в жизни не увидали. Я сам впервые встретил мага ложи Смерти.

- А мага ложи Боли?

Похоже, Светлый никак не мог угомониться.

- Найдёте – забирайте, - сказал Кормчий, беря со стола чашку с чаем. Пожалуй, он слишком сильно сжал её – костяшки пальцев побелели. Так нельзя. Никаких эмоций.

Тем временем проверяющие обходили дом за домом. В гостевом доме нашли троих стихийников из города, приехавших накануне, и обнаружили скрипку без смычка. Приезжих долго опрашивали, заставляли снова и снова чертить в воздухе знаки их ложи, но в конце концов отвязались. Вторая группа рыскала по побережью, но кроме шлейфа, оставленного магом Смерти, ничего там не обнаружила.

Третьей группе, можно сказать, повезло – они сверяли жителей домов по спискам, взятым из дома Кормчего. Копия списка у Светлых была с собой. И благодаря этой копии маги выяснили небольшое несоответствие. Единственное, и быть может, не слишком подозрительное, если бы не искали неизвестного Тёмного мага, а потому придирались к каждой мелочи.

- Утешитель Моро, - тринадцатый Ловец подчеркнул строку в списке Кормчего ногтем. – Раньше не было. Когда пришёл?

Кормчий Моро прикрыл глаза, вспоминая последний визит Светлых магов в крепость Моро.

- С полгода как, - соврал он.

- Вот как. Откуда?

- В Азельме жила одна из наших женщин, отчуженка, - осторожно сказал Моро. Врать Светлым-Ловцам, опытным в дознавании, надо было очень аккуратно. Лучше всего говорить как можно больше правды, окружая ей зерно лжи. – Сбежала с одним Тёмным магом. Она была зарегистрирована как стихийница.

- Было такое, - кивнул Ловец. – Но то женщина. По профессии – Плетельщица. А у вас тут мужчина, какой-то Утешитель. Что он делает, кстати?

- Болячки заговаривает, - быстро ответил Моро. – В горести утешает. Сын это Плетельщицы, жил сам по себе, бродяжничал, пока не прибился к нам.

Маги четвёртой группы соединились с третьей, тринадцатый Ловец, собранный, настороженный, взял Кормчего в качестве проводника к дому Утешителя – так, ввосьмером, они и пришли к Швее Моро.

Дэнни там не оказалось.

- Где твой муж, Швея? – спросил тринадцатый Ловец, сверяясь со списком.

Женщина лишь пожала плечами.

- Не спрашивала, куда пошёл. Сегодня чистят снег на дороге за воротами, рубят дрова в лесу под горой. Вас не ждали, а то сидели бы по домам.

Светлый взял Швею за подбородок. Вгляделся в нежное, с бледными веснушками лицо.

- Ты ж вдова была, Смерть-Швея? Твой муж и брат потонули четыре года назад.

- Полгода как спуталась с Утешальщиком, - быстро встрял Кормчий. – Как раз и тяжбу затеяли, некроманта вызывали, чтоб устроить…

- То есть твой муж разрешил тебе спать с чужим мужчиной? – Светлый прищурился. Легонько оттолкнул бывшую вдову, а ныне – жену неизвестного, по прозвищу Утешитель. – Почему же полгода ждали?

Швея потупилась.

- Боялась я, - сказала она. – Боялась, что утопят, к Хекки в море отправят…

- Так чуть и не потопили, - снова заторопился Кормчий. – А вы, господа маги, пойдёмте, пойдёмте в гостевой дом, вечером работники придут – сыщем там, среди них, Утешальщика, и порасспросим!

Тринадцатый кивнул.

- Только мы Швею туда же заберём, под присмотр. И ты, старик, не ходи никуда. Боюсь я, нечисто тут у вас с этим вашим Утешителем.

Светлый-Ловец на мгновение закрыл глаза. Кивнул, словно бы сам себе, и сказал неторопливо и отчётливо:

- Собраться возле гостевого дома. Разделиться на две группы. Одна – к воротам, другие – на дорогу к лесу под горой. Проверять знак регистрации у каждого, кто встретится.

Он открыл глаза – серые, пустые после внешнего общения, и махнул рукой магам, пришедшим с ним.

Старик и Швея шли по обе руки от тринадцатого. Наверное, поэтому он прямо-таки чувствовал, как эти двое хотят что-то друг другу передать. Хотят, но не смеют сделать это даже мысленно. Отлично.

- Всё-таки мы держим вас вот здесь, - тринадцатый показал Кормчему кулак.

Тот глубокомысленно заметил:

- Ставя на реке Зелли плотину, люди тоже думали, что держат её вот здесь, - и показал кулак в ответ.

У кормчего Моро были крупные, широкие, короткопалые руки, а у Светлого – аккуратные, небольшие, с тонкими пальцами. Руки аристократа. Потому и кулак у стихийника выглядел куда внушительней. Ловец помрачнел.

- Но-но, - сказал он. – У нас на вас управа найдётся. Забыли, как вас разделили в две тысячи двести восьмидесятом?

- Что-то ты молодо выглядишь, чтоб такое помнить, - буркнул Кормчий, но стало понятно, что напоминание о так называемой казни магов Бури его ранило.

Швея шла молча, понурившись, и что-то такое было в её уязвимости и покорности, что Ловец приобнял её за талию.

- Ничего, девочка, устроишь свою судьбу ещё раз, если что, - сказал тринадцатый как мог ободряюще.

Но женщина его слов ободрения не приняла – резко отпрянула, стряхивая тяжёлую руку с талии.

- Пуганая она у вас, - хмыкнул кто-то из группы Светлых.

- Станешь тут пуганой, если за измену мёртвому мужу утопить могут, - вступился тринадцатый. – Заберём тебя с собой, если боишься. Идёт?

Но Швея покачала головой.

- Необязательно утопят, - сказал Кормчий Моро, но пояснить не успел – пришли. Гостевой дом, большой, с широким крыльцом, вместительный, ждал новую порцию посетителей.

Кормчий подозвал горожан-стихийников, объяснил им ситуацию, и те ушли в общий дом – для ночлега и проживания не лучшее место, но не селить же их вместе с проверяющими?

Светлые лишь следили, чтобы Моро не передал бы им на словах чего-то лишнего – предупреждения чужаку, в частности.

Все тринадцать ловцов собрались вместе, и тринадцатый Светлый повторил им задание.

- Как выглядит ваш этот… Утешитель? – обратился маг к Швее.

Та пожала плечами.

- Обыкновенно выглядит. Мужчина, с руками, ногами и головой.

Ответ тринадцатому не понравился.

- Я – правая рука самого эна Роза, женщина. Я таких, как ты, Тёмненьких, в тюрьму отрядами провожал.

- То-то ты даже имени своего нам не называешь, - усмехнулась женщина. – Может, знаешь, почему у нас имён говорить нельзя?

- Знаю, - мрачно отрубил тринадцатый. – Но не боюсь.

Повисла неловкая пауза.

- Идите, - велел ловцам маг. – К рубщикам и уборщикам снега.

- А кого ловим-то?  - неуверенно сказал кто-то из ловцов.

- Прозвище – Утешитель. Внешность… брюнет, волосы длинные, сам очень высокий и худой. Зовут… они тут имена прячут… зовут,  скорее всего, Дэниэл Альсон. Тоже мне секрет, - презрительно посмотрел маг на Швею Моро. – В Азельме у эна Роза был ученик с таким именем. И – какое совпадение! -  мать из ваших, из стихийников. Сдохла, как собака, между прочим. Думаете, одно с другим связать трудно?

Светлые маги-ловцы, кроме тринадцатого, отправились выполнять свою задачу. Главный Ловец устроился в просторной гостиной, лёг на диване, не снимая сапог, и принялся курить свою трубку. Швея, похоже, была близка к истерике, но Кормчий не мог ей помочь.

Оставалось только сидеть и ждать.

Бригада рубщиков леса выбрала помеченные ещё с осени деревья – две стройных, не самых высоких сосны с высохшими верхушками. Видимо, корни сосен ещё были крепки, раз непогода не повалила их. Дэнни ожидал, что парни опять будут действовать руками – и потратят на рубку много времени и усилий, хотя любой из них наверняка обладал достаточным магическим потенциалом, чтобы выдернуть дерево из земли, как редиску из грядки. Но ребята решили, что отсутствие над ними присмотра в лице строгого старосты даёт им некую свободу действий.

Один из парней создал над раскрытой ладонью крошечную воздушную воронку, и посадил её на снег возле одной из сосен. Рубщики выстроились в круг – восемь человек, считая Дэнни.

- Делай как мы и учись, если можешь, юнец, - подсказал ему мужчина справа, возрастом, наверное, старше лет на пять.

- Если почувствуешь, что что-то не так, лучше сразу падай лицом вниз, - посоветовал юноша слева, как успел узнать Дэн – старший брат мальчишки, рубившего мясо. Может быть поэтому он и относился к Утешителю немного лучше остальных.

Воронка росла. Дэнни ничего не чувствовал – и не знал, что надо чувствовать, если быть честным. Как другие, он медленно поднимал руки, иногда кося глазом на парня слева. Как и прочие, постепенно отходил от дерева. Вздымая тучки снега и опавшую жёлтую сосновую хвою, воронка постепенно охватила всю сосну целиком. Дерева почти не стало видно.

Только когда весь отряд сделал резкое движение, окончательно поднимая руки к вершинам сосен, Дэн ощутил стихию. Из лёгких как будто вышел весь воздух, кровь словно заменили на талый снег. Дэнни подумал, что сейчас умрёт, но парень слева поддержал его. Для этого ему пришлось опустить одну руку, отчего воронка слегка скосилась вбок.

- Деррррржжжи! – заорал мужчина справа. Дэн восстановил равновесие, отчаянно борясь с паникой, давившей его и заставляющей опустить руки. Плечи трещали, позвоночник хрустел. Дэн сам ощущал себя той сосной, которую выдёргивала воронка.

И сосна подалась, поднялась в воздух. Парни стали опускать её на землю, но кто-то не выдержал и отпустил руки. Это был один из совсем молодых, даже младше, чем Дэн Софет. Цепочка прервалась, сосна рухнула и придавила плечистого мужчину, который был справа от Дэнни.

Сначала тот обрадовался, что происшествие случилось не по его вине. И только потом опомнился и склонился над придавленным. Рубщики ухнули, крякнули, взялись за дерево и оттащили его в сторону.

- Твой выход, Утешальщик, - сказал кто-то из парней. – Покажи, что ты можешь.

Дэнни сел на снег возле придавленного, осторожно распахнул на нём короткий полушубок, провёл рукой над повреждённой грудной клеткой.

- Я не маг Смерти, - пробормотал он себе под нос. – А этот, того и гляди, перешагнёт границу.

Мужчина лежал, глядя широко распахнутыми глазами в небо. Взгляд у него был мутный, дыхание прерывистое. Дэн спиной чувствовал, как рубщики ждут от него чуда.

Тогда он положил руку прямо туда, где находились переломанные кости и размозжённые внутренние органы. Ладонь обожгло – это была даже не боль, а шок от неё. Сердце у Дэнни захолонуло от этого ощущения. Вытянуть вот это всё и… и куда?

- Да я сам от такого помру сейчас, - снова буркнул Дэн.

- Готовьте носилки! – сказал он парням. – Рубите ветки, снимайте одежду… быстро.

Никто не пошевелился.

- Мы его не потащим, - сказал самый молодой из рубщиков. – Или ты подымешь его и он сам пойдёт, или он тут помрёт. Третьего не дано.

- Как это? – Дэн постепенно вбирал в себя боль, но что делать дальше, он не знал. Кости, мышцы – это он ещё помнил, как устроено, но что делать с остальным? У парня еле работало сердце, и, судя по ощущениям, кровь попала в брюшную полость. Потом, что происходит с желудком? Вдруг там разрыв? А кишечник?

- Да так это! Тебя назначили целителем, ты и справляйся! – огрызнулся какой-то рубщик. – Утешитель Моро у нас особо не колдовал – ставил на ноги и смотрел, если не идёт, то помрёт. Тогда и тащить незачем.

- Я бы хотел убрать боль и дотащить его до  дома, - возразил Дэнни. – Там я, может быть, за несколько дней смог бы восстановить его, а здесь  - здесь холодно, он замёрзнет раньше, чем я…

Почувствовав под ладонью, где именно распространяется внутреннее кровотечение, Дэн замолк и направил всё, что  у него было, туда – остановить кровь, залатать порванные сосуды. У него медленно темнело в глазах от чужой боли и беды.

Дэнни молчал, молчали и рубщики. Он не хотел повторять. Пусть решают сами – это же их односельчанин, их товарищ. Кто он там по профессии? Дровосек? Вряд ли – сообразил бы, как увернуться или успел бы направить падение дерева в другую сторону… наверное.

Дэн Софет закрыл глаза, потом открыл – одинаково темно. Сердце раненого не сдавалось, билось, не сдавался и Дэн. Парни за его спиной потоптались, переговариваясь шёпотом, да отошли. Спустя несколько секунд Дэнни услышал, как они тюкают по поваленной сосне топорами.

Восстановив кровоток, Дэн осторожно убрал руку с груди мужчины и подсунул её под его спину, стараясь не тревожить лежащего. Ему надо было проверить, не сломан ли позвоночник. Похоже, дело ограничилось ушибом, перелома не было. Сложно сказать вот так сразу. Ему нужна передышка, хотя бы небольшая, чтобы понять характер увечий точнее. Дэнни вытащил руку, проверил, нет ли на ней крови, и досчитал до пяти. Затем обе его руки вернулись на грудь раненому. Спящий, как много боли.

Прикончить его было бы проще, чем восстановить. Да, гораздо проще.

Сооружённые носилки подсунули под раненого.

- Мне нужны двое, - сказал Дэн, - чтобы равномерно его поднять. Потом я перенесу нас всех в гостевой дом.

- Лучше в большой зал общего дома, - предложил кто-то. – Там просторней.

- В гостевом есть большой широкий стол, как раз такой мне нужен, - возразил Дэнни.

- Смотри – нас четверо. Если мы перенесёмся в гостевой и на что-то налетим с Пахарем на руках – это будет плохо, очень плохо!

Значит, Пахарь…

Дэнни никогда не занимался перенесением сразу группы людей, включая тяжелораненого на носилках. Это заставило его ненадолго задуматься.

- Столовая в гостевом достаточно велика. Я бывал там много раз, а в общий заходил лишь однажды. Кто-то из вас знает общий дом достаточно хорошо, чтобы перенести нас всех?

Рубщики тоже призадумались.

- Пожалуй, давай в гостевой, - сказал один из них. – Мы не очень хорошо переносимся, нам-то обычно проще поймать ветер, да и…

«Из-за их глупых обычаев они мало практикуют! – раздражённо подумал Дэнни. – Припомню я это старику Кормчему!»

- В гостевой. Старайтесь держать носилки прямо, что бы ни случилось, - сказал он. – Держим прямо. Поехали.

Гостевой дом делился на несколько комнат, и одна из них, с большим столом и длинными скамьями, считалась и за гостиную, и за столовую. Здесь расположились Швея, Кормчий и тринадцатый. Между ними разрасталось напряжение. Светлый вёл себя заносчиво, Кормчий изо всех сил старался не допускать конфликта, Швея ещё более старательно терпела, изображая покорную, возможно даже, забитую селянку.

У неё всегда был спокойный и очень выдержанный характер, думал о Швее Кормчий Моро. Только бы не сорвалась девочка. У неё отличные задатки эмоциональной магии, которую женщины Моро пользовались нечасто и неумело. Но изредка у каждой жительницы  поселения случались взрывы – так бывает, если долго копишь эмоции в себе. Баловаться со стихиями женщинам Моро запрещалось, но их вспышки чаще всего оборачивались именно плохой погодой. Их магия чаще всего была краткосрочна, бурна и не распространялась достаточно далеко. Устроить маленький ураган в саду, пролить ливень в доме или заморозить воду в колодце, но не более того. И чем эмоционально несдержанней женщина, тем меньше от неё разрушений – ибо там, где нет глубины, не может быть и высоких волн.

По расчетам Кормчего, в Швее глубина была. И волн от неё, как он опасался, можно дождаться нешуточных.

- Ну хорошо, - вздохнул Светлый, устав от настороженности людей, с которыми ему пришлось коротать день. – Допустим, вы не прячете мага Боли, и допустим – совершенно случайно! – что этот ваш Утешитель не беглый Чёрный Скрипач, а действительно, вернувшийся в свою деревню путник. Тогда всё будет в порядке и до следующей проверки мы вас оставим. Или до следующего приказа королевских особ. Но вы должны пообещать, что если мы тут поймаем того, кого ловим, вы не будете оказывать нам противодействие.

Кормчий в тоске поднял глаза к потолку. Это же надо так длинно и сложно изъясняться.

- Я могу обещать только за себя, но за остальных не ручаюсь, - сказал он.

- Что ж ты за Кормчий тогда, если твои люди не послушаются тебя? – деланно удивился маг.

- У меня много молодых, горячих, - улыбнулся Моро, - им сложно приказывать. Всё равно, что пытаться усмирить море.

- Но ты можешь усмирить море, эн Моро! – Светлый сверкнул в ответ опасной, как лезвие, улыбкой. – Так ведь?

- Я не могу давать обещания, которые сложно выполнить, вот и всё.

- А что скажет маленькая Смерть-Швея? – Светлый подошёл к женщине, стоявшей неподвижно у окна, и развернул её лицом к себе. – Твой новый муж – он маг Боли? Его зовут Дэниэл? Он – Чёрный Скрипач?

- Мы не говорим друг другу, как нас зовут, - покачала головой Швея. – Мы узнаём имена умерших после того, как нам скажет их Кормчий.

- Поскольку не я и не мой отец называл мальчика, ставшего у нас Утешителем, я тоже не знаю, как его зовут.

Светлый, похоже, начал злиться.

- Вы скользкие, как рыбы! – вскричал он.

- А что нам остаётся, эн Ловец?

Светлый поморщился, словно проглотил какую-то гадость.

- Эн Ловец… А ведь я был не последним в Комитете! – вырвалось у него.

- Мы уже поняли, что у вас, эн Ловец, был в прошлом какой-то промах, связанный с поимкой Чёрного Скрипача. Но не надо винить за это нас! – Кормчий Моро развёл руками, показывая, какой он законопослушный человек, но тут у всех заложило уши от беззвучного хлопка.

Посреди просторной комнате, прямо на столе, появились носилки и трое людей. Один, поддерживающий носилки посередине и двое по краям. На носилках тоже лежал человек, искалеченный, бледный. Его изломанному телу здорово досталось.

Светлый медленно обвёл взглядом появившихся ниоткуда людей. Два широкоплечих, дюжих лесоруба ничем не привлекли его внимание. Они настороженно следили за тринадцатым, пока слезали со стола, но сам тринадцатый смотрел только на другого. Он отличался от жителей посёлка Моро никак не меньше самого Ловца.

И что самое оскорбительное – на Светлого этот человек даже не обратил внимания.

- Швея, живо, тащи нож, самый острый, захвати ножницы, если здесь есть. Братья, носилки пока не трогайте, срезайте одежду. Кормчий? Эн Кормчий, согрейте воды в кадке, погорячее. Быстро, ну, что встали?

Только тут этот человек удостоил взглядом Ловца.

- Светлый? Отлично. Вставай сюда. Я ваши примочки знаю! Здесь тебе на всю жизнь боли хватит, разделяй быстрей. Я в себя столько не втяну.

- Ты – маг Боли!

- Сам догадался или подсказал кто?

- Ты – Дэниэл Альсон, ты ученик Чезаре Роза!

Маг Боли равнодушно отвернулся от него, позвал к себе Швею:

- Завяжи мне волосы чем-нибудь, малышка! Ну? Ты же Светлый маг! Вот человек, ему нужна помощь! Бери и помогай!

- Я пришёл ловить тебя, а не помогать тебе!

- Ладно, ты меня поймал! – Тёмный не бездействовал, он вместе с лесорубами сноровисто раздевал раненого. Ловец взглянул на его покорёженное тело и еле сдержал дурной вскрик.

- Я уже остановил внутреннее кровотечение и держу его сердце работающим. Я также забрал где-то, должно быть, половину боли. Слишком много костей переломано – успел починить только самые серьёзные… Заберу больше – сдохну сам. А ему всё ещё слишком скверно!

Проворная, маленькая, ловкая Швея уже несла тазик с водой, обтирать ссадины на теле.

Все суетились вокруг раненого, и Ловец, сдёрнув с рук дорогие красивые перчатки, сунулся к полумёртвому от увечий человеку.

- Отойди, Тёмный, - буркнул он, - не так тут надо. Разве Чезаре Роз не учил тебя разделять?

Дэнни был вовсе не так спокоен, каким ему хотелось казаться. Светлый не только распознал в нём Тёмного мага, не принадлежащего к людям Моро, но и назвал имя. То, под которым Дэна знали друзья Чезаре. Имя учителя тоже заставило Дэна Софета вздрогнуть. Светлый маг был одним из тех, кто знал Чезаре и приходил к нему в гости. Пока маги возились над раненым, Софет несколько раз останавливал на Светлом внимательный взгляд. Около четырёх лет назад он в доме Роза едва не убил двоих магов, рассказывавших о смерти родителей Лиота. Этот там был или нет?

- Ты мог забрать всю боль и использовать против меня, - работая плечом к плечу с Дэном, сказал вдруг Светлый.

- Мог бы, - равнодушно сказал Дэнни. – Но разве ты пришёл один? И разве, если я тебя убью, от этого не пострадают все люди Моро?

Светлый поперхнулся.

- Тебя это заботит? – удивился он. – Если ты действительно ещё и Чёрный Скрипач, убийца короля, убийца родного брата, убийца молодой…

- Можно было бы просто сказать «убийца», все бы поняли, - заметив, как насторожились Кормчий, рубщики и Швея, остановил Светлого Дэн. Его немного забавляло, как напряжённо и опасливо смотрит на него Ловец. – Как тебя зовут? Я должен бы помнить, если ты был среди людей эна Роза. Но увы.

- Я Сэнди Андерсон, - поспешно ответил маг.

- Нет, не помню.

Дэнни ещё немного подержал руки там, где произошёл разрыв брюшины.

- Моих знаний не хватит на такие повреждения, - сказал Светлый.

- Вот потому-то маг ложи Боли тут не ты, - ответил Дэн. – Но, боюсь, магия здесь бессильна. Мы лишь продлеваем агонию бедняги.

Он с ужасом думал о размозжённых внутренностях, крови и кале, оказавшимися в брюшной полости Пахаря Моро. Что с ними делать?

- Здесь мало срастить… надо ещё и очистить его внутренности от… похоже, придётся вскрыть его и немного покопаться в его потрохах.

Дэн посмотрел на слабо икнувшего Сэнди. Тот держался из последних сил. Рубщики потихоньку отползли от стола, и только Швея мужественно держалась рядом, наготове.

- Не знал, что у вас, магов Боли, такая работёнка, - с трудом произнёс Сэнди Андерсон.

- Думаешь, я знал? – удивился Софет.

И потребовал ещё горячей воды, бинтов и чистых полотенец.

- Если у тебя есть в отряде такие маги, которые способны помочь – зови всех, не стесняйся, - сказал он Андерсону.

Поздним вечером Швея накрыла на кухонном столе обильный ужин.

Тринадцать Светлых магов ели быстро и молча. Дэн Софет сидел возле Сэнди и пил из большой кружки холодную воду. В него опять не лезла еда. Одна мысль о пище вызывала у Дэнни дурноту.

- Мы должны тебя забрать, - сказал ему Сэнди.

- Вы не можете, - ответил Дэнни. – Ты же видишь, что наш больной до сих пор еле жив! Что же вы, помогли мне, вытащили человека из предсмертного состояния,  а теперь уведёте меня, и пусть он тихо сдохнет? Нет, Андерсон, так не пойдёт. Мне надо ещё дня три, а то и четыре.

Светлые переглянулись.

Кормчий Моро, стоявший на пороге кухни и с тревогой следивший за беседой, сказал:

- Вы не можете его забрать. Он нам нужен!

Андерсон задумался. Дэнни скатал хлебные крошки в шарик и понюхал его.

- Тогда мы пробудем здесь столько, сколько понадобится, - упрямо сказал он. – У нас всех приказ, и он касается всех незарегистрированных Тёмных… но тебя – тебя в первую очередь!

- Кто бы сомневался, - вздохнул Дэнни. – Швея, я сегодня буду спать в этом доме.

Женщина застенчиво кивнула.

- Хорошо, - сказала она, - но я с тобой.

***

На рассвете Швея Моро вышла в кухню и принялась готовить завтрак. Один из Светлых, карауливший возле спальни, где спали Дэн и Швея, заглянул в комнату. На кровати, вольготно раскинувшись, спал Тёмный. Швея быстро и тихо сварила две большие кастрюли риса, перебрала сушёные ягоды, выставила на стол банки с вареньем и мёдом. Испекла лепёшки, заварила чай. Затем потихоньку, как мышка, юркнула в комнату. Светлый проводил её взглядом и улыбнулся. Хорошая женщина! В предвкушении завтрака маг сел на скамью в кухне, сложил перед собой руки и стал разглядывать стопку лепёшек, накрытую полотенцем. Тёплый хлеб распространял умопомрачительный запах. В кастрюлях «дышал» рис. Маг подумал, что Швея уж очень долго не идёт, и подошёл к двери спальни Дэна, прислушался – оттуда доносились слабые, тихие звуки. Кто-то часто дышал и слегка постанывал. Светлый прижался к двери ухом покрепче, но ничего более понятного не разобрал. Эти двое, скорее всего, старались не шуметь, сдерживались. Маг усмехнулся и вернулся в кухню. По одному, по двое просыпались и сбредались завтракать остальные Ловцы. Дэн и Швея всё не появлялись. Андерсон сходил проведать раненого и не обнаружил его в столовой, на скамье, где его оставили лежать накануне. Почуяв неладное, Сэнди Андерсон кинулся в спальню Швеи и Тёмного, с проклятиями распахнул дверь. Комната была пуста. Только и слышались в ней, что тихие вздохи, нежный шёпот и слабые стоны, навевающие на растерянного Ловца смущение и в то же время злость. Накануне в доме творилось столько волшебства, и магией занимались столько людей, что отследить беглецов по шлейфу магии было невозможно.

Кинулись искать по всей крепости, и в одном из домов застали мужчину, получившего увечья, почти здоровым. Его торс представлял собой сплошной синяк, вдоль живота у него шёл свежий шов, он покряхтывал от боли во всём теле, но помирать явно не собирался. По словам больного, он очнулся у себя на кровати и слабо помнил лишь, как на него обрушилось дерево. На вопросы об Утешителе и Швее мужчина лишь с недоумением пялился на Светлых и пожимал плечами.

Опросили всех рубщиков, прижали к стенке Кормчего – никто ничего не знал. В ярости Андерсон пообещал сровнять поселение с землёй, но не посмел.

Так отряд Светлых ловцов упустил Чёрного Скрипача.

Некромант Сарвен Дард по прозвищу Упырёк проснулся от лая Портера и запаха свежих горячих лепёшек. Лай собаки был делом обычным – по кладбищу иногда ходят люди. Бывает и так, что бродят по нему разного рода неупокойцы, или шныряет какое-нибудь зверьё. Но свежим хлебом в доме давно не пахло. Упырёк ходил на рынок в ближайшую деревню раз или два в месяц, покупал там сухари, крупу да лук. Изредка баловал себя маслом или мёдом – примерно раз в год. Как большинство магов Смерти, некромант был равнодушен к вкусной еде. Но сейчас запах стоял такой, что аж слюни потекли.

Недоумевая, некромант выбрался из-под грязного ветхого ватного одеяла и сунул ноги в валенки с обрезанными голенищами. В доме стоял промозглый холод – печь с вечера Упырёк топил еле-еле, экономя дрова.

Всего-то в его доме и было, что кухня да комната, и выглянув за дверь, Сарвен увидел, как возле его печки возится какая-то женщина. Где-то видел он эту худенькую фигурку и светлые волосы, убранные в косу.

И молодого парня, черноволосого и худого, видел. Ещё теперь развидеть бы его.

- Клянусь ресницами Спящего, ну и беспорядок тут у тебя! – поприветствовал некроманта Софет. – Садись, будем завтракать!

Светловолосая женщина, оказавшейся вдовой незабвенного жив-курилки Хекки Дью, обернулась от печки с чайником в руках.

- Благословен очаг, приютивший беглецов, - сказала она, сияя. – Здравствуйте, эн Дард, добрых вам снов.

- Наши сны остаются с нами, - пробормотал некромант. Спасённая им женщина была такой славной, что он даже немного успокоился. Но стоило ему взглянуть на Софета, криво ухмыляющегося, сидящего на любимом месте Сарвена – спиной к печи… как злость снова поднялась в некромантском сердце.

- Что вы тут делаете?

- Уходим от облавы, а ты что думал? Да не переживай, друг трупарь. Сейчас позавтракаем да уберёмся восвояси.

- Да? А если шлейф магии отследят? – взвился Дард. – Если они сюда придут?

Швея протянула некроманту кружку горячего чая и половину горячей, хрустящей лепёшки.

- Угощайтесь, - сказала она, и Дард буркнул ей «спасибо». Ну что за люди? Даже злиться на них не получается.

- Ну ты же хочешь, наверное, отплатить мне за беспокойство? – Софет подобрался, как кот перед прыжком, дробно постучал пальцами по столу. – Затаил на меня зло, друг трупарь?

- Я маг ложи Смерти, а не трупарь! – заявил Сарвен и, втянув ноздрями запах лепёшки, откусил изрядный кусок.

Это было бесовски вкусно. Ах, женщина-искусительница, не зря же этот молодой Тёмный маг выбрал её из всех женщин Моро!

Прожевав, Дард уставился на Софета.

- Ну, так что ты предлагаешь?

- Если сюда заглянут Светлые, ты им расскажешь, что я издевался над твоим псом, заставил тебя мне содействовать и всячески глумился над некромантией, так?

- Именно так и скажу, - проворчал Сарвен, жуя горячий хлеб и запивая сладким чаем. Ему уже очень давно не было так вкусно. Странно, что он никогда не придавал вкусу столько значения. Надо будет потом дать и Портеру кусочек лепёшки, пусть порадуется, старый брехливый бездельник.

- И ещё ты скажешь, что я отправился в Азельму, в старый свой дом.

- А куда на самом деле пойдёшь? – спросил Дард.

- Туда и пойду, - подмигнул Софет.

Сарвен Дард пожал плечами. Кто его, Софета, разберёт, что он там задумал?

Тёмный выпил свой чай, не притронувшись к лепёшкам. Потёр подбородок и как бы невзначай обронил:

- Мне надо откуда-то начать искать Чезаре Роза. Поэтому я иду в Азельму. Это всё, что тебе надо знать, друг трупарь.

- Я тебе не друг, - как можно более холодно сказал Дард.

- Значит, с «трупарём» уже согласен, - усмехнулся Софет. – Прощай, Сарвен Дард. Желаю найти тебе кладбище получше!

Швея обняла своего мужа, и оба исчезли из домишки некроманта, оставив лепёшки вместе с их аппетитным запахом, и задумчивого Дарда с куском в руке.

- Кладбище получше? А что, и найду.

Он подумал ещё, что не станет дожидаться прихода Светлых, соберёт всё самое необходимое, заберёт собаку и в путь. Переноситься, как Софет, не будет – нет, он будет искать внимательно и вдумчиво. И, может быть, найдёт ученика.

Светлые-ловцы пришли на следующий день после ухода Софета и Швеи Моро. Сарвен Дард, собиравшийся уйти с утра, но всё находивший какие-то неотложные дела, провозился почти до вечера. Уходить налегке он не умел – хотелось взять лопату, нежить-щелезуба, для которого ещё надо было починить клетку, и припасов на дорогу, и позаботиться о том, где спать, и чем кормить в пути собаку. В итоге у него набралась целая тележка скарба, в которую некромант собирался впрячь жив-курилку повыносливей. Вот, ещё откопать нового мертвяка, потому что старые, для опытов приготовленные, уже были потрачены.

Устав от сборов, Сарвен сел за стол и принялся чистить пистолет, который тоже собирался взять с собой. Так его маги-ловцы и застали. Снова истошно залаял Портер, потом взвизгнул и затих. В комнату понабилось ловцов видимо-невидимо, и Сарвен Дард, ринувшийся было проверять, что с собакой, не смог сделать даже лишнего шага. Его сразу схватили несколько человек.

- Мы знаем, что ты связан с Дэниэлом Альсоном, Сарвен Дард! – сказал их главарь, когда некромант перестал дёргаться в руках Светлых. – Ты помог ему сбежать? Ты был с ним в сговоре? Вы сговорились тогда, в поселении Моро? Отвечай!

Дард отнюдь не считал себя великим артистом. Притворяться, что удивлён или возмущён, он бы не стал. Но имя – имя застало его врасплох.

- Дэниэл Альсон? Кто это? – спросил некромант и получил весьма болезненный удар под рёбра. Рука главаря Светлых, затянутая в тонкую перчатку из жёлтой кожи, появилась перед его глазами. На тыльной стороне кисти красовалось грязное пятно.

- Из-за тебя я испортил перчатку, - сообщил Светлый. – Но я охотно испорчу и вторую, если не услышу ответа. Маг Боли. Жил в крепости Моро, был женат на их женщине. Он был здесь?

- Вчера заходили двое из людей Моро, - сказал некромант. – Я плохо знаком со стихийщиками, но один из них вполне мог быть магом Боли. Я видел его и раньше, перед тем, как меня заставили вытащить из моря мертвеца…

- Те-те-те-те! Кто и что тебя заставил? – прервал Светлый маг-Ловец. Его люди, державшие Сарвена, тряхнули некроманта, словно мешок с картошкой.

- Человек, который назывался в крепости Моро Утешителем. Меня бы ему не запугать, но он стал мучить моего пса, - Дарду стало казаться, что он вполне справляется с выполнением просьбы Софета. Светлый ему не верил.

- Это же всего лишь собака! В жизни не поверю, что ты проявил такую слабость, ты же трупарь!

- Я маг ложи Смерти, эн Светлый, я зарегистрированный, законопослушный маг. Никогда не делал ничего противозаконного! Но этот человек ворвался в мой дом, парализовал пса и заставил меня вытащить из моря жив-курилку и беседовать с ним. Он был тут вчера. Сказал мне по секрету, что намерен идти в Азельму и остановиться там в своём доме.

- Вот так просто тебе доверил свой секрет? – снова не поверил Светлый.

- Мы, некроманты, кое-что смыслим в том, как выведывать секреты. Мы даже из мёртвых можем вытянуть словечко-другое, а парень был вполне себе жив, как и его бабонька, с которой он пришёл. Можно сказать, мы были квиты – он обидел моего пса, а я его суку.

Светлому, похоже, понравился ответ Дарда. Он хлопнул в ладоши и приказал своим людям отпустить некроманта.

- Ты случайно не выведал ли, уважаемый зарегистрированный маг ложи Смерти, зачем Дэниэл Альсон отправился в Азельму?

- Искать какого-то Роза, - не слишком уверенно сказал Сарвен. –  Кажется, так. Я плохо запомнил имя.

- Отлично, - Светлый махнул остальным ловцам и снова хлопнул в ладоши. – Для нас всё складывается очень удачно. Как и для Чезаре Роза, которого в Азельме давно уже нет. Орден Отражений выражает тебе благодарность, уважаемый маг ложи Смерти, Сарвен Дард. Продолжайте мирно трудиться на закреплённом за вами участке.

Дард покосился на тележку, укрытую рогожкой, и кивнул.

Решение не дожидаться утра, а выйти в дорогу на ночь глядя уже не казалось ему безумным.

Маги вышли на кладбище и всей гурьбой перенеслись.

Сарвен на подгибающихся ногах вышел на крыльцо и нашёл рядом со ступеньками Портера.

- С-с-сволочи, - заикаясь, выговорил некромант, поднимая на руки бездыханного пса. Он был ещё тёплый. Дард потащил его в дом, и долго сидел над телом Портера, но оживить так и не решился. Зачем? Чтобы снова узнать, каково это – потерять единственное близкое существо?

Положил пса на пол, открыл заткнутый тряпкой лаз в нору ядовитого щелезуба, потом впрягся в тележку и потащил её по расчищенной кладбищенской тропе. Дверь в дом Сарвен Дард оставил открытой.

 

Часть 4.

***

Дэн Софет ван Лиот, или Дэниэл Альсон – кому как удобнее! – действительно появился в Азельме, но отнюдь не в своем старом доме. Он перенёсся в квартиру Чезаре Роза, где провёл четыре года. Он не рассчитывал на большую удачу – в квартире вполне мог кто-то проживать. Но она оказалась пустой, брошенной. Всюду царил порядок – вещи расставлены по местам и нигде не найти пыли, но сам воздух подсказывал, что тут давно никто не живёт. Кроме явных чар чистоты, никакой магии в квартире не ощущалось.

Здесь Дэн нашёл свои старые вещи – не только одежду, из которой давно вырос, но и книгу Даггона по анатомии человеческого тела и пыткам, которые к этому телу применимы. Но как он ни искал, чёрной скрипки не было. Если Чезаре нашёл книгу во дворце, почему не забрал и скрипку? Или её забрали Светлые маги как улику, проходящую по делу об убийстве королевы?

Оставлять Швею в этом месте было небезопасно; но где ещё в Азельме Дэнни мог остановиться хотя бы ненадолго? По его расчётам, у них с Анстис было в запасе несколько часов, может быть, даже сутки. Этого могло хватить на то, чтобы поискать следы Тэллина и Чезаре… а могло и не хватить. Поэтому они с Швеёй договорились: в случае опасности она перенесётся домой. Это было очень далеко. Анстис сама говорила, что никогда не переносилась самостоятельно, да ещё на большие расстояния, но считала, что может попробовать. Если бы ей были известны какие-то другие места, кроме крепости Моро, это упростило бы очень многое, но Анстис всю жизнь провела в поселении стихийников. И Дэнни отправился на Вторую Дворцовую, туда, где был особняк Кора Тэллина. Отправился пешком, избегая пользоваться магией, и проходя по улицам столицы, только порадовался такому решению. На каждом шагу висели напечатанные в типографии указы, запрещающие самое малейшее использование Тёмной магией. Всюду расхаживали как простые стражи, так и магические патрули. Закутав лицо шарфом до самого носа, Дэнни добрался до Второй Дворцовой без происшествий. Он очень удивился, увидев, как выглядит особняк Тэллина – подготовленный к празднику, он сиял яркими огнями. Множество фонариков и колокольчиков висело на ограде, крыше, окнах и деревьях возле дома. Дэн подумал, что в особняке может сейчас жить кто-то другой. Раньше этот дом выглядел мрачновато. Но пока он, спрятавшись за живой изгородью возле соседнего дома, следил за домом Тэллина, туда подъехала роскошная карета, запряженная четверкой прекрасных гнедых лошадей. Из неё вышла полная, красивая женщина, и у самого крыльца ей навстречу, семеня, выбежал бывший камергер его Величества.

От неожиданности Дэнни чуть не задохнулся. Этот негодяй не только был жив, он ещё и жил всё там же, и наверняка продолжал свои чёрные делишки!

Но ведь Дэн Софет ни от кого не слышал о каких-либо бедствиях королевской семьи! Грет Кешуз процветал и здравствовал, женился во второй раз и не столь давно праздновал день рождения принца. Для Дэна это казалось равносильным тому, что Тэллина поймали или он скрывается, а ложа Смуты разогнана или уничтожена.

И вот оказывается, что Великий камергер продолжает существовать, ни от кого не прячется и всячески процветает! В то время, как сам Дэнни сидел в тюрьме, скитался и претерпевал разные лишения.

Дэнни сжал кулаки и сказал себе, что он терпел очень долго. Следовательно, может потерпеть и ещё. Дождавшись сумерек, он пробрался к чёрному входу особняка, где стал подстерегать кого-нибудь из слуг. Он хорошо помнил особняк, в котором провёл безвылазно несколько месяцев кряду, и знал привычки персонала – вечером многие слуги расходились по своим домам, оставляя лишь «ночную смену». Дэн Софет пропустил несколько человек, притаившись за невысоким заборчиком, огораживавшим палисадник заднего двора: то прошли повара, судомойки, две очаровательные горничные. Наконец вышла экономка – дама средних лет, с толстыми ногами и крепкой спиной. В особняке экономка была на особом счету – умная, собранная, очень ответственная женщина, которой Тэллин безусловно доверял. Эта добыча очень подходила Софету. Он последовал за женщиной до рынка, где уже убирали свои товары уставшие за день торговцы, и следил, как дама идёт по центральной рыночной линии под светом тусклых газовых фонарей. За рынком экономка свернула в Молочный Проезд. Здесь стояли небольшие домики горожан со средним достатком. Как видно, экономка поскупилась на более дорогое жильё, хотя наверняка могла себе его позволить.

Дом у экономки и правда оказался совсем невзрачным, особенно если сравнивать с домом Кора Тэллина. Женщина вошла, и вскоре в окнах загорелся свет. К огромной удаче Дэнни, она жила одна. Дэн постучался и, когда она открыла, широко улыбнулся.

- Здравствуйте, эна Фани Лерна, - сказал он. – Как поживаете?

По лицу экономки пробежала тень. Она отступила на шаг и спросила:

- Вы ведь ученик, вас зовут Дэн? Я видела вас раньше у эна Тэллина.

- Вообще-то я уже давно подмастерье, - с некоторой развязностью сообщил Дэнни. – У меня к вам дело от Марсела.

- Как это – от Марсела? – побелела и стала оседать на пол женщина.

Дэн воспользовался этим и ужом скользнул в дом, запирая за спиной дверь. Экономку он аккуратно подхватил за талию и усадил на низкую скамеечку возле входа.

- А что не так?

- Так ведь он умер три года назад, - пролепетала Фани. – Как раз тогда, когда вы  королеву убили. Вас арестовали Светлые, а его, как вашего наставника, приговорил Тэллин…

- Ааа, вот в чём дело, - Дэн даже обрадовался. Экономка сама ему всё выкладывала, даже не приходится её… уговаривать. – Расскажите, что я пропустил?

- Вы хотите вернуться в ложу? – насторожилась Фани. – Вам лучше держаться от эна Тэллина подальше. Вы ещё так молоды, Дэн. Зачем вам возвращаться туда?

- Хм, хороший вопрос. Вот вы зачем работаете на него, Фани?

- Я – другое дело, он платит мне. И неплохо платит.

- Вы сами состоите в ложе?

- Нельзя об этом говорить, - Фани, хоть и выглядела расстроенной и напуганной, тут же напустила на себя скромность.

Дэнни вздохнул. Понятное дело, она состоит в ложе. Нельзя занимать столь значительное место в доме Тэллина и быть не посвящённой в дела ложи Смуты!

Но его интересовало теперешнее положение дел. Фани, несомненно, обладала многими знаниями о них. Нельзя было разочаровывать её, но и пугать не следовало. Сказать правду – и женщина встревожится, соврать, что он хочет вернуться в ложу – и она расстроится. Дэнни прикинул, что может оказаться худшим вариантом и осторожно спросил:

- Допустим, я бы хотел вернуться.

Фани жалобно застонала.

- Как сейчас обстоят дела у многоуважаемого эна Тэллина? Он сейчас при дворе, в милости короля, не так ли?

- Я бы не сказала, что в особой милости, - задумчиво сказала экономка. – Но дела у него неплохи. Он по-прежнему камергер, только уж не Великий. Эту должность королева Керстин передала своему дяде.

- А остальные? Куда делись остальные?

Но тут Фани покачала головой и сказала, что не может ответить. Дэн подумал, что мог бы настоять, даже заставить экономку выложить всё, что ей известно о ложе Смуты. Но была ли в том нужда? Пожалуй, пугать Фани, тем более причинять ей боль пока не стоило. Ведь она отнеслась к появлению Дэна по-хорошему, не подняла крика и не устроила истерику. И уж тем более не стала отпираться и добровольно рассказывает ему всё, что необходимо.

- А разве Светлые маги не разоблачили Тэллина? Почему его не арестовали?

- Так ведь он сам – Светлый, - развела руками экономка, всем своим видом показывая недоумение.

Дэнни, поражённый в самое сердце, сел на пол возле Фани. Он был всегда уверен, что Кор является приверженцем Ордена Теней.

- И что же произошло после… - Дэн почувствовал, как предательски перехватило у него горло. – После гибели королевы?

- После того, как Деймон Марсел убил её, вы хотите сказать?

Дэнни уже начинал понимать, как обставили смерть королевы – ещё после слов о смерти Марсела. «Когда вы королеву убили», - сказала Фани в самом начале.

Он кивнул, желая услышать весь рассказ целиком – скорее всего, это будет рассказ о том, что в городе думают о нём, Чёрном Скрипаче. Официальная версия, так сказать.

- По всей Азельме стали ходить легенды, как всё было, - Фани невесело рассмеялась. – Кто-то говорил, что вы, Дэн, её убили из ревности. Кто-то – что Марсел воспользовался вашим талантом, чтобы свести счёты с королевской четой, а эн Тэллин предотвратил покушение. Мол, королю повезло, а королеве, увы, нет.

- Тогда почему Тэллина понизили в должности? – покачал головой Дэнни. – Неправильные какие-то легенды.

- Он и в самом деле сказал так, наш Кор Тэллин, но король Грет Кешуз был в горе от смерти супруги. И коль скоро у эна Тэллина не получилось полностью нейтрализовать вас и вашего наставника, король лишил его высокого чина. Но позволил остаться при дворе.

Всё звучало неплохо, совсем неплохо. Дэнни призадумался. Он уже начал понимать, как ему добраться до недруга.

- Последний вопрос, эна Фани Лерна. После концерта, когда меня схватили, я просил… ммм… одного Светлого мага, арестовавшего меня, сохранить мои вещи. Он это сделал, за что я поблагодарю его когда-нибудь, но одной вещи не хватает.

- Вашей скрипки, эн? Оооо, да-да, - Фани просияла. – Я так и знала, что на самом деле вы вернулись за нею. Чёрная Скрипка хранится в спальне эна Тэллина. Он сам сметает с неё пыль.

Здесь Софет едва сдержал торжествующую улыбку. Скрипка, подаренная ему бабушкой, обладала притягательностью поистине волшебной вещи.

- Отлично. Я хочу получить её назад, - Дэн поднялся на ноги. – Мне пора, дорогая моя эна Лерна.

- Где ты прячешься? – спросила экономка.

- Я не прячусь, - просто ответил Дэн. – Нет никакого секрета в том, что я нахожусь в Азельме.

Он ушёл с улыбкой. Его ждала Анстис.

В канун таких больших празднеств, как Ночь Долгого сна, в каждом зажиточном доме царит великая суета. А уж что говорить о королевском дворце! Со всей Тирны и из других стран, граничащих с нею, съезжались в Азельму гости. В связи с этим магическая охрана в зимней резиденции усилилась.

Дэнни и Анстис-Швея провели в квартире Роза всю неделю до самого праздника. Их никто не искал – Дэн даже тишком пробрался как-то к родному дому и убедился, что там нет засады из дюжины-другой Светлых магов. Но поселиться там они не смогли бы. Дом заняли какие-то простаки. При желании Дэн выгнал бы их, заявив свои права на жилище, но в квартире Чезаре Роза ему было гораздо спокойнее.

У них с Анстис не было ни гроша. Швее отводилось особое место в замыслах Дэнни, поэтому он старался без особой надобности никуда её не выпускать, и зарабатывать приходилось ему. Самая странная находка в доме Чезаре была – лютня. Дэн Софет мог бы поклясться, что никогда не видел у него в руках музыкальных инструментов, но припоминая первую же встречу с Розом, не мог не признать – в музыке Светлый маг понимал. Ещё тогда маленькому Софету запомнился отличный музыкальный слух мага и его пальцы – длинные и с расплющенными, мозолистыми подушечками.

Лютня пригодилась – перед праздником все простаки были настроены по-доброму и жаждали развлечений. Уличный музыкант – не Спящий весть какая потеха, но подавали ему неплохо. На эти деньги можно было позволить себе покупать нехитрую еду.

Эта спокойная и очень тихая жизнь приводила Дэна в некоторое замешательство. Неужели многие люди так и живут до самой старости и смерти? Он не знал, стоит ли желать этого, как высочайшего блага, или бежать величайшего искуса. Душа его разрывалась между желанием изловить Кора Тэллина и призвать негодяя к ответу, а потом отыскать Чезаре Роза, и порывом оставить всё как есть. Простить, забыть и зажить как простак. Ведь в крепости Моро  почти не применяли магию. Значит, в повседневной жизни о ней можно и не вспоминать вовсе.

Вечер перед Ночью Долгого Сна, на которую было намечено проникновение в особняк Тэллина, наступил как-то незаметно. Швея приготовила традиционные для праздника блюда – орехи и сушёные фрукты в глубоких маленьких мисочках, сладкую кашу из четырёх видов зёрен, ароматные, пышные булочки. Запечённое мясо так и блестело поджаристой, словно лаковой, корочкой.

- Ты столько приготовила, - улыбнулся Дэнни.

Он по-прежнему почти ничего не ел. Ему требовалась вода и чужая боль – и больше почти ничего. С первым было куда как проще. Боль… что ж, это была ещё одна причина, чтобы выходить на улицы с лютней.

- Надо поесть перед выходом, - сказала Анстис.

Они сели на пол перед камином, и Дэнни откусил кусочек мяса от предложенной ему порции.

И тут в дверь постучали. Осторожно и торопливо.

Дэн и Анстис переглянулись и остались на своих местах, ожидая, что будет дальше. Дэн заметил, как подрагивают пальцы Швеи. Он готов был поклясться, что видел между её большими и указательными пальцами голубоватые искры.

Стук повторился. И вместе с ним человек, очевидно, прильнувший к дверной щели губами, тихо проговорил:

- Я знаю, что вы здесь! Впустите! Я Дард, Сарвен Дард!

Глаза у Анстис стали огромными от удивления.

Дэн подобрался к двери и, прикрыв глаза, постарался понять, пришёл ли некромант один или привёл за собой всех Светлых, гнавшихся за ними от крепости Моро.

Для перенесения – слишком долго. Для пешего хода – слишком быстро.

- Похоже, он один, - сказала Швея. – Я чувствую его.

Дэн распахнул дверь. Осунувшееся, бледное, грязное лицо некроманта поразило его.

- Заходи, - буркнул Софет.

Дард буквально ввалился в квартиру Роза. Увидев расставленные прямо на полу тарелки, он упал на колени и накинулся на еду. Он жадно хватал орехи и нарезанные дольками фрукты, рвал зубами мясо и запихивал в рот булочки целиком. Кажется, он даже не жевал, а только с трудом, с горестными всхлипами глотал огромные куски. Анстис, глядя жалостливо и участливо, протянула некроманту стакан воды. Тот кивнул, не переставая поглощать еду, и принялся пить – так же жадно.

- Как ты нас нашёл? – спросил Дэн как бы между прочим.

- Пять дней искал! – гордо заявил Дард с набитым ртом. – От кладбища я перенёсся в Дрём – в Азельме же я ни разу не был! А Дрём близко к столице…

Он схватил руками кусок мяса с тарелки Дэна и откусил чуть ли не половину. Но на этот раз всё-таки принялся жевать. Запил водой, посмотрел на стакан и спросил:

- Есть вино?

- Сейчас не время для вина. Дрём… а дальше?

- Дальше я купил у колдуна «искалку». Настроил на неё, - Сарвен кивнул на Швею. – Я её лучше запомнил. Немного магии-шмагии…

- А ты знал, что здесь сейчас каждый магический чих отслеживают? – строго спросил Дэн.

Сарвен Дард тяжело вздохнул и развёл руками.

- А Светлые? Те… тринадцать ловцов? – спросила Швея.

Желтовато-серые глаза Дарда вдруг посветлели, и он отвёл взгляд от женщины.

- Я сказал им всё, как вы велели, - пробормотал он.

- Друг трупарь, - Дэнни насторожился и подобрался. – Нам бы очень хотелось точно знать: не навёл ли ты вот прямо сейчас Андерсона и его отряд на наш дом. Не то чтобы я очень боялся, потому что мне надо будет встретиться с Андерсоном… но хотелось бы быть уверенным, что они будут хотя бы ещё пару дней искать нас… ммм…. в другом месте.

Некромант отодвинул в сторону пустую тарелку.

- Я уйду утром, - сказал он. – Извините, я хотел как лучше, и думал… может, вам пригодится моя помощь… я…

- Сарвен Дард! – Дэн Софет сел напротив некроманта и уставился на него как коллекционер на диковину. – Ты ведь знаешь, что я могу прибегнуть к пыткам. Отвечай, где Светлые, которых я просил тебя направить в мой старый дом?

Дард сидя попятился от него, отчаянно мотая головой. Дэнни взял нож, лежавший возле блюда с остатками мяса.  Швея подняла руку – на её пальцах сверкали голубоватые искры.

Дард бросил свои пожитки почти сразу же после того, как закончилось кладбище. Катить повозку по снежной целине было занятием тяжёлым и бессмысленным. Он набил карманы разными ценными мелочами, взял один из мешков с едой и заткнул за пояс пистолет с двумя стволами, к которому оставалось ещё несколько взрывающихся пуль.

Светлые перенеслись недалеко – Сарвен видел, как они встали лагерем на опушке леса. Там они устроили совещание, и некромант попал к его окончанию. Он слышал, как главный из ловцов заставляет всех повторить задания, слышал, как двенадцать человек по очереди отвечают ему. За поимку Софета и его женщины решили взяться всерьёз. В прошлый раз, видимо, у них не получилось из-за того, что действия маги не согласовали, вот и старались сейчас.

Ловцы погасили костёр и собрались кучкой, чтобы перенестись. Дард, хоронясь за сугробами, подполз как можно ближе, и успел за ними.

Поэтому ни в какой посёлок с названием Дрём он на самом деле не переносился, а оказался в том самом доме Софета, о котором тот говорил.

И, конечно же, не успел никуда спрятаться или деться, окружённый толпой Светлых магов. Нынешние обитатели дома в испуге жались к стенам. Главный Ловец схватил Дарда за шею.

Вот тогда-то Сарвен Дард  и обезумел. Эти подлецы убили Портера, убили его собаку! И теперь смеют хватать его своими лапами в пижонских перчатках?!

Аффект некроманта пробудил силы, о которых тот никогда не ведал.

Он никогда не был ни быстр, ни беспощаден. Пистолет сам собой вылетел из-за пояса Дарда, ткнувшись в его руку, и первый выстрел прогремел сразу же. Пуля пробила Светлому голову, пройдя через нижнюю челюсть. Вторая досталась ближайшему магу, но лишь ранила его. Отбросив ненужный пистолет, Сарвен Дард развернул ещё не упавшего мертвеца спиной к себе, загородившись от Светлых. За его спиной стояли до смерти испуганные жильцы дома.

Мертвецом, пока тёплый, управлять легко. С недюжинной силой бывший главарь ловцов схватил сразу двоих и расшиб их головы друг об друга. Черепа издали звук, похожий на треск яичной скорлупы, только громче. Теперь у Дарда было в распоряжении три жив-курилки, а аффектация не проходила. Всё дело было во внезапности – ловцы растерялись. Но их всё ещё было девять человек – раненый в чёт уже не шёл. Они окружали. Сарвен пустил одного из мертвецов добить раненого, а второго – защищать спину. Когда уже четыре живых трупа окружили его, остальные маги только приготовились разделять. Дард знал повадки ловцов – они на лету определяли ведущую эмоцию и перехватывали её, и ты рисковал навеки остаться без энергии, если не успеешь вовремя закрыться. А блокировать свою энергию означало – остаться физически беззащитным, то есть перестать использовать магию против ловцов и сдаться.

Но с аффектами Тёмных Светлым бороться сложнее. Спровоцировать аффектацию может любая эмоция.

Сейчас Дард чувствовал, что ещё секунда – и всё закончится,  причём не в его пользу. И он подхлестнул себя – вспомнил, как поднимал со снега мёртвого Портера. Новый аффект захлестнул некроманта, и количество мёртвых увеличилось вдвое. А живых осталось ещё пятеро! Энергия пошла на убыль – ловцы не бездействовали. Они выхватили оружие – два пистолета и три сабли. Дарда уже пошатывало, и он снова заставил себя вспомнить о погибшей собаке. Это дало новую вспышку гнева, но уже слабее. Мертвецы плотно окружили некроманта, собирая в себя пули и удары сабель. Ещё двое ловцов упали замертво, но сил поднимать жив-курилок у Дарда уже не было. Да и управлять таким количеством было бы тяжело. Он оставил их лишь как заграждение, понимая, что сейчас они упадут замертво под ударами ещё живых магов, и сосредоточил силы и внимание на главаре ловцов. Тот оказался бойцом хоть куда – схватка закончилась лишь когда последний из магов отрубил главарю руки, а потом голову. Дард, всё ещё окружённый мертвецами,  поднял одного из свежих курилок, и тот, с двумя саблями в руках, закончил дело.

Некромант опустил руки, обессиленный и обезумевший от сделанного, и его вывернуло прямо на трупы.

Жильцы дома уже сбежали куда-то. Сарвен Дард опасался, что они донесут властям о бойне, но догонять их не бросился. У него подогнулись ноги, он бессильно упал на тело обезглавленного ловца.

Это случилось пять дней назад, спустя всего несколько часов после того, как Софет наведался в свой старый дом. Сарвен Дард долго прятался от городских стражей-«мух», рыскавших повсюду. Светлые отреагировали на вспышку Тёмной магии очень быстро, а большое количество трупов заставило их заняться активными поисками убийц. Таким образом, всё это время никто не занимался поиском Дэна Софета просто потому, что он был забыт. В конце концов, от него не ждали ни нападения, ни угрозы – ведь неизвестно было даже, где он и жив ли вообще. А вот виновник бойни в бывшем доме ван Лиотов являлся реальной угрозой. Правда, Дард и не думал, что когда-нибудь сможет повторить подобное.

Он не соврал по поводу «искалки» - простейшего колдовского амулета, способного найти следы человека в пределах двух-трёх кварталов. Магии на это никакой уже не требовалось, засечь «искалку» Светлые, конечно, могли, но на такую малость предпочитали не обращать внимания. «Искалку» он украл в лавке какого-то цирюльника – неизвестно, зачем, но мешочек, заговорённый на поиск, висел у самого входа.

Дард отыскал Швею и Софета, потому что на них частично тоже лежала вина за смерть Портера. Он не собирался мстить  - он считал, что они обязаны оказать ему помощь в качестве искупления.

Дэн опутал некроманта связующими чарами, но тот и не думал сопротивляться. Только зарычал, как собака, когда к его лицу приблизился нож.

- Отвечай же! – полный отчаяния, Дэнни готов был начать пытки. Можно начать с порезов на лице, затем заняться ногтями… или зубами. По утверждению автора книги о пытках, Даггона, зубная боль – одна из самых невыносимых! Но что ему, Софету, делать, если Дард не отвечал? Его самодеятельность могла сорвать планы Дэна и Швеи. А до начала их операции оставалось меньше пяти часов!

- Ладно! Убери нож! – взвизгнул проклятый трупарь, когда лезвие оцарапало ему щёку.

Анстис вздрогнула, с её указательного пальца сорвалась маленькая молния, ударив некроманта в руку.

- Я же сказал – ладно! – Сарвен Дард повалился набок, злобно рыча. – Я убил их!

И добавил уже тише, почти шёпотом:

- Я убил их всех.

Дэн был полон недоверия. Вот этот худой грязный парень непонятного возраста, от двадцати пяти до сорока лет, каким-то образом справился с отрядом ловцов, от которого он, Дэн Софет, предпочёл сбежать?

- Убил?

- Они зарезали моего Портера, - плаксиво поведал ему некромант.

- Это плохая новость, друг трупарь, - с трудом справившись с изумлением, сказал Дэнни.

Анстис, похоже, ещё не оправилась от потрясения. По её лицу было видно, как медленно она осознаёт новость, принесённую Дардом.

В сущности, Сэнди Андерсон и его отряд не произвели на Софета плохого впечатления. Они делали свою работу, только и всего. Пожалуй, его покоробило, что ловцы убили пса – кому мог помешать брехливый, ворчливый, но верный Портер?

Однако и к Дарду сейчас Дэн ощущал сострадание. Ему пришлось несладко, и за своё кровавое убийство он заплатил уже сполна, только не знал об этом. Дэнни многое мог бы рассказать некроманту о том, как живётся убийцам. Но, пожалуй, не сейчас.

- У нас не очень много времени, Швея, - сказал он негромко. – Постарайся успокоиться и прийти в себя. Друг тру… Сарвен, ты тоже успокойся. Они разделяли твои эмоции? У тебя много осталось за душой?

Дард закивал.

- У меня была аффектация, Софет, - заговорил он, как в бреду. – Они не смогли ничего поделать. Вот, посмотри – порезали мне руку, почти сразу зажило.

Дэнни убрал магические путы. Некромант задрал рукав куртки со слипшимся мехом на манжетах. На правом предплечье красовался широкий и длинный воспалённый шрам.

- А один чуть не прострелил мне голову, - Дард улыбнулся. У него были ужасные зубы – тёмные, поломанные. – Но под волосами не видно.

- Если надо – я подлатаю, - вздохнул Дэн, но Дард уже принялся хвастаться подвигами и ранениями. Дэнни прикоснулся к его лбу. У некроманта начиналась горячка.

Сразу после наступления Долгого Сна, когда большая часть простаков ложится спать, а во дворце продолжаются танцы (они обычно длятся до утра), из трехэтажного дома на Приречной улице вышли Дэн, Швея и Сарвен Дард. Анстис предлагала оставить незадачливого некроманта в квартире Роза, но Дэнни опасался, что Дард мог всё-таки навести ищеек на их убежище. Передвигаться безопасней – особенно в час, когда большинство «мух» слетелись к дворцовой площади, охранять знать. Так что Дэн, как сумел, привёл некроманта в себя и потащил с собой.

Вторая Дворцовая улица даже в такое позднее время очень хорошо освещалась. Здесь горели газовые фонари, но куда ярче и светлее, чем в кварталах победней. «Мухи» бродили тут вялые и скучные – у всех праздник, а у них работа. Дождавшись, пока стражники уйдут подальше от особняка Тэллина, Дэн, Швея и Сарвен пробрались к заднему двору и постучали в дверь чёрного входа. Им открыл сгорбленный пожилой слуга. Фани Лерна предупредила прислугу, как и обещала – очень уж ей понравилось, что музыкант пришёл за своей любимой скрипкой.

По плану Дэнни, его спутники должны были ждать у выхода и, если что, обеспечить им всем возможность уйти. До поры до времени не поднимая шума и не используя магии. Сам Дэн тоже не намеревался прибегать к волшебству до того момента, как в нём возникнет острая, прямо-таки жизненная необходимость.

Его беспокоило только состояние Дарда – тот очень нервничал. Похоже, чтобы переварить внутри себя все эмоции, связанные с массовым убийством, некроманту потребуется ещё некоторое время. Сарвен буквально не мог стоять спокойно, в отличие от Швеи.

- Слушай, друг некромант, - шёпотом сказал ему Дэн, собираясь уходить, - перестань плясать и сосредоточься. Я доверяю тебе безопасность Швеи. Береги её, слышишь?

Дард в полумраке коридора повёл глазами в сторону женщины и кивнул. Дэнни вздохнул с облегчением. Видимо, некроманту Анстис пришлась по сердцу. Возможно, её спасение оставило на душе некроманта какой-то след. Так или иначе, полученное задание несколько приободрило Дарда.

- Следите за тем, чтобы нам было обеспечено отступление, - Дэн обнял жену и поспешил по полутёмному коридору к покоям камергера. Свет сюда попадал только из кухни, где горела свеча. Коридор вёл в столовую, а оттуда можно было выбраться на лестницу и попасть в спальни.

Покои Кора Тэллина слабо освещались маленьким ночником. Дэн никогда не входил в эту спальню, и тем сильнее было его удивление – камергер, по его представлениям, жил в большей роскоши. Но нет – не слишком просторная комната, не особо шикарная обстановка. Сдержанность во всём. Кровать удобная – но и только-то, дверь в гардероб скрывается за изящной шёлковой ширмой, столик с зеркалом скромен и пуст. Возле кровати письменный стол и стул – простые, хоть и из красного дерева. Никаких финтифлюшек, ковров, золотых шнуров на бархатных портьерах. Да и самих портьер нет – обычные суконные занавески тёмного цвета, в полумраке не понять – какого.

В спальне не было камина – только небольшая жаровня с тлеющими углями. Раз она стояла разогретая, значит, Тэллин мог появиться скоро. Дэн поискал глазами полку с его скрипкой. И увидел её над письменным столом – простую книжную полку в четыре отделения, три из которых занимали книги и стопки бумаги. На четвёртой лежал потёртый скрипичный футляр.

Дэнни, едва дыша, открыл его и долго смотрел на чёрную скрипку, как смотрит на спящего ребёнка любящая мать.

Он едва не пропустил момент появления Кора Тэллина – услышал шаги и в самую последнюю секунду спрятался за ширму, сжимая в руках скрипку и смычок. Футляр остался лежать на столе.

Шаги прозвучали тихо, словно Тэллин крался по собственной комнате.

Затем ширма сама собой сложилась и полетела на пол.

Свет в спальне стал ярким, и Дэн увидел, что с камергером пришли ещё двое.

- Хороших вам снов, эн Тэллин, - сказал Дэнни и поклонился.

Камергер улыбнулся и поднял руки, словно собирался дирижировать. Два мага – а с ним, несомненно, пришли именно маги!  - медленно стали подбираться к Софету с обеих сторон. Дэнни прижался спиной к гардеробу.

- Здравствуй, Дэнни, - нараспев сказал старик, тряся двойным подбородком. Дэн подумал, что уже забыл, насколько у Кора неприятный голос.

- Стоять, - сказал он магам и поднял к подбородку скрипку. Первое же прикосновение к струнам смычка заставило музыканта содрогнуться.

Скрипка молчала. Понадобилось ещё раза два или три провести по ним смычком, чтобы понять – инструмент онемел.

Ощущение было такое, словно уши подвели скрипача. Что ж, Дэнни уже давно понял – музыка может звучать и без музыкального инструмента! Он встряхнул волосами – маги от резкого движения чуть отшатнулись, но потом накинулись на скрипача. Лишили его и смычка, и скрипки – небрежно бросив их под ноги. Схватили за руки.

Музыки не было.

Ничего не произошло.

- Хорошую шутку я придумал? – спросил Кор Тэллин, подходя к Дэну. – Рад тебя видеть, ученик. Вернулся, чтобы добить старика?

Он не ждал ответа. Слова здесь были ни к чему.

- У меня для тебя не один сюрприз, Дэнни, - Кор погладил Дэна по щеке, невзначай оцарапав его перстнем. Что-то слабо щёлкнуло очень близко к уху, и Софет чуть вздрогнул. Маги крепко держали его, и от их пальцев по рукам распространялось непонятное онемение.

- У нас есть пара минут, чтобы приятно поговорить. Потом ты немножко уснёшь. Я знаю, что с тобой пришёл некромант. Возможно, я разрешу ему тебя разбудить ненадолго, чтобы позабавиться. А девочку, наверное, уберём по-быстрому, незачем её обижать, да?

Дэн улыбнулся и закрыл глаза. У него было кое-что, не учтённое Тэллином – его, Дэна,  собственные эмоции он мог заблокировать и даже полностью погасить, а к собственной боли у Софета иммунитет…  но зато причинять боль другим и использовать её же как оружие он всё ещё может.

А насчёт двух минут – это, скорее всего, ожидаемое действие яда. Ну, хорошо, тут главное как раз оставаться спокойным. Тогда яд подействует медленней.

Рывок в сторону – магу справа досталось головой в лицо. Пока он приходил в себя, продолжая, впрочем, держать Дэна за руку, Софет ударил мага слева сапогом по лодыжке. Кор Тэллин выхватил из-за пазухи щёгольского камзола серебристый пистолет с насечками. Софету показалось, что он видит каждую завитушку сложного узора. Изо всех сил, пользуясь небольшими дозами полученной от магов боли, он постарался свести зажатые недругами руки вместе. Да, вот так, правый и левый наполовину закрыли  Дэнни. Ну, а теперь…

У Дэна длинные ловкие пальцы. Правый маг ослабил хватку, в отличие левого – у правого ушиблен нос и разбиты в кровь губы. Дэнни не увидел  – Дэнни почуял запах крови. Левый маг был настроен решительно – он попытался заломить Дэну руку и поставить его на колени. Если бы правый пришёл в себя и помог товарищу, у них легко бы это получилось. Но Дэн Софет выкрутил руку из потных ладоней правого и пальцами впился  между хрупкими нежными косточками правой кисти недруга. Боль потекла к нему быстрым, но тонким потоком – этого по-прежнему мало. Левый маг доставлял неудобства больше, чем хотелось бы, но Дэн уже освободил правую руку. Не тратя времени на правого, он перехватил  левого за предплечье. Лучше бы за локоть, но до локтя оказалось сложно дотянуться. Левый маг вырвался, Дэн упал на одно колено. Только тут Тэллин нажал на спусковой крючок пистолета. Выстрел! Если бы Дэнни остался стоять, ему снесло бы голову. Волей-неволей все вздрагивают. Тот, который продолжал держать Дэна, получил локтем в пах. Мага пронзила боль, настолько сильная, что у Софета начало в ответ покалывать во всём теле. Но у него достаточно сил, чтобы оглушить левого мага и переключиться на правого.

Правый кинулся на встающего с колен Дэна, и Дэн успел ударить его головой снизу вверх в челюсть. Ему уже не нужна чужая боль – боли достаточно, но останавливаться нельзя. Кор Тэллин выстрелил ещё раз, потом швырнул в Дэнни пистолет  и опрометью бросился к двери. Софет отшвырнул правого в сторону, кинулся за Кором. Схватил камергера за шиворот – камзол затрещал по швам, но выдержал.

- Противоядие, - сквозь зубы выдавил Дэнни. И скрутил ворот сильнее, чтобы сдавить Кору горло.

Палец Тэллина, дрожа, указал на туалетный столик. Дэн, не выпуская воротник из руки, толкнул камергера. Кор Тэллин выдвинул ящик и достал оттуда ларчик с множеством маленьких пузырьков.

- Который? - Дэн не уверен, что от любого из этих снадобий он не упадёт замертво. Поэтому, когда Кор Тэллин достал одну бутылочку, Дэн сначала приказал ему попробовать зелье.

- Не веришь мне, - Тэллин нарочно тянул время. В жилах Дэна уже вовсю тёк яд. Он чувствовал, как отравленное тело постепенно перестаёт жить. Но энергия чужой боли не давала ему умереть достаточно быстро.

- Быстро! – Дэн ударил кулаком по ларцу, круша сразу несколько склянок, мелкие стёкла впились в кожу.

Тэллин сделал маленький глоток, поморщился и передал бутылочку Дэну.

- Боюсь, уже поздно, - с фальшивым сожалением сказал Кор.

Его маги-телохранители пришли в себя и поднялись с пола. Дэнни отпустил воротник Тэллина, толкнул камергера на телохранителей и, пока они кучей барахтались на полу, успел схватить с пола скрипку. У неё оказалась треснута верхняя дека и лопнули струны – кто-то наступил на нежный инструмент. Нашарив смычок, Дэнни бережно опустил его и скрипку в футляр. С секунду постоял, опираясь на стол. Голова кружилась, мысли путались, во рту скопилась горечь. В глазах всё плыло.

Да, наверное, уже поздно – яд подействовал и нейтрализовать его не удалось. Ну так, значит, и терять нечего.

Последние силы Дэнни вложил  в магический посыл – невидимой рукой он принялся душить Кора Тэллина, ощущая, как жизнь покидает толстое, рыхлое тело камергера. Маги, правый и левый, двинулись  на Дэнни. Тэллин умер. Дэн стоял спиной к письменному столу, хватал воздух ртом, и ждал…

Он был всё ещё слишком жив для этих двоих, а они были для него слишком полны боли – вожделенной боли, которой ему не хватало, как воздуха, чтобы вдохнуть – и остановить врагов. На этот раз уже точно остановить – навсегда. Он знал, как останавливается сердце, как замирает в жилах кровь, и откуда-то знал, как замерзает в горле последнее, слабое дыхание.

Маги одновременно попытались сдавить ему горло, но для них это было последнее, что они смогли. Всё, что чувствовал Дэн, обернулось против них.

Сарвен Дард и Швея потратили две или три минуты на осмотр доверенной им территории. Ничего особенного: короткий коридор, ведущий от чёрного хода в кухню, слабо освещённую двумя тусклыми лампами, и коридор чуть подлиннее – из кухни в столовую. В коротком коридоре ещё две дверцы вели в кладовые, где стояли вёдра, швабры, мётлы и прочая хозяйственная утварь. С радостным «ага!» Сарвен Дард извлёк из кладовки штыковую лопату, убранную за ненадобностью – зимой она ни к чему.

- Пригодится, - шёпотом сказал некромант Швее и поставил лопату возле выхода. Если что – можно будет огреть ею преследователей.

Швея никакого оружия не искала. Она оглядела все возможные укрытия, а также проверила, не спрятался ли где-нибудь какой-нибудь злодей.

 - Давай я буду сторожить в том коридоре, а ты в кухне, поближе к двери, - предложил Дард, поглаживая двуствольный пистолет в самодельной кобуре на поясе. – Если что, сможешь по-быстрому выскочить и удрать!

- Удрать?

- Если что-то пойдёт не так, нас надо будет кому-то выручать, - подумав, сказал Сарвен. Ему не хотелось обижать светловолосую. Но и подвергать лишний раз опасности – тоже.

Его слова вроде бы убедили женщину – она пересекла кухню и скрылась в коротком коридоре. Дард прислонился к стене большого коридора и приготовился ждать.

Ждал он недолго: посреди кухни с тихим шорохом материализовались два человека самой неприятной наружности: нарядные, выхоленные и при этом до противности кукольные.

Заданием Софета было – не поднимать шума, и Сарвен лишь прижался к стене плотнее. Однако один маг сразу же пошёл в его сторону, а второй – к другому выходу из кухни. И Дард решился «поднять шума» - свистнул, чтобы предупредить Швею. Разумеется, первый из магов кинулся к свистуну, и тут уж Сарвен не стал прятаться. Он встретил противника кулаками, но очень быстро обнаружил, что холёный красавчик крепок и гибок, словно хлыст. И весьма быстр – молниеносным ударом в челюсть он свалил Дарда с ног и занёс над некромантом ногу. Намерения мага были яснее ясного – ударить по животу или ниже, но Сарвен изо всех сил схватил холёного за ступню. Красавчик повалился на пол с неожиданным грохотом, и некромант подмял его под себя. Откуда-то издалека грохнул выстрел, чуть позже – второй. А затем снова стало тихо.

Светлый боролся яростно и всё время старался что-то крикнуть, так что основные усилия Дард тратил на то, чтобы заткнуть холёному красавчику пасть. Укушенный за основание большого пальца, Сарвен пришёл в праведный гнев и попытался придушить Светлого. Тот, подлюга, упёрся ладонью Сарвену в лоб, и на смену гневу пришло небывалое миролюбие. Да что там – некромант чуть не зарыдал от сочувствия к удушаемому. Ему стоило огромного труда не убрать руки с горла Светлого, но всё-таки сжимать их он стал слабее. Светлый издал сдавленный, хриплый крик.

- Портер! – выкрикнул Дард.

Увы, прежней бури в его душе кличка пса не вызвала. Хватило лишь на то, чтобы приложить Светлого затылком об пол.

- Ну что, красотуля? – прошипел Сарвен, брызгая слюной в лицо мага, потерявшего сознание. – Кто тут сильней?

Для верности он ударил головой мага в пол ещё пару раз. Затем оторвал от воротника куртки кусок слежавшегося, слипшегося от чужой крови старого меха. Куртка была очень старая, мездра воротника легко подалась под пальцами. Этот мерзкий комок Сарвен запихал в рот Светлому. Связать его было нечем – Софет, тот вроде умел наводить такие чары, но Дард таким искусством не владел. Пришлось развязать надушенный шейный платок на шее красавчика и замотать ему руки. Скользкий шёлк никак не желал как следует затягиваться, Дард помог  себе зубами – платок скрипел и вонял духами.

Управившись со «своим» магом, некромант поднялся и побежал к Швее.

В полутёмном коридоре ему показалось, что её лицо светится, как белая луна. Потом Дард понял, что Швея настолько бледна. На полу, свернувшись калачиком, лежал второй красотуля – даже причёска не попорчена, только ноги слегка подёргиваются. С пальцев обеих рук Швеи слетали маленькие искорки.

Она подняла на Дарда несчастные глаза.

- Он убит?

Некромант присел на корточки, нависнув над Светлым. Тот мелко дёргался, но не дышал. Скорее всего, его можно было вернуть к жизни. Сарвен развернул мага и  положил ему руку на грудь. Сердце ещё чуть трепетало.

-  Я могу прекратить это. Увести его… из жизни.

Швея отчаянно замотала головой, вытянув руки с искрящимися пальцами перед собой.

Дард  с ужасом увидел, как из искр собирается маленькая шаровая молния.

- Швея!

Он кинулся к ней, упал на колени, обнял женщину за ноги, шурша её юбками.

- Не надо! Не мучай себя! – взмолился он. – Это было неизбежно – или он, или ты!

Швея заплакала. Некромант посмотрел вверх – молния и искры пропали.

Светлый уже не дёргался. Лежал на полу с закрытыми глазами, пальцы рук скрючены, лицо искажено. Страшная смерть.

Поднять его, что ли, пока свежий? Без аффекта это займёт некоторое время и отнимет силы, но у них будет хорошее прикрытие.

Сарвен Дард встал, прижал к груди Швею, чувствуя, что она не сопротивляется, а только тихонько вздрагивает.

- Успокойся. Наблюдай за кухней. Если Софет не появится в течение ближайших минут – мы уходим.

Дард подошёл к убитому. На Швею он старался не смотреть.

- Кто это? Бросай его!

Непонятно как, но Софет очутился прямо над трупом. Сарвен мог бы поклясться, что не слышал шагов.

- Как ты… как?

Дард понял, что надеялся на смерть Тёмного от тех выстрелов.

Но вот он стоял, под мышкой скрипичный футляр, длинный шарф свисает до колен, черные волосы падают на лицо.

- Бегом, бегом! – Софет схватил Дарда за плечо, толкнул к двери. Перешагнул через труп, взял Швею за руку.

Бегом так бегом. С чувством сожаления Сарвен подбежал к выходу и наткнулся на оставленную там лопату. Эх, надо было с собой взять, жахнул бы первого красотулю по башке и успел бы защитить Швею. Она, конечно, в итоге постояла за себя сама. Но теперь на неё жалко смотреть, а всё почему?

Потому что некромант Сарвен Дард не пришёл ей на подмогу вовремя.

Дард схватил лопату и, распахнув дверь, выбежал на задний двор особняка. Как странно было, что снаружи всё та же ночь, тот же холодный воздух и те же фонарики горят на столбах и деревьях!

- Что дальше? – спросил некромант, оборачиваясь к Софету и Швее.

Маг Боли держал жену за руку. Он даже не смотрел на неё, и это почему-то укололо Дарда.

- Сначала домой, - сказал Софет. – Собираемся и уходим.

- Куда? – тут же поинтересовался Дард.

- Мне надо найти ещё одного человека, - неопределённо ответил Софет.

Город спал. Так и положено в ночь Долгого Сна – спать и видеть Сон. Что тебе приснится, то тебя и ждёт в течение следующего года.

Дэнни быстро шёл по улицам к дому Чезаре. С Тэллином ему повезло – тот никуда не делся из города. Но где разыскать Роза?

В голове Дэна постепенно складывался план, как его искать. Начать надо, разумеется, с комитета по регистрации Тёмных магов. Для этого можно использовать Швею и Дарда – сам он слишком известен.

Но, конечно, для начала надо вернуться домой и дать этим двоим отдых. Кроме того, Дарда просто необходимо вымыть. От него воняло, как от запущенного свинарника.

О чём Дэнни совершенно не хотел думать – так это об окончании драки в спальне Кора Тэллина. При одной мысли мутило. Но в то же время в голове постоянно вертелись обрывки воспоминаний о произошедшем. Отгони одну – и тут же получишь две другие. Даже от этих смутных образов Софета слегка мутило.

Квартира Чезаре Роза в очередной раз показалась Дэну безупречным убежищем. Надёжность его никогда не вызывала у ван Лиота сомнений. Но теперь долго задерживаться не стоило даже здесь.

Софет затолкал Сарвена Дарда в ванную, сунул ему кое-какую одежду, найденную в шкафах Чезаре, и только тут обратил внимание, что Швея куда-то пропала.

Она нашлась на кровати в их спальне, глядя в одну точку. Дэнни встал возле Анстис, взял её за руки.

- Что случилось, малышка? – спросил он, стараясь быть ласковым.

- Это было неизбежно – или он, или я, - сказала Анстис, закрывая глаза.

- Ты убила одного из тех… да?

Швея кивнула.

Дэнни сел рядом с женой, обнял её, с некоторым усилием прижал голову Швеи к своему плечу. Надо же, не только ему, видно, сегодня досталось. Что, если перед мысленным взглядом Анстис тоже мелькают эти мерзкие картинки, как у него, у Дэна?

А ещё незадолго до выхода Дард… Дард ввалился в дом, пребывая в шоке. Наверное, его эмоции чувствительная, нежная Анстис приняла близко к сердцу.

Вина за всё это определённо лежала на сложившемся режиме, не так ли?

И когда Тэллин создавал свою ложу Смуты – быть может, он как раз и желал изменить существующее положение дел. Возможно, именно поэтому он собирал равно и Светлых, и Тёмных магов. Соединял их воедино в этой новой ложе.

И Гудвин ван Лиот когда-то давно, много лет назад, это понял. И, веря, что на войне все средства хороши, действовал через него, младшего брата.

- Я впервые убил в десять лет, - сказал Дэнни Швее, и она заплакала.

- Что они с нами делают, Дэн? – спросила она сквозь слёзы.

У Дэнни не было ответа наготове.

Он вообще не знал, как утешить жену. Её боль не походила ни на чью больше.

И за эту боль Дэнни был готов разрушить весь мир – при условии, что Анстис станет от этого легче.

Швея ненадолго уснула. Убедившись, что она спит крепко и спокойно, Дэн Софет вышел из комнаты в гостиную, где на полу в окружении мисок и тарелок восседал чисто отмытый и прилично одетый Сарвен Дард и пил из горлышка бутылки вино.

Одежда Чезаре Роза была ему широка и длинна, а на ноги он, похоже, вовсе ничего не подобрал, так как сидел босиком.

Вяло кивнув некроманту, Софет побрёл в кухню за стаканом. Вернувшись в гостиную, он отобрал у Дарда бутылку и налил себе до краёв.

- Спит? – спросил некромант, показывая на дверь спальни.

- Спит, - кисло ответил Дэнни. – Ну что, друг некромант, с праздником тебя. Хороших снов.

Дард отсалютовал ему бутылкой.

- И тебе, маг Боли. Долго ли мы можем здесь оставаться?

- Пока можем.

- В доме этого, как его, камергера, мы изрядно наследили. Ты и Швея – вы использовали магию. Тёмную магию!

- Я бы использовал Светлую, друг некромант, но в том случае она была бы неэффективна, - глотая вино, сообщил Дэн. – Гадость какая… и пахнет аптекой. Что это за вино?

- Не знаю, нашёл вон там, на полке за книгами, - пожал плечами Дард.

- Странно, эн Роз обычно предпочитал хорошее…

- А ты его пробовал, хорошее-то?

- Не довелось. Я был ещё малышом, когда жил здесь.

Это слово – «малыш» - оживило целую вереницу картинок у Дэна в голове. Как выбить их оттуда? Этого он не знал.

 - Что там натворила Швея? – спросил он недовольно. – Я, кажется, вас просил вести себя тихо.

- Мы и вели себя тихо, - уязвлённо ответил Дард. – Но пришли какие-то красотули и стали нас убивать. Своего я притиснул по-тихому, а вот Швея…

Некромант вздрогнул.

 - Бедняжка, кажется, не рассчитала своих сил. Они там в этой деревне совсем не учат девушек управлять молниями…

- И не только молниями, - Дэнни в задумчивости смотрел на некроманта. Он словно впервые его видел. Хотя, конечно, так оно и было – раньше от него хотелось поскорее отвести взгляд, таким грязным и неопрятным выглядел маг ложи Смерти. Трупарь, одним словом.

А теперь оказалось, что у Дарда светлые, торчащие дыбом короткие волосы, правильный овал лица и светлые желтовато-серые глаза, которые смотрят без угрозы и злобы. Обычный человек лет двадцати пяти.

Дэну даже пришлось себе напомнить, что именно этот самый Дард пару месяцев назад натравил на него ядовитую кусачую нежить. И убил тринадцать магов, у одного из которых Дэнни планировал узнать о Чезаре Розе. Ведь какой был план – пустить ловцов по своему следу. Андерсон, скорее всего, нашёл бы его. Они бы встретились и… и что? Была бы у них драка или поучительная беседа? Так или иначе, Дэн выпытал бы у Сэнди хоть что-то о Чезаре Розе.

Но неожиданное вмешательство Дарда все эти планы порушило.

- Можешь спать в моей старой спальне, - Дэнни отвёл некроманта в дальнюю комнату и распахнул перед ним дверь.

Его старая спальня… узкая кровать, которая сегодняшнему Дэну, пожалуй, была бы коротковата. Однако Сарвен щуплый и не такой высокий, ему сойдёт.

- В шкафу, возможно, лежит бельё, - буркнул Софет и поспешил выйти.

В конце концов в квартире Чезаре Роза всё стихло.

Дэнни лежал рядом с Анстис, которая спала беспокойно, вздрагивала, постанывала. Иногда он приобнимал её – Швея успокаивалась, но потом снова начинала видеть тревожные сны.

К Дэну сон не шёл. Маг поднялся с постели, вышел в гостиную, сел в кресло. У камина стоял зонтик-трость. Обычный большой зонт с причудливо изогнутой рукоятью, обтянутый блестящим чёрным шёлком с муаровым узором. Дэн встал, взял зонтик в руки, раскрыл его.

Остаток ночи он провёл в размышлениях над чарами, которые можно наложить на этот, казалось бы, самый простой предмет обихода.

Говорят, маги древности умели создавать целые миры. А если верить некоторым книгам, то и этот мир они создали после того, как там, где они жили, существование магов стало совсем невыносимым. Дэнни подошёл к книгам Чезаре и долго рылся в них. Некоторые снимал с полки, открывал, листал – и, не найдя того, что хотел, откладывал на стол.

Утро свалило его в кресло, накрыло книгой, и короткий, но яркий сон, который приснился в этот час Дэну, заставил мага вскрикнуть и проснуться. Но он тут же уснул снова – без сновидений.

Его разбудила Швея. Она взяла книгу из рук Дэна, и он тут же открыл глаза, готовый ко всему.

- Мы всё собрали, - сказала Швея. – Мы готовы уходить.

Дэн некоторое время смотрел на книгу, которую Анстис держала, прижав к груди. Будто отгораживалась от него.

- Мне нужен час. Если всё получится, нам не надо будет никуда уходить.

Забрав у Анстис книгу, Дэнни схватил зонтик и выбежал из комнаты, а затем и из квартиры. Поднимаясь вверх на третий этаж, Дэн видел, как Швея стоит на пороге и с тревогой смотрит вверх.

Люк на чердак не поддавался, и Дэн не задумываясь вышиб его магическим ударом. Всё равно, если сейчас получится – то проблема, куда спрятаться, будет решена раз и навсегда. Он вылез на крытую жестяными листами крышу, покатую и скользкую, нашёл возле ажурной ограды по краю устойчивое место и сел, упираясь в оградку ногами. Положил книгу на колени, а зонт рядом с собой.

Карандашом на полях книги Дэн вывел несколько коротких фраз, затем пролистнул несколько страниц и сделал ещё пометку. Вернулся к уже написанному, погрыз кончик карандаша и развернул зонт. Положил на крышу, дождался, пока стихнет небольшой порыв ветра, качающий зонтик, и ступил прямо в шёлковое чёрное нутро, подсознательно ожидая, что ничего не произойдёт, что под ногой хрустнут спицы…

Но его нога провалилась сквозь зонт и жесть крыши. Дэн вздрогнул, сбился с мысли и чуть не застрял в жестяном покрытии. Резко вытащив ногу назад, он осмотрел две большие ссадины на щиколотке и оборвавшийся край брючины.

Однако… у него почти получилось. Ещё немного доработать – и получится зонтик-портал, очень удобная вещь! А чем вещь с наложенными чарами хороша – так это тем, что больше использовать магию, оставляя за нею след, уже не надо. Это, конечно, не целый мир, а всего лишь усовершенствованный зонт…

Дэнни сложил его, расправив складки.

Когда он развернул зонт снова и ступил в него, то оказался посреди гостиной в квартире Чезаре. Спустя секунду уже свёрнутый зонтик сам собой оказался в его руке.

Дэн снова раскрыл его и наступил внутрь – чтобы оказаться вновь на крыше, где он подобрал оставленную книгу. У него горели уши и щёки – словно обожжённые морозом.

Теперь оставалось лишь придумать, куда, кроме крыши, можно попасть из квартиры. Дэнни представил свой старый дом, но, подумав, отказался от идеи перенестись туда - после бойни, устроенной там Дардом, дом окончательно перестал быть родным. Дэн перенёсся на рыночную площадь – вернее, на угол одного из зданий возле площади, где в последнее время зарабатывал игрой на лютне. В этот ранний час там никого не оказалось, кроме двух побирушек, ссорящихся из-за какого-то мосла. Заметили они Дэна или нет, осталось неизвестным – он разу же раскрыл зонт, кинул его на мостовую и шагнул внутрь.

Снова гостиная квартиры Роза. На этот раз он вышел из зонта прямо перед ошеломлёнными зрителями. На него круглыми, огромными глазами смотрели Швея и Дард. Дэн рассмеялся, протянул руку, поймал появившийся из воздуха зонт и поклонился.

- Теперь все Светлые мира останутся в дураках, - сказал он. – Швея, у нас есть что-нибудь поесть?

***

Сарвен Дард влюбился.

Наверное, он влюбился в Швею уже давно – ещё тогда, у моря, когда её босую и полуодетую вели на казнь. Но осознал он это лишь сейчас, когда провёл несколько дней в обществе Дэна Софета ван Лиота (да-да, вот так и звучало полное имя мага Боли!) и его жены. Ревниво следя за отношениями супружеской пары, Дард постепенно пришёл к выводу: сам Дэн Швею вовсе не любит. Сама она в Дэне Софете души не чаяла, так и таяла под его взглядами, так и ждала то похвалы, то ласки. Так Портер ждал, пока хозяин обратит на него внимание – потреплет по голове, почешет между ушами или кинет кусок чего-то вкусненького. А Софет? Софет снисходительно принимал её заботу о себе и планировал ужасные вещи.

Теперь они жили в относительной безопасности: в дом Чезаре Роза уже дважды приходили Светлые маги-ловцы, но в квартире никого не находили. Для этого всего лишь надо было прыгнуть в зонт. Сначала прыгал Дард, потом – Софет и Швея, рука об руку.

Потом ждали – когда сработает крошечный «паучок» - по всей квартире Софет распространил магическую паутинку, и когда в доме никого не оставалось, от маленького паука в углу возле входной двери шёл сигнал. И они возвращались. У Софета было три разных укрытия – на крыше этого же дома, в сарае позади бывшего Дэнова дома и на складе за рынком. Все три Дард считал небезопасными, но оттуда, в случае чего, несложно было куда-то убежать. Софет сказал, что работает над тем, чтобы оставаться в этой же квартире, но делаться невидимыми и неощутимыми для облавщиков. Сарвен склонялся к тому, что лучше найти более удобное и безопасное убежище, где, в случае чего, можно провести не час-другой, а жить какое-то длительное время. Швея высказывалась за оба варианта – они казались ей дополняющими друг друга.

Теперь о планах Дэна Софета. Он собирался, когда утихнет расследование о происшествии в доме камергера с четырьмя убитыми и одним тяжело раненым, отправить Швею и Дарда в комитет к Светлым магам. Там им надлежало представиться незарегистрированными Тёмными магами, покаяться во всех прегрешениях (разумеется, кроме участия в убийстве в особняке Тэллина) и пройти все этапы регистрации.

Это казалось Сарвену Дарду неприемлемым. Больше всего его беспокоило, что Швея оставила явные следы преступления в особняке. Именно такие всплески магии, как у неё, оставляют наиболее явный шлейф, по которому мага нетрудно отследить. Да, шлейф давно развеялся, но опытный маг-следователь хорошо запоминает такие следы. А если это хороший «нюхач», то и сумеет различить индивидуальный стиль магии. И тогда Швею арестуют, лишат магии и эмоций, и, возможно, даже казнят.

- Меня ведь не казнили, - всегда отвечал на возражения Дарда Софет.

- Но ты не можешь подвергать её такой опасности! Я пойду один! – злился Дард.

- Толку мне от тебя одного! – сердился в ответ Софет. – Мне нужны двое, понимаешь, друг некромант? Один – это всё равно, что никого! Я уже всё десять раз объяснил!

- Объясни в одиннадцатый – почему она должна рисковать собой ради твоей цели? Это ты ищешь человека, а не мы, - огрызался Дард.

Когда они начинали кипятиться, Швея всегда вмешивалась. У неё это получалось удивительно просто и изящно.

- Может, чаю? – спрашивала она, и тут же на столе появлялся поднос с горячим чаем и свежей выпечкой. – Почему вы не спрашиваете, что думаю об этом я? А я думаю, что Сарвена тоже ещё ищут. И если в доме Кора Тэллина убиты четверо, то в доме Дэнни убитых было тринадцать человек.

- Но я – другое дело! – восклицал Сарвен Дар. Проходило некоторое время, и обсуждение начиналось по очередному кругу.

В конце концов, кто-то должен был поставить точку. И одним прекрасным днём некромант, стукнув по столу кулаком, её поставил:

- Если идти одному – всё равно, что не идти, то я ухожу. И тогда решай это сам.

Дэн открыл рот, но тут неожиданно сторону Дарда взяла и Швея:

- И я тоже уйду. Придумай другой способ, Дэнни. Мы не хотим сдаваться в Комитет. Нас очень быстро разъяснят, арестуют и может быть, казнят.

Дэн Софет глядел на них остро и зло. Его чёрные, глубоко запавшие глаза по очереди озирали то Дарда, то Швею.

- Вот так, значит, - сказал он.  – Вот, значит, как.

- Ты должен придумать другой способ, Дэн. Мы можем проникнуть туда через твой зонтик и… - Швея запнулась, а вот Дард продолжил:

- Придумай что угодно, лишь бы не рисковать ею, Софет!

Дэн Софет ван Лиот встал из-за стола.

Он явно хотел начать какие-то объяснения, но тут увидел, как Швея съёжилась, сжалась и в поисках защиты прижалась к Сарвену Дарду. Сам Дард такого вовсе не ожидал, но, едва женщина, ища защиты, прильнула к нему, сразу же обнял её.

- Вы что, и правда готовы уйти, если я… вы, вдвоём? – в голосе Софета прозвучала обида обделённого ребёнка. – Анстис? Дард?

Швея так и отпрянула от некроманта.

Дард не знал, что и сказать.

А Софет развернулся и вышел из гостиной.

Оставшись в одной комнате с Швеёй, Сарвен почувствовал, как нарастает неловкое молчание и кашлянул, отчаянно кося на женщину взглядом.

Но она принялась торопливо убирать со стола, а Дарда словно бы и не было рядом.

Только ближе к вечеру этого дня Сарвен обнаружил, что зонта Софета нет на его обычном месте – возле камина.

Не было также вещевого мешка мага Боли, его заветной книги по анатомии пыток и футляра со сломанной чёрной скрипкой. Дэн Софет ушёл, и хотя Дард догадывался – куда, он не сказал об этом Швее. Решил – если спросит, тогда он скажет. А если не спросит…

***

Весь вечер Дэнни провёл в зонтике, лежащем на лавке возле конторы Комитета по выявлению  незарегистрированных Тёмных магов. Из здания выходили Светлые, возвращающиеся со службы домой, в двери входили и вбегали разные люди – другие маги, простаки, а один раз Дэн  увидел, как два ловца ведут связанного, с заткнутым кляпом ртом и завязанными глазами человека.

У двери дежурили четыре молодых Светлых, вооружённых короткими мечами и пистолетами в нарядных новеньких кобурах. Светло-серая с жёлтыми полосами на груди форма комитетчиков хорошо виднелась в наступающей темноте. Она напоминала Софету форму городских стражей, «мух», только выглядела нарядней и светлее. На головах у дежурных были суконные мягкие кепки с наушниками и блестящими кокардами с древним знаком ордена Отражений. Знак напоминал снежинку с восемью лучами и круглой серединой.

Хорошо живётся Светлым. И королем обласканы, и могут существовать, как им хочется – не прячась, не ограничивая себя в достижении целей, не пытаясь приспособиться и пригнуться к земле при первой же опасности.

Плохо живётся Тёмным – объявлены вне закона, а стоит совершить хоть малейший промах – тебя начнут ловить, обезвреживать и лишать энергии.

Разумеется, они, все трое, совершили достаточно, чтобы всерьёз взяться за них. Дэн Софет прекрасно понимал, что его путь усеян трупами, но разве имея выбор, он оставлял бы их на этом пути? Хорошо бы быть просто музыкантом, беззаботным, как стриж, который только и делает, что порхает в небе и поёт незамысловатую летнюю песню. Хорошо сидеть перед пюпитром с нотами, держа на коленях лютню, и разучивать новую пьесу. Главное, чтобы учитель попался добрый и внимательный, а не как злобный желчный Ашаз, норовящий исколоть твои ноги острой палочкой.

Хорошо никогда не знать унижений, холода и боли, ставящей тебя на колени или швыряющей под ноги тем, у кого есть в этом мире Власть. Реальная власть, а не условная, как у магов ложи Власти, которые скитаются неизвестно где, прячась от Светлых.

Светлые маги – ловцы, нюхачи, аналитики – шли мимо лежащего на лавке развёрнутого зонта, не замечая его. Дэн, который закрепил зонтик, чтоб тот не улетел, следил за ними из своего укрытия. Тень укрывала его. Жаль, что находиться в полупровале долго не получается – надо выходить или на эту, или на другую сторону.

Какая-то Светлая – молодая женщина в длинной серой юбке и приталенном суконном мундире с жёлтыми полосами на пышной груди – подошла к зонтику и протянула к нему руку.

- Эй, а чей это зонт?! – только и успела крикнуть она. Дэн втащил её, а сам выбрался наружу, освободил зонт от верёвки и прыгнул обратно, вслед за женщиной.

Их вынесло в старый дом ван Лиотов. Дэн упал прямо на Светлую, и та, уже успев подготовиться, оттолкнула его, создав вокруг себя невидимый щит. Она была готова драться, но Дэн лишь отодвинулся подальше, сел и поднял перед собой руки.

- Тише, - сказал он. – Тише. Я только спрошу у тебя кое-что, ладно? И сразу отпущу.

Женщина не опускала свой щит. Зато вытаскивала из маленькой кобуры «дамский» пистолет новой конструкции. Дэн, по крайней мере, таких ещё не видел.

Он исподволь огляделся. В большой комнате, когда-то служившей его семье и гостиной, и столовой, было пусто. Остатки мебели лежали грудой в углу. На полу – следы крови. На стенах – тоже. Кто-то кое-как прибрался здесь, но отмывать кровь и разбирать обломки не стал.

Плохо вновь и вновь возвращаться в родной дом и видеть его разрушенным и брошенным.

- Не надо стрелять, - заговорил он снова.

Пистолет безнадёжно застрял в кобуре. Дэнни, который приложил к этому немного магических усилий, слегка улыбнулся.

- Ну? Я хотел только задать пару вопросом. Никакого вреда тебе я не причиню.

- Хорошо, но тогда я спрошу первая. Кто ты? – у Светлой оказалось очень приятное контральто. Против воли Дэн сразу же вообразил, как она поёт, а вслед за тем – как стонет и вскрикивает от боли.

Она щёлкнула пальцами, в гостиной стало светло. Женщина, темноволосая и кареглазая, не старше тридцати лет, как показалось Дэну, поспешно одёрнула юбки и села, подвернув под себя ноги.

- Я Дэниэл Альсон. А как тебя зовут?

- Кэтлин, - с некоторой запинкой ответила Светлая. Ну что ж, если ей угодно, чтоб её называли Кэтлин – пожалуйста. Это имя не хуже прочих.

- Кэтлин, я хотел бы узнать во-первых, давно ли ты работаешь в Комитете, и во-вторых – есть ли у тебя доступ к спискам ловцов.

- Зачем? – с подозрением спросила женщина.

Разумеется, с подозрением! Если не столь давно кто-то уничтожил в этом самом доме тринадцать ловцов…

- Понимаешь, какое дело, Кэт, - Дэн рискнул немного приблизиться к ней, и пожалел об этом – тут же она двинула его своим невидимым щитом, так что Дэнни упал на одно колено. Которым изрядно ушибся. – Эй!

- Не двигайся. Сядь вон там, - она указала на место между двумя большими засохшими пятнами крови. – И сиди.

Дэнни повиновался.

- Так вот, Кэтлин! Да, я Тёмный маг. Но в детстве меня воспитывал Светлый. Он был моим учителем почти пять лет. Я учился Светлой магии, и мой учитель был очень добр ко мне. Без него я бы не выжил.

- Сейчас прямо заплачу, - цинично сообщила Кэтлин, но лицо её немного смягчилось.

- Узнав, что в Азельме кто-то убивает ловцов и других Светлых магов, я захотел получить информацию о том, где мой учитель, чтобы его предостеречь. В последний раз, когда я его видел – это было три года назад! – он был в Комитете. И сказал мне, что решил стать ловцом. Понимаешь теперь? Мне НАДО его найти.

- Ты говоришь о Чезе? О Чезаре Розе? – Кэтлин сжала губы, немного помолчала, словно оценивая, стоит ли дальше говорить с Дэном.

И Дэнни почувствовал, что у него убывают силы. Кэтлин забирала его энергию, его эмоции. Но он не противился.

- Я не хочу причинять вреда ни тебе, ни кому-либо из Комитета. Мне нужно найти Чезаре.

- Я не сказала бы тебе, где он, ни за что на свете. Прощай!

Кэтлин попыталась перенестись. Но осталась сидеть на месте. Довольный собой, Дэнни показал ей на зонтик.

- Моё изобретение, - сказал он. – Если ты перешла по моему порталу – ты подчиняешься моим же условиям. Ты владеешь практикой убеждения Спящего?

- Что? – Светлая выглядела поражённой.

- И, пожалуй, тебе не нужен щит, - Дэн улыбнулся, и представил, как её защита превращается в лёд и тает.

Никогда ему не было так приятно использовать магию. Тёмную. Свободно использовать, не боясь, что поймают.

Кэтлин снова попыталась выхватить пистолет.

- Но…

- Ты просто не привыкла, что маг Теней может быть сильнее, да? Я по-прежнему не хочу причинять тебе вреда, Кэтлин.

Он врал. Её голос будил самые низменные чувства. Особенно когда в этом голосе стали появляться нотки страха.

- Мне только надо найти Чезаре Роза.

- Чеза нет в Азельме, - быстро ответила Кэтлин.

- Значит, Чез находится где-то ещё, - Дэнни подошёл к Светлой, присел напротив, вытащил, преодолевая сопротивление, пистолет из кобуры. Покрутил в руке, заинтересованный новым видом оружия. Похоже, что оружейники не стоят на месте, вон какую штуку изобрели. Ствол один, а зарядов несколько. – Хочу знать, где.

Кэтлин пожала плечами. Вышло у неё неубедительно.

- Ты же понимаешь, что убив меня…

Дэн сунул пистолет в свой вещевой мешок, повернулся к Светлой и встал, поднимая и её с пола.

- Шшшш, я не собираюсь тебя убивать, - Софет провёл рукой по тёмным волосам Кэтлин, от которых приятно пахло лимонными духами. – Есть люди, которым достаточно одно лишь упоминание о том, что я – маг ложи Боли. Ты случайно не из таких?

Кэтлин оттолкнула руку Дэна и снова взялась за вытягивание эмоций из Дэна. С таким же успехом она могла бы, к примеру, тянуть жизненные силы из мертвеца.

- Ты ослабеешь, если возьмёшь ещё, - сказал он добродушно, как мог. – Ты же понимаешь, что тебе ни к чему то, что у меня на душе? Знаешь, что сказал мне Чезаре? Светлые не убивают магией, потому что часть чужой боли при этом они получают себе. И понемногу убивают и себя. А теперь представь себе, как сейчас буду действовать я?

Вспоминая страницы из заветной книги Санны Даггона, он отыскал нужную точку на шее Кэтлин и несильно нажал на неё пальцем. Светлая вскрикнула от боли. Да, именно так и представлял себе Дэнни модуляции этого прекрасного, сильного голоса. Пройдясь пальцами по её хорошенькой голове, он снова нащупал нужную точку и извлёк из Кэтлин новый звук – на терцию выше. Забавно, что она не сопротивлялась. Наверное, эмоциональный замок. Всё держится сейчас внутри неё, а сама женщина оцепенела.

- Споём или станцуем? – спросил Дэнни, отнимая руку от головы Кэтлин и беря её за руки.

Та ещё штучка оказалась эта Кэтлин – обездвиженная физически, она оказалась способной на ментальный удар. В голове Дэна вспыхнула боль.

- Аж в глазах потемнело, - сказал он, пошатнувшись. – Значит, это приглашение на танец, да?

Кэтлин отшвырнула Дэна от себя на несколько шагов. Но на этом силы её оказались на исходе, а взять ей их было неоткуда. Обессиленная, она чуть не упала, но Дэнни вернулся к ней как раз вовремя, чтобы подхватить за руку и за талию. Словно они и впрямь собирались танцевать.

- Говори, - приказал он, сжимая Светлую в руках. – Мне надо знать, где Чезаре Роз.

- Граница с Иртсаном, - Кэтлин сделала неловкий шаг назад, её ноги подкосились, и Дэну пришлось тоже сделать шаг, поддерживая её. Ещё раз найти особое место для вспышки боли – пожалуй, не отказать себе в удовольствии, коротко и остро надавить там, где воротник мундира приоткрывает ключичную впадинку. Нежная, чуть смугловатая кожа будто вспыхнула под пальцем. Краткий, но полный боли и ненависти вскрик.

- Ах, какой голос, - Дэн почувствовал, что едва ли не пьян этой нотой. – Скажи мне, где.

- Граница с Иртсаном,  форт на реке Рахмаш, - прошептала Кэтлин, и на её глаза навернулись слёзы.

- И ведь это ещё только небольшая боль, - удовлетворённо заметил Дэнни. – Что ты вообще знаешь о боли? Колющей, рвущей тело, невыносимой боли? Нет, подожди, Кэт, подожди ещё чуть-чуть. Мне нужны точные координаты вашего поста.

- Откуда ты знаешь, что я назову верные координаты? – огрызнулась Кэтлин. – Я ведь могу сделать так, чтобы ты попал головой в скалу или ногами в болото!

- Вряд ли ты точно знаешь координаты болота, - Дэн слегка сжал Светлой шею – прямо за нежными, розовыми ушами, где больней всего. – Кроме того, разве ты не хочешь, чтобы я оказался там, в этом вашем форте, в окружении доброго десятка отборных ловцов?

- Чтоб ты сдох!

- Мне нужны координаты. Но раз ты так старательно убеждаешь меня, что можешь обмануть – я охотно дам тебе перенести меня сейчас туда, где вы храните карты со всеми пометками для тех, кто переносится по ним.

- Да ты оттуда потом не выйдешь живым! – запальчиво вскричала Кэт.

- А это уже моя забота.

Он умел убеждать, и мелодия, пропетая Кэтлин, не была слишком долгой – Дэн вместе с женщиной перенёсся в контору Комитета, в запертый снаружи кабинет, где сгрёб в мешок две карты, убедившись, что они содержат то, что необходимо.

Он взял Кэтлин под локоть и извлёк из уже ставшего послушным тела ещё одну, последнюю на сегодня ноту.

- Благодарю, Кэт, - сказал Дэнни, насладившись окончанием мелодии. – Ты очень, очень мне помогла.

Если она не закричала – то лишь потому, что боялась: будет хуже. Дэнни прекрасно это осознавал. Также он понимал, что Кэтлин запросто может предупредить Чезаре, едва сможет собраться с мыслями и силами. Убивать её не хотелось, и, рассчитав, что ему хватит нескольких минут форы, Дэн прижал Кэт к груди, положив ей руку на затылок.

- Спи, - сказал он, забирая всю причинённую женщине боль. А заодно и всю прочую боль, которую она по незнанию причиняла себе – из уставшей от сидячей работы шеи, из натёртой неудобным ботинком ступни, из груди, слишком сильно стиснутой корсетом, из гудящей после пережитого головы. – Прости меня и спи.

Кэтлин обмякла в его руках, и Дэнни осторожно уложил её на пол. Жаль, что не нашлось ничего подложить ей под голову. Потом  Дэнни сверился с картой, раскрыл зонтик и исчез из конторы.

Часть 5.

Над перевалом Иртсанайя сгущалась фиолетовая ночь. Пахло сыростью – не так давно тут прошла гроза – и сосновой хвоей. Убывающая луна слабо освещала горы, реку, небольшой форт на берегу. От неё в две стороны расходились тонкие, длинные облака – словно крылья. Редкие крупные звёзды в кружевах облаков казались драгоценными камнями.

Форпост Светлых на границе с Иртсаном строился когда-то для солдат, не для магов. Потому здесь были и крепкий частокол, и высокая башня. С одной стороны защищённый отвесной скалой, а с другой – волнами реки, форт считался крепким орешком для возможных врагов.

Впрочем, Иртсан никогда не был воинственным государством. А вот маги там могли причинять неудобства как простакам, так и волшебникам Тирны. Там, за границей, магия не делилась на Тёмную и Светлую. С помощью различных горячительных и дурманящих средств маги Иртсана легко вводили себя в аффектацию и легко достигали даже самых сложных целей. Но и боролись в этой стране с магами куда как сурово. Их так и норовили подкараулить и укокошить, поэтому те, кто владел магией на той стороне, стремились на эту. Они считали, что в Тирне им будет легче – главное, пройти испытание, показать, что ты – Светлый маг… да что там, даже Тёмный! Пройти регистрацию и жить!

Но Светлые маги Тирны им были не рады. Тем более, что испытания исправно показывали, что иртсанцы – самые что ни на есть Тёмные.

То есть вбирают, поглощают и преумножают.

Чезаре Роз, который теперь охранял рубежи, в этот вечер отдыхал. К нему приехала невеста – очень славная молодая девушка, на которую заглядывался весь его отряд. Они сидели бок о бок на выступе восточной стены и смотрели на юго-восток, где раскинулись холмы Иртсана. Днём, при свете солнца, холмы были разноцветными – зелёными, жёлтыми, оранжевыми, лиловыми. Всё зависело от того, что на них росло. Ну, а при луне все казались одинаковыми, тёмными, похожими на пушистые спины очень больших зверей.

- Красиво, - Линлор Глейн прижалась к плечу Чезаре, ища тепла. Зимние ночи даже в южных краях бывают прохладными. Хотя, разумеется, не такими морозными, как в Тирне.

Чезаре не ответил. Он лишь обнял Линлор и улыбнулся.

- Когда тебе надоест, мы можем поехать в любой другой уголок мира, - сказал он.

- Что ты! Как может надоесть это? – девушка обвела рукой открывавшийся им ночной простор, горы, холмы и реку. – Мне нравится Иртсан. Я хочу умереть здесь.

- Давай не будем говорить о смерти, - сказал Чезаре.

До него доходили слухи о том, что происходило в Азельме. С фортом из столицы связь держали, конечно, не очень исправно, но всё-таки пограничникам сообщили, что на севере, там, где находилась тюрьма Тартута, зафиксирован побег одного из заключённых, что его нашли в крепости стихийников и что он бежал оттуда. Слышал Чезаре и о том, что в Азельме появился человек, называющий себя Чёрным Скрипачом, который подозревается в убийстве камергера и нескольких его людей. А также о странном убийстве целого отряда магов-ловцов.

Если бы Чезаре Розу не сообщали этих новостей, пожалуй, он бы чувствовал себя более счастливым человеком. Он уже задумывался о том, чтобы как-нибудь вытащить из башни Тартуты Дэна. Дэн был ему нужен здесь, в форте. А потом, наверное, и вне форта…

- А о чём будем говорить? – спросила Линлор, прерывая мысли мага.

- Давай поговорим о том, как мы сыграем свадьбу и будем жить очень долго и хорошо? У нас будут дети, девочка и мальчик, и мы построим дом с видом на зелёные и жёлтые холмы Иртсана. И мы будем их учить магии.

- Если бы они родились не магами, мне было бы спокойней, - виновато сказала Линлор. И потёрлась носом о щёку Чезаре.

Откуда-то снизу, от моста, поднятого на ночь, от низко стелющейся дымки, идущей от воды, донёсся какой-то шорох. Потом, кажется, шаги. Чезаре пустил вниз летающий огонёк, но никого не увидел.

- А ещё лучше, Лин – пойдём-ка спать, моя маленькая.

- Ты даже не выкуришь трубку? – улыбнулась девушка. – А мне нравится, когда ты куришь.

Но в сердце мага уже поднялась тревога. Не сильная и довольно смутная. Он привык доверять своим чувствам. Поэтому с шутками, с улыбкой он уговорил Линлор спуститься со стены по приставной лестнице и вернуться в дом.

Собственного дома у них, конечно, пока не было – только две комнаты в длинном здании, рассчитанном на проживание двадцати человек сразу. Линлор быстро умылась и легла, а Чезаре, дождавшись, пока она погасит свет, вышел на крыльцо и огляделся вокруг. Наверное, этот странный шум ему померещился. Или шумело какое-нибудь животное – лиса, например. Спуститься сюда по скале невозможно, приплыть по ледяной воде реки – тоже. А мост давно уже подняли. Чего бояться? По всему форту наложены магические контуры, сюда даже перенестись могут не все – лишь те, у кого есть заветные шесть цифр магических координат.

Хм, а ведь перенестись по координатам можно именно туда – к нижним воротам, которые после моста. Там, правда, стоят часовые. Вряд ли кто-то может тихо пройти мимо них. А если прошёл – то, стало быть, это свой.

Перебирая в уме различные варианты, Чезаре понял, что беспокоится всё больше. Он уже был готов обойти весь форт в поисках того, кто мог проникнуть сюда, но тут, завёрнутая в одеяло, в тапочках на босу ногу, из дома на крыльцо вышла Линлор и сонно сказала, что ей совершенно никак не засыпается без него.

Нельзя оставлять такие просьбы без внимания.

Чезаре взял Линлор на руки и понёс в спальню.

Чем больше Дэнни думал об Анстис, тем хуже ему становилось. Его воображение подбрасывало картинки: вот он выходит из комнаты Тэллина и видит Швею и Дарда в обнимку над телом мёртвого мага. Вот он сидит за столом, а напротив – Дард и Швея, плечом к плечу. А вот он невзначай обернулся, Анстис виновато смотрит на него, Дэна, а некромант во все глаза пялится на неё. И в глазах этих светится что-то волчье, жадное.

А память? А память услужливо подсказывает, с какой жалостью Дард требовал у людей Моро одеть Швею… как он защищал её и не позволял отправить в Комитет…

Дэн распалял себя, но внутренняя пустота, поселившаяся в душе со времён тюрьмы, не давала чувствам разрастись в полную силу. Он словно бы ощущал ровно половину того, что мог ощущать раньше.

Сидя на берегу реки и глядя на воду, Дэн, чтобы отвлечься от дурных мыслей, понемногу вникал в мелодию воды. Очень скоро он уже был дирижёром, заставляя быстрые струи звенеть на разные голоса. Затем подцепил на кончик воображаемой дирижёрской палочки пролетавший мимо лёгкий ветер и заставил его ворошить сухую зимнюю траву и потрескивать ветками кустарника по берегу Рахмаша. Но этого было мало, мало! Вложить всю гамму эмоций в течение реки и тихий ветерок – всё равно, что пытаться затолкать бурю в чайник!

Недавно тут пронеслась гроза, утащила тяжёлые тучи за долину Иртсана, к морским берегам. И где-то там, вдалеке, продолжала ворочаться, ворча и поблёскивая молниями. Дэнни видел зарницы вдалеке. Сюда бы её, голубушку, позвать. Что там говорил по этому поводу Кормчий Моро, несколько нудных лекций которого Дэн всё-таки выслушал? Эмоции, говорил он, удел женщин. У природы нет эмоций. «А мне кажется – есть. Приди же ко мне, гроза!» - пошутил мысленно Дэнни, и вытянул руки в сторону далёких зарниц. Он позвал не грозу – он позвал весь этот грандиозный оркестр, на котором ему так не терпелось сыграть.

И когда мощный ветер толкнул его, Дэн Софет приподнялся в воздухе, подхватив тугой его поток. Ливень хлестнул внезапно, с такой силой, что перехватило дыхание, но Софет не ощутил ни боли, ни холода воды. Он словно растворился в музыке, слышной только ему – для других это был лишь грохот и плеск.

И только в каждой вспышке молнии виделось ему лицо Анстис.

Ливень бил в землю, молотил по крышам, шлёпал крупными каплями по листьям деревьев в форте. Шумела одинокая сосна – низким, ровным тоном. Рокотали, стекая с гор, смешанные с мелкими камешками, ручьи.

Вместе со своим нехитрым скарбом Дэн поднялся над стеной из камня и брёвен и в отблеске молний заметил, как обтекает вода крупные пузыри, накрывавшие внутри форта каждое здание. Защитные контуры? Как мило. Войти сможет только посвящённый.

Дэн начертил в воздухе знак Светлого Ордена: круг и восемь лучей-галочек. Знак на мгновение вспыхнул красноватым светом и погас. Этого, увы, было недостаточно, чтобы пройти в форт. Дэнни заставил музыку грозы утихнуть и приземлился на стену, где и сел, свесив ноги внутрь ограждения. Он вспоминал, как у Чезаре получалось общаться мысленно – сам Дэн так никогда не умел.

Интересно, достаточно ли будет просто думать о своём бывшем учителе?

Хотя если он в одном из этих домов, окруженных куполами защиты – возможно ли, чтобы мысль пробила их?

Дэн не знал. Ещё какое-то время он просто сидел и смотрел на форт, а потом, оскользаясь в темноте, спустился по каменистой стене вниз, обратно к реке, и пошёл в сторону горы – искать какое-нибудь убежище, чтобы думать и выжидать. Из-за мокрой одежды его немного знобило.

Смутное беспокойство, завладевшее душой Чезаре Роза ночью, никуда не делось с наступлением утра. Он подозревал, что ночная гроза разразилась неспроста, ему казалось, что в форт проник лазутчик, он чуть ли не с рассвета обошёл все закоулки, пока не убедился, что никаких признаков чужака в форте нет. Жизнь укрепления текла своим чередом: просыпались пограничники, менялись часовые, которые уверяли, что не видели никого и ничего подозрительного (разве что ливень начался очень уж внезапно), кухарки разжигали огонь в печах. Тянуло дымом, запахом разогретой вчерашней каши, пригоревшей ко дну котла, сыростью с реки. Тёмной магией ниоткуда и не пахло! Чезаре забрался на дозорную башню, оглядел внимательно иртсанскую сторону, реку, ещё не опущенный мост, скалы – нет, никого и ничего, правы часовые!

Но что-то всё-таки не давало покоя. Что-то, дремавшее ранее, но пробудившееся.

Чезаре ощутил, что кто-то ищет с ним контакта, и воспользовался своим особым даром – установил мысленную связь. Это была секретарь из Комитета в Азельме, Кэти. Помнится, она раньше очень нравилась Розу, но дальше приязненных отношений дело не зашло. Когда женщина слишком красива – она видит лишь себя, вот так и Кэтлин. Любила, кажется, лишь собственную красоту. Любила и берегла. На Чезаре ей, похоже, было наплевать.

Роз поприветствовал Кэти и почувствовал, что она очень расстроена.

- Что случилось?

- Чез, Чез, тебя ищет Дэниэл Альсон, - тревожно заговорила Кэтлин. Её низкий, приятный голос слышался даже в мыслеречи. – Вчера вечером он напал на меня, похитил и пытал.

Тут девушка сорвалась и зарыдала. Мысленно! Вот это довели её. Кто такой Дэниэл Альсон? Чезаре прямо чувствовал, что ему не поздоровится.

- И что дальше? – стараясь говорить спокойно, спросил Роз. – Ты сейчас в порядке?

- Я в конторе. Он знает, где ты, мне пришлось ему сказать! Он украл карты, возможно, он уже где-то рядом. Возле тебя, Чез!

Это было плохо. Но Чезаре уже понял, что волновался не напрасно. Это было настоящее, правильное предчувствие, а не блажь.

Вспомнить бы ещё, кто такой Дэниэл Альсон.

- Он сильно тебе навредил, Кэти? – вспомнив, что девушка говорила о пытках, спросил Роз.

- Кажется, нет. У меня ничего не болит, хотя вспоминая, что он творил…

Чезаре Роз скрипнул зубами.

- А что он творил? – нехорошим тоном подумал он.

- Всё в порядке, - виновато и удивлённо сообщила Кэтлин. – Такое ощущение, что он действительно не хотел мне зла. Это было очень странно, Чез.

- Опиши мне этого Альсона, Кэт, - попросил Чезаре. Что-то знакомое в этом имени, что-то… нет, не вспомнить.

- Высокий, очень худой, чёрные волосы. Кажется, он помешан на музыке.

- Как это выражалось?

- Он заставил меня… петь, - мыслеголос Кэти как-то моментально выцвел.

- Я понял, кто это. Спасибо, Кэти.

- Я выдала ему тебя, - заплакала она. – Прости меня, Чез.

- Ничего, - Чезаре мысленно уже хотел завершить разговор. – Я и сам хотел бы с ним поговорить.

Странно, но беседа с Кэтлин воодушевила мага.

И заодно убедила в том, что Дэнни не погиб. Дэнни жив и в своём уме – по крайней мере, действия его рассудочны. Теперь ещё бы узнать, имеет ли он отношение к смерти ловцов в доме ван Лиотов.

Возможно, скоро у Чезаре появится возможность узнать это от самого Дэна.

Чезаре вернулся в свою комнату, полюбовался спящей Линлор, потом перехватил хлеба с кружкой горячего чая и поспешил к мосту. Внешний патруль ещё не выходил, хотя мост уже опустили, и Чезаре прибился к четырём патрульным, собиравшимся на обход ближней границы. Непонятно, с чего, но настроение у Чезаре было просто-таки волшебное. Отряд внешнего патруля уходил на два дня, и предвкушение заставляло Роза шагать впереди всех лёгким шагом счастливого и довольного жизнью человека.

Дард и Швея вели слежку за Светлым от самой конторы. Швея сначала зашла в контору магов, выбрать кандидата на похищение, потом по просьбе секретаря вроде как заняла очередь на регистрацию. После чего потихоньку удрала, и до вечера они караулили этого самого секретаря. Солидный, коренастый мужчина шёл не торопясь, видно, дома его никто не ждал. Стараясь держаться на солидном расстоянии, они следовали за магом до самого его дома. Добротный кирпичный дом с двумя входами с двух сторон находился достаточно далеко от конторы Комитета, чтобы добираться туда на извозчике или перенестись с помощью магии, но Светлый проделал весь путь пешком. «Наверно, устал от сидячей работы», - подумал Сарвен. Даже посочувствовал – скучно, небось, живётся.

«Ну, вот мы его немного и развеселим!» - решил Дард, глядя, как в одном из окон дома зажёгся свет.

Теперь была очередь Швеи. Некромант прижался к стене возле дверного косяка, а она постучалась в дверь.

- Кто там? – спросил Светлый и сразу же, не дожидаясь ответа, открыл дверь.

…на дворе магов пачками убивают, а он просто так открывает. Сочувствия к секретарю у Сарвена  сразу поубавилось.

- Чего те… вам? – удивился Светлый маг, увидев на пороге женщину. Из дома на крыльцо попадало немного света, но как следует он её разглядеть вряд ли мог. Узнал или нет?

Дард был убеждён, что, единожды увидев светлое, милое, улыбчивое лицо Швеи, уже никогда его не забудешь. Но секретарь забыл.

Швея молчала, и секретарь спросил иначе:

- Вы не ошиблись домом или входом? Может, вы пришли к этой, как её?..

- Нет, не ошиблась,  - Швея сделала шажок в сторону, давая простор Дарду. Тот незамедлительно уперся дулом пистолета под нижнюю челюсть мага.

- В дом, - быстро сказал некромант и подтолкнул секретаря внутрь. Швея вошла следом, затворив за собою дверь.

- Кто вы? – с трудом, часто сглатывая, возопил секретарь Комитета.

- Тише! Мы некроманты… Очень злые некроманты!

- И что вам надо?

- Материал для исследования! Свеженький! Сейчас кокнем тебя, потом поднимем, а потом снова кокнем. И так несколько раз!

Маг собрался с силами и оттолкнул Дарда. Если бы он успел – то перенёсся бы, но Швея стояла наготове. Она оглушила его слабым ударом молнии.

Под руководством Сарвена Швея тренировалась накануне почти всю ночь. До этого никто и никогда не пытался учить Швею пользоваться её даром. Некромант осознавал, что учитель из него никудышный – сам-то он никогда швыряться молниями не умел! Но объяснить женщине, как рассчитывать силу удара всё-таки сумел. Так что успешное оглушение секретаря Сарвен воспринял не только как успех Швеи, но и как своё собственное достижение.

Светлый почти сразу пришёл в себя. Дард едва успел связать ему руки и ноги. Швея, как и условились, держала руки с искрящимися маленькими молниями на виду.

- Вот видишь, - сказал Сарвен, - один раз уже. Хочешь ещё разок помереть?

- Что вам надо?

- Ну ладно, не будем тянуть из жив-курилки жилы, да, милая? – сказал Швее Дард.

Бес его знает, откуда у него вырвалось это «милая», но Швея зарделась и кивнула.

- Нам нужно узнать, где находится один маг. У тебя же есть записи и координаты ваших ловцов и прочих… хм… сотрудников. Есть?

- А не обойдетесь ли? – вопросил секретарь.

- А не хочешь ли ещё разок помереть?

Швея пустила в Светлого ещё молнию – маг затрясся в судорогах и затих. Некромант сначала испугался, что она всё-таки переборщила, но приложил палец к дрябловатой толстой шее мага – пульс нащупывался, хоть и неровный. Подождали, пока он придёт в себя – прошло не меньше двух минут.

- Координаты?

- Кто вам нужен?

- Чезаре Роз.

- Мне надо свериться с записями, - жалобно сказал секретарь. – Для этого надо перенестись в контору, взять бумаги…

- Ага, и рассказать всем вокруг про нас. Ты знаешь, где он?

- Н-нет, - ответил секретарь, но увидев искры на пальцах Швеи, задрыгал ногами и сказал:

- Он в форте пограничников. На границе с Иртсаном!

- Ну вот видишь, как хорошо. А теперь вспоминай точные цифры.

Маг зажмурился изо всех сил. У Дарда создалось впечатление, что он мысленно листает записи. Оказалось, что так и было.

- Не могу найти, - всхлипнул секретарь.

- Я перенесусь туда, - сказала Швея. – Где записаны данные?

- В реестре, - сказал маг, отчаянно косясь на искры. – Это такая большая толстая тетрадь в коричневой обложке.

- Сарвен, ты только не отпускай его.

- Но вдруг тебя схватят?  - возразил Дард.

- Я быстренько, - пообещала Швея, и не успел он возразить, как пропала в воздухе.

Этого они не планировали. Кажется, их план вообще отличался плохой проработкой. Собственно, они дошли только до того момента, как схватят Светлого мага и начнут выпытывать из него координаты. А про дальнейшее и не подумали.

Он придерживал Светлого за шею, и, задумавшись, не заметил коварного хода секретаря. Тот отразил что было – нерешительность и тревогу – и обратил против своего врага. Дард предсказуемо забеспокоился всерьёз, но мага не отпустил.

- Не вздумай переноситься, - некромант слегка придушил секретаря, чтобы тот боялся. Но тот как-то  всерьёз воспринял угрозу и факт удушения – просто затих под руками Сарвена, и всё.

Дард глянул – а Светлый в обмороке. Вот незадача… Чего это он?

Швея не появлялась. Дард посмотрел на часы, добытые им из внутреннего кармана секретаря – две минуты девятого. Потом ещё раз посмотрел – всё еще две… три… четыре…

Пора приводить секретаря в чувство, пока не случилось беды. И переноситься вместе с ним в контору Комитета.

Дард выдохнул, постучал по щекам Светлого, тот открыл ничего не понимающие глаза.

- Живой?

Секретарь испуганно булькнул:

- Не знаю… вам виднее, эн некромант.

- Ты чего-то совсем расклеился, - посочувствовал ему Дард. – Может, тебе чаю согреть?

Секретарь сложил руки на груди и уставился в потолок.

- Расскажите мне, как живут воскрешённые? – сказал он смиренно. – Диету какую-нибудь надо соблюдать? С женщинами можно ли?

- С женщинами?  - подавляя смех, переспросил Дард. – Можно, только не со всякими. Лучше всего – с порядочными, чисто помытыми. Диету тоже неплохо – кушать можно всё, но помаленьку. И самое главное – колдовать нельзя совсем. Вообще никакой магии. Особенно против Тёмных магов! Потому что все мы связаны, и когда я узнаю, что ты, Светлый жив-курилка, против Тёмного мага недоброе замыслил… а я узнаю! – то сразу же умертвлю тебя обратно.

Секретарь икнул и закрыл глаза.

- Понятно, - слабо сказал он.

«Чего это он вдруг? – подумал Дард. – Всему ведь верит!»

Снова глянул на часы – а там уже целых семь минут девятого. Дард охнул, встал на ноги, подбежал к окну… а тут и Швея появилась. С целой охапкой коричневых тетрадей.

- ВСЕ ТЕТРАДИ БЫЛИ КОРИЧНЕВЫЕ! – гневно сказала она.

Сарвен, который ни разу не видел Швеи в гневе, залюбовался. У неё покраснели щёки, заблестели глаза, заволновалась грудь. Но она не дала долго собой любоваться.

- Уходим, Дард.

Сарвен подхватил у нее часть тетрадей, чтобы не упали на пол.

- Мы теперь до утра с этим провозимся, а время-то идёт! – повернувшись к секретарю, сказала она.

- А мне теперь всё равно, - сказал тот, не поднимаясь с пола. – Раз мне с Тёмными дела иметь нельзя – то и с вами не буду.

И слабо улыбнулся, не открывая глаз.

Некромант подавил желание напоследок поддать секретарю под рёбра ногой.

- Надеюсь, найдём быстро, - сказал он в утешение Швее. – А ты, Светлый, помни – никакой больше магии, а то начнёшь портиться. Затухнешь!

Жалея, что у них нет зонтика, как у Софета, Дард распахнул дверь перед Швеёй, и они поспешили домой.

Увы, тут их ждало большое огорчение: город Азельму оба знали плохо, и куда идти, не представляли.

- Переносимся, - решился Дард. – У нас не так-то много времени.

- Нас засекут, а деваться будет некуда, - возразила робко Швея.

- Нам надо не так-то много времени, - тряхнув стопкой коричневых тетрадей, заявил Дард. – Потом будет всё равно – мы уже будем не здесь.

Швея кивнула и взяла его за руку.

- Согласна, - сказала она.

К огромной радости Швеи, через четыре часа они нашли тетрадь с нужными им координатами. И перенеслись ещё раз – теперь уже на границу с Иртсаном, на берег реки Рахмаш.

Грот, вероятно, был некогда заполнен водой реки, пока она не изменила русло. Теперь это походило на пещеру с низким потолком – таким, что во весь рост не встать – и большим входом. Но здесь бывали люди – об этом свидетельствовало старое кострище. Не прогоревшее до конца бревно лежало среди кучки пепла. В гроте пахло сыростью, водорослями и рыбой. На одной из стен Дэнни нашёл надпись на незнакомом языке – возможно, иртсанском. Некоторых букв в Тирненском алфавите не было.

Разжигать огонь Дэн не стал, просто сел на бревно и достал из мешка футляр со скрипкой. Он уже дважды принимался чинить инструмент, но дело продвигалось медленно. Сейчас Дэнни снова взялся за скрипку, представляя, как под его пальцами срастается, подобно плоти, деревянное тело. Потом можно будет взяться за лопнувшие струны – купить новые в ближайшее время вряд ли получится. Затем восстановить смычок.

- Малыш?

Дэнни едва не уронил скрипку с колен. Голос прозвучал совсем рядом.

Но поблизости никого не было. Стало быть, Чезаре установил связь – так, как умел только он. Чёткую, с отличной слышимостью.

- Ты здесь, малыш?

- Ты не мог бы не звать меня малышом? Мне восемнадцать лет, и… - Дэнни говорил вслух. Не всё ли равно? Никто не слышит их разговора.

- Хорошо… Дэнни. Ты хотел поговорить со мной?

- Да.

- Где мне искать тебя?

- Иди вверх по течению до грота в скале. Извини, я не знаю местных названий.

- Я тебя понял. Я буду там, когда стемнеет. Ты слишком далеко забрался от форта.

- Мне, конечно же, следовало ввалиться к тебе домой, - хмыкнул Дэнни.

- Нет, конечно… нет. Я приду,  Дэн.

Связь разорвалась.

Дэн почувствовал голод.

Это было неожиданно. Он не помнил, когда в последний раз хотел есть. Вроде бы дня три назад. Обычно Швее удавалось заставить его что-нибудь съесть, но Швею он видел уже сутки назад, и с тех пор, кажется, только пил воду.

Дэнни попытался отвлечься от мук голода, но ничего не получилось – только есть захотелось сильнее.

Он вышел из грота к воде. По рассказам Кормчего Моро он помнил, что некоторые стихийники удили рыбу, подзывая её к себе. Она буквально прыгала в их сети. Но Дэн не сумел подозвать даже самого крошечного малька. У горной речки оказалось чересчур сильное и быстрое течение – оно уносило рыбу прочь.

Дэн поднялся немного выше по течению, к перекатам, где на мели, непонятным для него образом, удерживались против течения несколько гибких пятнистых рыбок длиной не больше ладони. Но и здесь рыбки магию не восприняли как должное и прыгать в руки к Дэну не спешили. Он окунул ладони в холодную воду и представил, как рыбёшка подплывает, послушная его воле. Только тогда одна из пятнистых рыбок подошла, шевеля в воде коричневыми плавниками и хвостом. Но стоило Дэнни шевельнуться – она отпрянула в сторону.

В конце концов он таким способом изловил две маленьких рыбки. Они были такие жалкие, что Дэн выпустил их обратно. Всё равно сырыми их есть нельзя, а готовить он не особо умел. Напившись из родника, бившего из берега и стекавшего прямо в реку, Софет слегка заглушил голод и вернулся в пещеру.

Там, на бревне, возле его мешка лежал туго свёрнутый небольшой бумажный пакет. Дэн развернул его и обнаружил несколько ещё тёплых пышек, истекающих маслом.

Дэн разозлился. Он чуть не выкинул выпечку голодным рыбам, но потом передумал и сжевал одну за другой, продолжая злиться. Дело в том, что три года назад всё начиналось так же: с тёплого участия друга и учителя, с вкусного кусочка для голодного человека, с добрых слов… а теперь, похоже, Чезаре снова закидывал ту же петлю.

Софет вспомнил рыбок – вёртких, чутких, ловких рыбок в холодной воде. Хорошо бы и ему быть таким же недоверчивым и уворачиваться с той же лёгкостью.

Но ждать наступления темноты не на пустой желудок оказалось гораздо приятнее, что и говорить! Не благодаря Чезаре даже мысленно, Дэнни всё же задумался – хороший ли человек Роз? При первой же встрече он с убеждением сказал маленькому Дэну: «Я Светлый, я не могу хотеть зла!» Но в итоге разве не случилось с ним, с Дэнни, немало злого? И с самим Чезаре – с ним-то ведь тоже что-то произошло? Почему сначала он был председателем своего Комитета, а потом ушёл в Ловцы? Да ещё и покинул столицу, попал в эту дальнюю даль?

Скорее всего, ушёл он не сам – наверное, выгнали за манипуляции с вовлечением враждебной стороны в дела Светлых. Интересно, что у него за планы на Дэна сейчас?

Дэн не имел понятия, но он решил, что встреча с Чезаре всё прояснит. Увидеть наставника и бывшего друга ему хотелось, невзирая ни на что. Понять бы ещё – зачем. Ища в себе ответов на этот вопрос, Дэнни не находил ничего убедительного. «Просто поговорить… просто посмотреть ему в глаза и спросить, почему он поступил так? Узнать, почему оставили в живых и даже при дворе Кора Тэллина?» Пожалуй, да. Узнать больше о ложе Смуты, которую он, Дэнни, обезглавил совсем недавно.

Расстелив на песчаном полу грота тёплую куртку, которая здесь, в тёплом климате, стала не нужна, Дэн лёг и задремал чутким сном.

Когда он открыл глаза, в гроте уже было темно. Снаружи всё так же шумела река, отсвечивающая оранжевым от заходящего солнца. Смеркалось так стремительно, что не успел Дэн как следует очнуться, как услышал хруст песка под ногами. Он вышел навстречу идущим с зонтом-тростью. Магов было пятеро. Разумеется, Чезаре не пришёл бы один. Всё как и в прошлый раз!

Роз опередил своих коллег, распахнул Дэну объятия. Дэнни не шелохнулся.

- Ну, здравствуй, - сказал Чезаре, словно и не обращая внимания на это. – Всё же я рад тебя видеть.

- Настолько, что привёл целую компанию, чтобы повеселиться, - хмыкнул Дэн Софет. – Привет и тебе, эн Роз. Не уверен, что рад тебя видеть…

Но он был рад. Против воли его губы растянулись в улыбке. Софету пришлось напомнить себе, что этот человек сдал его в тюрьму.

- Как ты выжил? – жадно спросил Чезаре. – Как сумел бежать?

- Один мой знакомый трупарь считает, что я не выжил, - хмыкнул Дэнни. – Но я хотел поговорить не об этом.

- Я знаю, знаю! – самодовольно ответил Чезаре. – Идём, у нас в форте отличный бар. И комнату тебе потом найдём. Если захочешь – и девчонку весёлую отыщем!

Дэн отступил от Роза на шаг-другой, и увидел, как стоящие поодаль маги напряглись и шагнули следом. Чезаре по-прежнему излучал радушие и самоуверенность. Дэн наткнулся ногой на лежащий у входа вещевой мешок. Заветные книга и скрипка были там, а больше ему ничего и не надо.

- Приходи в другой раз один, - Дэн раскрыл зонт и уронил его на себя.

Даже жаль, что не увидел выражения их лиц, когда они увидели, как он исчез. Нет, правда!

Дэн Софет ван Лиот перенёсся в старую квартиру Чезаре с улыбкой. Сейчас ему даже хотелось увидеть друзей, рассказать, как ловко он нашёл Чезаре и с какой лёгкостью теперь отыщет его снова! Но в квартире оказалось пусто. Ни Анстис, ни Дарда – куда-то ушли. Вместе. Его тут не ждали. Куда могли пойти Швея с некромантом -  вдвоём? На прогулку, что ли? Это было так неприятно и так странно! Дэн прикусил губу, обшарил всё вокруг в поисках обеда, нашёл на плите остывшую похлёбку из картофеля, заправленную колбасой и жареным луком. Жёлтый толстый слой жира выглядел на редкость непривлекательно. Дэн отыскал почти целую ковригу хлеба, старый сыр, забрал из спальни пару одеял, и распахнул зонтик снова. Надо будет сделать ещё какой-нибудь способ, кроме этого. К примеру, ключ: отпираешь им любую, казалось бы, дверь – а попадаешь в свой дом… И дом, кстати, тоже надо будет придумать, такой, как хочется. Маги древности миры создавали, неужели не получится создать жильё?

Ночь он провёл в гроте у реки, а утром, вздрагивая от сырости и холода, пробравшегося под одеяла, проснулся и увидел, что на полусгоревшем бревне сидит, нахохлившись, Чезаре.

- Не хотел тебя будить, малыш, - сказал он, не поворачиваясь к Дэну. Так и сидел спиной к нему, глядя на реку.

- Я даже забыл, о чём хотел поговорить, - буркнул Дэнни, хотя это не было правдой. Он не знал, а не забыл.

- Тебе придётся пойти со мной в форт, малыш.

- Не на…

- Ладно-ладно, Дэнни. Ты меня слышал. Собирай свои вещи, и пойдём.

- Где твои друзья-маги?

- Там, снаружи. Вставай, Дэн, нам надо поторопиться.

- С чего мне идти с тобой? – Софет потянулся за зонтом, но его не было. Чезаре повернулся, наконец, к нему лицом, и показал чёрный шёлковый зонт, лежавший у него на коленях.

- Этой ночью за тобой сюда пришли два человека, мужчина и женщина. Их поймали у подъёмного моста – в точке, куда приводят координаты магического переброса из нашей конторы. Они, как и ты, нарушители и незарегистрированные Тёмные маги, принадлежащие – один к ложе Смерти, а другая – к стихийникам. Сейчас их ждёт допрос, а потом, скорее всего, их убьют.

 - За что? – вырвалось у Дэнни.

Он вскочил и, забыв о низком своде пещеры, ударился головой. Схватил свой вещевой мешок и, согнувшись, выбрался из грота. Чезаре шёл за ним, оберегая голову от удара о потолок.

Снаружи, на почтительном расстоянии от грота, топтались остальные четверо. Только что рассвело, холод и сырость стояли ужасные, и маги, похоже, изрядно озябли.

- Нам придётся связать его, - нерешительно сказал Розу один, показывая на Дэна.

- И, наверное, надо заблокировать его, чтобы…

Чезаре забрал у Дэнни мешок и сказал:

- Не стоит. Я за него ручаюсь.

Софет хмыкнул и протянул магам руки.

- Вяжите, - сказал он. – Вам спокойней будет.

Изнутри форт показался Дэну неплохим местом. Здесь были длинные аккуратные бревенчатые одноэтажные строения, стоящие в три ряда, несколько маленьких домиков, деревянные мостовые. Солдаты-простаки, ловцы и пограничники-маги селились в этих длинных домах со светлыми окошками, и, видимо, были довольны такой жизнью. По крайней мере, лица встречаемых Дэном людей показались ему весёлыми и сытыми. Не слышалось ни криков, ни брани, зато кто-то смеялся, а кто-то – совсем далеко, но отчётливо – пел.

Чезаре Роз и его товарищи провели Дэна мимо одного из жилых домов к маленькому бревенчатому строению с широким и высоким крыльцом, словно созданным для того, чтобы с него выступать и выкрикивать разные объявления. Возле крыльца на двух столбах висел большой колокол.

Внутри оказалось просторно – несколько скамей вдоль стен и напротив входа большой письменный стол. У стола – стойка с четырьмя ружьями и саблями в чёрных ножнах. Спиной к окну, упираясь ногами в стол, вальяжно стоял невысокий плотный человек. Не маг. Но и человек очень непростой, судя по всему. Необычайно живое, выразительное лицо и прищуренные глаза создавали впечатление, что простак энергичен, обаятелен и хитроват. При виде Чезаре и пленённого Софета человек провёл ладонью по коротко стриженным седым волосам и быстро, отрывисто заговорил:

- А! Чез! Как сам? Поймали ещё? Сегодня уже третий! Твои все в порядке?

Дэн поискал глазами Анстис и Дарда. Он злился на них. Как они ухитрились сюда попасть и почему дали себя схватить?

- А тебя как звать? Маг ложи Боли, да? У меня на вас чутьё! Чез, я хочу присутствовать на допросе! За это с меня – пропуск на казнь всему твоему отряду!

- Постой, постой, эн Хемлик! – Чезаре задвинул Дэнни за спину и выставил руки ладонями вперёд в знак требуемого им внимания. – Помолчи немного! Почему ты решил, что их обязательно надо казнить? Вот так, не разобравшись… за что?

- Так! Я начальник форта! Вот почему! Мало нам с той стороны! Ещё теперь и с этой нарушают! Вот за что!

- Но ты на светлой стороне, эн Хемлик! Наша цель – не изничтожить всех Тёмных магов, а приучиться жить с ними в мире и равновесии…

Дэн хмыкнул. Вот оно как. Хорошее равновесие: Светлые используют магию как и сколько хотят, служат придворными магами, изображают из себя аристократов и хозяев жизни и контролируют каждый чих всех Тёмных. А если не получается контролировать – насильно лишают магии и гноят в тюрьмах, потому что казнить  их бесчеловечно!

- И равноправии? – спросил он у Чезаре.

Тот обернулся и наставительно изрёк:

- Когда нам удастся раз и навсегда объяснить нашу ведущую политику всем Тёмным, то и в равноправии. Итак, эн Хемлик, мне нужны те двое. Куда ты их запрятал?

- Так это! Сидят вон в соседней комнате. Можешь туда и этого посадить. Допрос только в моём присутствии!

Чезаре возвёл глаза к потолку. Дэн его понимал. Очень настырным оказался здешний начальник форта.

«Соседней комнатой» эн Хемлик назвал маленькое, узкое помещение с окном в конце. Всего-то здесь и было места, что на скамье вдоль одной из стен. Дэн устроился между Швеёй и Дардом, которые сидели неподвижно, словно куклы. Повернулся к Анстис – она смотрела прямо перед собой, выпрямив спину, приподняв голову. Дэну стало страшновато. Он чуть-чуть прижался к жене плечом, но она словно и не заметила. Повернулся к Дарду – то же самое.

- Эй, друг трупарь! – Дэнни уже догадался, что Светлые ради безопасности полностью обезволили его друзей, но мириться с этим не хотелось. – Очнись! 

И, конечно же, Сарвен Дард даже не пошевелился.

Чезаре вошёл через минуту, встал, прислонившись к подоконнику, и спросил у Дэна:

- Правда, что вы убили тринадцать ловцов? Там, в твоём доме?

- Нет, - быстро ответил Дэнни. Пожалуй, слишком быстро.

- А камергера? Тоже не вы?

- Камергера мы, - ответил Дэн. – А ловцов не мы.

- Там действовал какой-то некромант, - с сомнением сказал Чезаре. – И это твой дом.

- Я в это время жил в твоём, - сказал Дэнни, - потому что мой оказался занят чужими людьми. Уж не знаю, кто их туда поселил… но это точно был не я.

Начальник форта ввалился в тесное помещение, запнувшись о порог, и радостно заявил:

 - Я готов слушать!

Чезаре Роз смерил его тяжёлым взглядом с ног до головы и чуть подвинулся, давая Хемлику место у подоконника.

- Как я уже говорил тебе три года назад, Дэнни, мы избегаем казнить Тёмных магов, - Чезаре обращался к Дэну, но сказано это было прежде всего Хемлику.

- Ага, вы их перевоспитываете, - хмуро подтвердил Дэнни. – В нападении на Кора Тэллина виноват целиком один только я, - он подчеркнул каждое слово. – Моя… мои друзья стояли на страже.

- А зачем вы сюда-то забрались? – встрял энергичный Хемлик. – Хотели границу пересечь?

- Я сюда не забрался, а перенёсся, потому что попал в беду с этим Тэллином. Эн Роз – мой старый знакомый, я хотел обратиться за дружеской помощью, - Дэнни покосился на Чезаре, но тот и бровью не повёл. – А зачем мои друзья последовали за мной – для меня загадка.

Тут Дэнни был честен.

- Разбудите их и спросите сами, - добавил он. – Но я прошу вас не трогать мою жену, Швею Моро, потому что она ни в чём не виновата!

- А! То есть некромант всё-таки виноват? – обрадовался Хемлик.

- Я знаю его только с хорошей стороны, - соврал Дэн.

- Почему мы не должны вас казнить? – очень быстро спросил начальник форта. – Вы нарушители!

- Я нарушитель, - сказал Дэнни.

Чезаре подошёл к Дарду и взял его за подбородок. Голова некроманта безвольно качнулась. Дэнни посмотрел на Сарвена – пустые глаза, безразличное выражение лица. Брр. И Швея не лучше.

Светлый маг мягко провёл по лбу некроманта пальцем другой руки, словно стирая невидимую линию. Затем ладонью закрыл Сарвену лицо и что-то прошептал. Затем перешёл к Швее. Дард в это время заморгал, потом зябко повёл плечами и вдруг согнулся пополам в приступе рвоты.

Когда Чезаре Роз прикоснулся к лицу Анстис, Дэнни едва сдержался, чтобы не помешать ему. И отвернулся, чтобы не смотреть, как руки мага трогают его женщину, а повернулся обратно, лишь когда Анстис слабо вскрикнула и Роз отошёл обратно к подоконнику.

Швея повалилась набок -  Дэн с трудом поддержал её связанными руками. По счастью, её тошнить не стало. Возможно, Чезаре более бережно вывел её из транса.

- Сесть прямо! – скомандовал тем временем Хемлик. – Ты! Как звать?

Сарвен Дард, не разгибаясь, пробормотал что-то себе между колен. Морщась от брезгливости, начальник форта схватил некроманта за волосы и разогнул его.

- Как звать?!

- Роз! Попроси его быть повежливей, - вмешался Дэн.

- А! Друг Чезаре! Ты хоть и друг, но Тёмный! Так что не лезь куда не просят! – скороговоркой выпалил Хемлик. – А ты давай, отвечай! Как звать?

- Сарвен Дард. Маг ложи Смерти, - невнятно ответил Дард.

- Теперь ты!

Швея вздрогнула и прижалась к связанному Дэну.

- Чезаре! – Дэн с угрозой посмотрел на Хемлика.

- Швея Моро, - пролепетала Анстис.

- Швея? Что за кличка? Говори имя!

- Она стихийница, - вступился за Швею Дард, - они скрывают свои имена.

- И правда, эн Хемлик! – осторожно встрял Чезаре. – Не стоит заставлять её. Я слышал, стихийники никому не говорят своего имени – порой только мать или отец знают его.

- Ничего, мне – скажет! – улыбнулся Хемлик. И, встав напротив Швеи, сидящей на скамье прижавшись к Дэнни, несильно ударил женщину по щеке. – Эй! Очнись-ка! Назови мне своё имя, ведьма!

Швея сжалась, а вот Сарвен Дард, напротив, распрямился, как освобождённая пружина.

Дэн тоже встал – разве что совсем чуть-чуть медленнее, чем некромант.

Связанными руками он воспользовался как петлёй – закинув её на шею Хемлика. И развернул начальника форта лицом к Дарду. Тот от души ударил горе-допросчика под дых. И всё это достаточно быстро, чтобы Чезаре не успел опомниться. Впрочем, тот не  очень-то спешил на выручку к Хемлику, а подождал, пока Дард нанесёт ему ещё пару ударов. Повиснув на верёвке, соединяющей руки Дэна, начальник форта не мог даже пикнуть.

- Всё-всё, - Чезаре небрежно махнул рукой, и Дарда отодвинула в сторону от Хемлика невидимая стена. – Дэнни, отпусти его.

 - Заорёт, - прошипел Дэн.

- Этим я займусь, - пообещал Чезаре. – Отпускай. У вас и без того тут немало проблем, малыш, не усугубляй.

- Почему ты не сделаешь его поспокойней? Ты же маг! Неужели эмоции простака так неуправляемы? – возмутился Дэн, всё ещё удерживая Хемлика. От трения верёвкой его запястья уже кровоточили, пачкая воротник светлой рубашки начальника. – Он безумен?

- Поработаешь тут, на границе, – ещё и не таким станешь, - Чезаре подошёл к Хемлику, который уже пришёл в себя и теперь, хрипя, ногами пытался достать до Дарда. Руками он цеплялся за руки Дэна, пытаясь снять их с шеи.

Одного прикосновения Чезаре оказалось недостаточно, чтобы успокоить Хемлика, и, когда Дэн освободил его, Светлому даже не  пришлось зажимать начальнику форта рот.  Хемлик притих, расслабился и был под руки усажен Чезаре и Дэном на скамейку. После этого Роз освободил прижатого к противоположной стене Сарвена.

Хемлик лёг на бок, поджал ноги, сунул под голову сложенные руки и уснул. Дэн бросил на Чезаре настороженный взгляд. Верёвки с его рук расползлись на волокна и упали на пол. Дэнни потёр ссадины, и под его пальцами они зажглись острой болью. Ну, да ничего. Скоро это пройдёт – и следа не останется.

- Я думал, ты тут всем начальник, - заметил Дэн.

- Вот ещё, - тихо фыркнул Чезаре. – Дэнни, ты мне вот как нужен! – маг положил ладонь себе на темя, что означало – «дел выше головы». Дэнни не видел этого жеста много лет. Он был из детства, из времени, когда они с братом играли и выдумывали тайный язык. Находясь в обучении у Роза, Дэн выдал ему несколько жестов – для общения в присутствии других магов. – Если бы ты сам не появился, я бы тебя выкрал из тюрьмы, честное слово.

- Ты мне нужна, сказал паук мухе, - ввернул Сарвен Дард.

Дэн снова сел рядом с Анстис, бесцеремонно подвинув Хемлика. Он с удовольствием скинул бы его на пол, но, пожалуй, не стоило рисковать и испытывать терпение Роза. Обняв Швею, он провёл рукой по её щеке, красной от удара и стыда. Маленькая  и такая приятная его пальцам боль. У Дэна слегка заныло сердце от неё.

- Дай им уйти, - сказал он. – А лучше – дай им регистрацию и укрытие. Чтобы никто их не преследовал.

 -Дэнни! – заволновалась Швея.

- Тшшш, - Дэн прижал Анстис ещё крепче, покачивая, как ребёнка. – Не переживай.

- Они замешаны в убийствах, - покачал головой маг. – И я по-прежнему подозреваю, что вы, ребята, причастны к смерти ловцов в доме ван Лиота.

Сарвен встрепенулся, и Дэн понял: сейчас начнёт признаваться. Тогда его точно казнят. С Анстис ещё неясно, но за смерть тринадцати ловцов Дард расплатится головой.

…а может, оно и к лучшему? Если он, Дэнни, так сильно нужен Светлым, то и Анстис в качестве его супруги они ведь скрепя сердце, но примут? Она ведь почти никогда не использует магию! Зато Дард никогда больше не заступит ему, Софету, дорогу. Не будет претендовать на Швею…

Тут он перехватил взгляд Сарвена, устремлённый на Анстис, и отвернулся.

- Их убил я.

Чезаре словно не поверил собственным ушам.

- Малыш? Ты не мог! Нет! Там явно замешана магия ложи Смерти!

- Боль и Смерть близки друг к другу. В какой-то мере это одно и то же. Правда, друг трупарь?

- Н… нет!

Дэн улыбнулся и мысленно заткнул Дарду рот. Чтобы тот не мог говорить. Сарвен выпучил глаза и замотал головой, не в состоянии выговорить и слова.

- Отпусти их, Чез. Сделай так, как я прошу… учитель. И я весь твой. Регистрация. Доступ к знаку Светлых. Жильё. Никаких обвинений… и можешь хоть чучело из меня набить, я даже не дёрнусь. Всех, кто был убит в доме Лиотов и в особняке Тэллина, прикончил я.

Швея встрепенулась, но Дэн до боли сжал ей плечо. «Молчи, только молчи!»

- Юным людям это свойственно, - помедлив, сказал Чезаре. – Это вот… то, что ты сейчас делаешь. Ты же понимаешь, что вот он, - Роз указал на Дарда, - убийца. И должен понести наказание.

- Он хороший человек! И если бы его не травили, как волка, он бы в жизни не убил ни одного Светлого… да и Тёмного тоже, - это Дэнни выговорил уже не так уверенно. – Никого бы вообще пальцем не тронул! Ложа Смерти создана не для того, чтобы уводить из жизни кого попало! Подтверди, друг трупарь!

Дард горячо закивал.

- Эн Роз, не слушайте его, - взмолилась Швея. – Я готова к любым наказаниям за свои проступки. И Сарвен готов за свои ответить, правда, Сарвен?

- Чез, только в двух словах – насколько я тебе нужен? Почему я не могу отвечать за них? Взять на себя любую вину?

- Потому что каждый должен платить…

- Но они заплатят! Почему ты считаешь, что их плата – это обязательно сегодняшняя показательная казнь?

Начальник форта завозился на скамейке и, очевидно, реагируя на слово «казнь», пробормотал:

- Потому что мы давно никого не казнили!

- Чезаре! Как говорится, Спящий и этот сон уже видел! Ты мне всегда говорил о милосердии, ну так прояви его! Ты же Светлый!

- Но люди в форте знают, что вы – преступники, нарушители, Тёмные маги, люди ждут от Хемлика и от меня действий! Как могу я взять тебя к нам, а друзей твоих выпустить на волю?

- Ну так казни меня! – заорал Дэнни.

Дард стал отчаянно жестикулировать, и Дэн сказал:

- Он может меня вернуть сразу после казни. Да, Сарвен?

- Нет! – вскрикнула Швея.

- Нет! – теряя терпение, закричал и Чезаре. – Вы все тут сумасшедшие! Все трое пойдёте на виселицу! Я сказал!

Но Дэн вскочил  на ноги и схватил Роза за плечи.

- Они правы. Пусть меня казнят, а их зарегистрируют и отпустят. Здесь никто ещё не знает, кто мы такие, так что всем всё равно. А Дард вернётся и оживит меня.

- Не позволяйте им, эн Роз! – вскрикнула Швея. – Что, если оживить Дэнни не получится?

Чезаре выдохнул, сжав кулаки, а потом сказал негромко, но как-то так, что все сразу замолчали:

- Хватит.

Одного взора Роза хватило, чтобы Хемлик поднялся со скамьи и оживился.

- А! Так вот вы как! Я вам этого не позволю! Чтобы вот так человека враз усыплять? Эн Роз, я вас арестовываю!

- Эн Хемлик, - Чезаре положил на плечо начальнику форта руку, - арестовать вам придётся только вот этого молодого человека. Дэниэл Альсон, мой бывший ученик.

- А когда казнь? – потёр руки Хемлик.

- Мы это обсудим, но вряд ли дело дойдет до казни. Маги предпочитают беречь представителей старинных фамилий.

- Альсон – старинная фамилия? – уточнил Хемлик.

- Весьма.

- Ну хорошо, но этих-то мы казним?

- Нет.

Начальник форта побагровел.

- Вы забываетесь, эн Роз! Я, как начальник форта…

- А я, как начальник магов форта, имею вам сказать, что сегодня мы отпускаем Сарвена Дарда, мага ложи Смерти, и Швею Моро, стихийного мага, выправив им предварительно необходимые бумаги и выдав знак ордена Отражений. Вы хотите поспорить с Комитетом в моём лице?

Судя по тому, какое выражение при этом сделалось на лице Чезаре, Светлый маг очень хотел поспорить с начальником форта. Дэн не ошибся – всё-таки основой власти в форте был не Хемлик, а Роз.

- Так вы будете спорить, эн Хемлик? – повысил голос Роз.

Но Хемлик спорить не желал. Он сбросил с плеча тяжёлую руку мага и вышел из узкой, душной допросной. Было слышно, как он сухо и быстро выстреливает фразами в солдат. Кому-то в патруль, кому-то на дежурство, кому-то в кухню…

Притихшая Швея взяла Дэна за руку и осторожно потянула на себя, чтобы он сел поближе к ней. С другой стороны от неё на скамью плюхнулся растерянный вконец Дард.

Чезаре посмотрел на всех троих, словно желал что-то сказать, но потом махнул рукой и тоже вышел. Снаружи щёлкнула щеколда, лязгнул замок.

***

«Помещение для хранения пленных магов», по высказыванию Чезаре, оказалось полуподвалом под всё тем зданием начальника форта. Когда Дэна проводили сюда, Хемлик распорядился, чтобы темницу охраняли два мага. Чезаре не стал спорить, заявив, что уже устал от разговоров. В темнице были два маленьких узких окошка под самым потолком, земляной пол и металлическая кровать. Тощий матрас и одеяло с вытертым ворсом – вот и вся постель. Дэн уже подумывал попросить сюда свои вещи, когда вошел невысокий, очень юный и очень серьёзный маг – младше, чем Дэнни. В руках он нёс вещевой мешок, но увы – ни скрипки, ни зонтика при нём не оказалось. Дэнни не стал спрашивать, где эти вещи – только понадеялся, что они у Чезаре.

Что до остального – то в башне Тартуты он повидал и не такое. Здесь за деревянной перегородкой даже была вырыта дыра в полу и стояло ведро с золой и совочком – чтобы присыпать, значит. А возле кровати обнаружился глиняный кувшин с водой. Все удобства! Оставалось только выяснить, в котором часу кормят.

Дэн лёг на кровать, подложив вместо подушки вещевой мешок, и закинул ногу на ногу. Его охраняли спустя рукава. Ему даже не попытались заблокировать эмоции. А Швею и Дарда Чезаре обещал отвести в свой дом, накормить и дать им отдохнуть. Жаль, что эти милости не распространились на Дэна Софета, но тут уж ничего не поделаешь. Приснился Спящему – не забудь ему сплясать, как говорится. Не приковали к стене – и ладно, а ведь могли бы. Чезаре Роз отлично продемонстрировал своё мастерство – и когда показал Дэну сидящих в неподвижности друзей, и когда усыпил начальника форта. Одним движением брови Роз мог бы парализовать Дэнни или подчинить настолько, чтобы он сам пошёл на эшафот, да ещё и петлю бы себе сам затянул. Но – нет.

Даже не позаботился о подобающей охране. Потому что был уверен – Софет не сбежит. Софету будет лестно, что такой могучий маг нуждается в помощи юнца, бывшего ученика, бывшего же узника. Софету станет интересно, к чему его собираются привлечь.

И ещё Софет отчаянно боится за Швею. Маленькую, нежную, которая смотрит с обожанием и боится лишний раз слово сказать.

Хоть бы не соврали – отпустили их с миром. Ей без Дарда туго придётся, но с ним она не пропадёт. Дард за неё всех положит, он такой. Горло за неё перегрызёт. Стал бы он, Дэн, за Швею кому-нибудь горло грызть? Сарвену Дарду, к примеру – стал бы?

У Дэна не было ответа. Он чувствовал, что Анстис уходит из его жизни, возможно навсегда. Но на душе от этого не происходило бури. Разве что звучала унылая, однообразная мелодия.

Он не любил ждать – а сейчас приходилось. Поворочавшись на неудобной кровати, Дэн вытащил книгу из мешка и занялся чтением. Раздел по истории анатомии пыток, составленный последователем Санны Даггона, повествовал о том, как великий маг и палач был проклят за жестокость. Без жалости и сострадания подверг он пыткам и опытам более трёхсот людей только ради составления анатомического атласа, а жертв за ним числилось гораздо больше.

Там же повествовалось и о другом исследователе человеческой анатомии, учителе Санны, который исцелял исключительно эмоции пациента и утверждал, что при правильно налаженном потоке эмоций в теле человека всё нормализуется само. Санна Даггон же утверждал, что боль – одна из главных сил, движущих человеком, и чтобы жить и развиваться, ему необходимо страдать. Самые страшные недуги могут быть исцелены магом, но совсем без боли жить невозможно. Оба мага жили в самом начале Эпохи Разброса, и ещё не считались Светлым и Тёмным, но Дэн отчётливо понимал, что разделение уже проложило между ними трещину.

Возможно, Чезаре Роз тоже проводил параллели между Санной с его учителем и собой с Дэном. Слова о том, что Светлые работают над тем, чтобы установить равновесие с Тёмными, вполне укладывались в эти предположения.

Дэнни пролистнул сразу несколько страниц, где рассказывалось о противостоянии Даггона с учителем, и углубился в изучение анатомии. Он не один раз читал эту книгу, но каждый раз, обращаясь к ней, черпал всё новые знания.

Так, с книгой в руках, он провёл, наверное, часа два. Дэн закрыл книгу и загляделся на лучи солнца, проникающие через узкие горизонтальные щели-окна под потолком.

И тут услышал выстрелы.

Линлор Глейн, гибкая, красивая девушка с каштановыми волосами и светло-карими весёлыми глазами, встретила Дарда и Швею как самых дорогих гостей. Пожалуй, некроманта никто в жизни так не привечал, и он застеснялся. Чезаре и Линлор привели их в свои комнаты, словно в царские покои, уступили лучшие места за столом и достали самую красивую посуду из сундука «с приданым» (так, порозовев, заявила Линлор). Обед у них на столе стоял самый скромный – каша с поджаренным луком и горячая вода с мёдом и сушёными фруктами. Дард изо всех сил старался брать как можно меньше, но голод давал себя знать. Он не мог спокойно смотреть на еду. Линлор всё подкладывала ему порцию за порцией и улыбалась.

Швея сидела прямо и молчала. Дард поглядывал на её бледное и заплаканное лицо и сам мрачнел. Видимо, она волновалась за Софета, оставшегося взаперти и лишённого радушия Чезаре и Линлор.

Эн Роз уже несколько раз повторил, что беспокоиться им не о чем – до казни дело не дойдёт. Они не спали почти всю ночь – ловили и допрашивали секретаря, слонялись по берегу реки в поисках входа, прятались от патрульных, потом оказались у начальника форта. Им пришлось выдержать первый допрос, потом Чезаре погрузил их в транс, привёл Дэна и начал допрос заново. Дард и сам еле держался, а уж Швея совсем обессилела.

Линлор увела её в спальню, чуть не силком уложила в кровать, и, вернувшись к Сарвену, попросила его не беспокоить  женщину, чтобы она хоть немного поспала.

Дард в жизни не осмелился бы ее побеспокоить, мало того – он бы перегрыз горло тому, кто посмел бы это сделать. Но на просьбу Линлор только смущённо кивнул.

Эн Роз отправился за необходимыми документами к начальнику форта. Линлор предложила Сарвену устроиться в кресле, а сама по каким-то делам ушла. Дард тихонько пробрался в спальню, к Швее, и сел на полу, затылком прислонясь к кровати. У него не было никакого оружия, чтобы защитить Швею, но он поклялся себе, что в обиду её не даст.

Задремал – и тут же, вздрогнув, распахнул глаза. На улице кто-то бегал, слышались окрики, команды. Некоторое время Дард прислушивался, затем как можно тише поднялся на ноги и глянул в окно, прячась за занавеской. По улице бежали солдаты, грохоча сапогами по деревянной мостовой. Человек десять, все в одинаковой чёрно-серой форме. Они старались бежать строем. Ружья они держали в руках. Учения?

Потом пробежал отряд Светлых магов – светло-серые мундиры, пистолеты в кобурах. Четверо. И один нарисовал в воздухе знак Отражения. Большой и необычайно яркий.

Такой, что он не погас сразу, а сиял несколько секунд.

Некромант с беспокойством посмотрел на Швею – не разбудили?

Она открыла глаза именно в этот момент. Вздрогнула, села спиной к изголовью кровати, отгородилась одеялом.

- Тссс, - Дард отошёл от окна, и, видя, что Швея испуганно провожает его глазами, в смущении остановился посреди комнаты. – Я услышал шум. Там, на улице. Думал, вдруг они придут сюда? А ты тут одна…

- Посиди со мной, - попросила вдруг женщина. – Сядь.

Некромант уселся на самый краешек кровати.

Мимо окна прогрохотали новые шаги – и опять, судя по звукам, куда-то бежал целый отряд.

Швея вздрогнула и прижалась к Сарвену. Обхватив её вместе с одеялом, он поискал глазами хоть какое-то оружие.

Кто-то ударил прикладом в окно, полетели стёкла. Дард скинул Швею с кровати и упал сам, заталкивая женщину подальше, в тёмный угол, задвигая её к стене.

- Лежи, - прошипел он, и тут же услышал выстрел. Стреляли по постели – в воздух поднялся пух от подушки. Второй выстрел поднял ещё один белый ворох пёрышек. Резко и сильно запахло пороховым дымом.

Откуда-то с улицы слышались и другие выстрелы.

…Начальника Хемлика в форте не любили. Но слушались и, пожалуй, уважали – был он скор на решения, твёрд в убеждениях и неслаб в боях. Осенью, когда кочевники из Иртсана в очередной раз никак не могли взять в толк, почему их не пускают за реку, Хемлик действовал быстро и жестко – и результат получил незамедлительно. Кочевники повернули обратно, а у форта потери оказались совсем небольшими – один солдат раненый и один убитый. Лазутчиков Хемлик незамедлительно казнил, перебежчиков из Тирны арестовывал и передавал властям.

Чезаре же разбирался с магами. И все видели, что иртсанских колдунов он отпускает с миром, а Тёмных из Тирны как-то, по его словам, обезвреживает и куда-то отправляет. Этим положением дел были не очень-то довольны остальные Светлые форта. Раз, когда Чезаре ушёл с внешним патрулём, ловцы изловили человека, предположительно – Тёмного мага, который спускался с горы. Его полностью лишили эмоций, но кому-то показалось, что он пытается начертить в воздухе знак ложи Страха. И мага застрелили. Чезаре был в ярости. Его идеи полного примирения и слияния обоих орденов находили мало последователей. Никто не понимал, зачем надо примиряться с Тёмными, которые, как известно, являются убийцами.

И вот ловцы с огромным трудом изловили двоих Тёмных магов. Хемлик утверждал, что именно они причастны к потрясшему всю Тирну происшествию в Азельме. Это они убили в общей сложности семнадцать Светлых магов всего за неделю. Все ждали их казни. Решали, достаточно ли будет повесить мерзавцев или сжечь.

И что с того? Чезаре их отвёл к себе домой и, по слухам, хотел отпустить. Не просто отпустить – дать им документы, зарегистрировать, закрепить за ними участок и тем самым показать, что Светлые спокойно прощают таких кровавых преступников. Идите с миром, можете убить ещё двадцать, тридцать, пятьдесят Светлых  - вам всё простится!

И даже третьего пойманного, как сказал обитателям форта Хемлик, вполне возможно, оставят в живых.

Это было неслыханно.

Чезаре вышел из дома и направился к начальнику форта, уверенный, что регистрация Дарда и Швеи – дело уже решённое.

Ему очень нужен был Дэн Софет. Если честно, предложи он оставить Швею и некроманта в форте и при этом выгнать Рофеллина Хемлика взашей – Роз  на всё бы пошёл. Побежал бы! Вот и сейчас маг почти бежал.

В конторе начальника Чезаре Роза встретил пятерых отборных солдат во главе с Хемликом. Тут же стояли три ловца из отряда Чеза. Роз с интересом на них посмотрел. Эти трое должны были сейчас выходить во внутренний караул, сменив своих предшественников, которые уже четыре часа кряду обходили форт.

- Чезаре Роз, я объявляю о твоём смещении с должности командира магов, - торжественно заявил Хемлик. – Вы должны покинуть форт. Немедленно. Ваши комнаты отчуждаются, а незаконно проживающие в них люди будут арестованы. Если вы сейчас же не удалитесь, вас арестуют и казнят вместе с ними.

От удивления Роз промедлил слишком долго, и этим воспользовались маги – окружили его с боков и со спины. Он раскинул руки в стороны, вбирая в себя эмоции, прежде всего солдат, чтобы разделить, но ничего не произошло. Окружившие его маги схватили Чезаре за руки.

…а оказывается, когда тебе блокируют магию – это неприятно…

Чезаре только и успел, что послать Линлор краткую мысль: «в форте переворот, собери наших».

Затем его скрутили, связали по рукам и ногам и потащили в полуподвал, в камеру.

Уже оттуда Чезаре услышал выстрелы и запоздало брыкнулся. Но маги, предатели, швырнули его на пол и захлопнули за собой дверь.

Роз только и смог, что, извиваясь и дёргаясь, преодолеть путь в два шага до двери и ударить по ней связанными ногами.

Кляп во рту мешал дышать, и Роз долго и старательно от него избавлялся. В конце концов, ему удалось извернуться и, упираясь в плечо, зажать подбородком самый край тряпки. Преодолевая мучительную боль в вывернутых назад руках, он сумел, помогая себе плечом, постепенно извлечь из пересохшего рта кляп и отдышаться.

И услышал тихий, но настойчивый стук в стену. Ну конечно! Дэнни. Чезаре развернулся ногами к этой стене, ударил в неё каблуками два раза. Дэн ответил – тук, тук. А затем стена прогнулась, вспучиваясь несколькими пузырями, и лопнула.

На Роза осыпались осколки кирпичей и песок, лепестки краски и куски штукатурки. В провале стоял Дэнни, с удивлением глядя на учителя.

- Чез?

- Малыш!

Дэн не стал возмущаться, бросился к Чезаре и освободил от пут.

- Но как? Разве твои эмоции не…

- После тюрьмы я не могу пользоваться своими эмоциями, спасибо кое-кому за это, - Дэнни проверил плечом дверь. – Только чужими. К сожалению, сейчас у меня осталось не многое. Тебя, стало быть, намертво пресекли? Разделили всё, что могли?

Чезаре прислушался к себе. И покачал головой.

- Я хуже обыкновенного простака, - признался он. – Ничего не могу.

- И от меня ничего не отразишь, - хохотнул Дэнни. – Ну, тогда мне придётся немного подзапастись от единственного источника боли в этой камере, Чез. Будет очень больно!

- Лишь бы вырваться, - ответил Роз.

- Вырвемся. А теперь рассказывай, как вы, Светлые, это делаете.

- Что именно?

- Как можно так использовать отражение, чтобы заблокировать чужую магию. Тэллин смог забрать даже мою музыку, а я так и не понял – как вы это делаете. Способность играть на скрипке и вызывать чужие эмоции – это ведь не то же самое, что чувствовать самому!

- Дэнни, сейчас не время для лекций! Ты только подумай: там, снаружи, бунт. И Хемлик собирается казнить всех, кто будет против него. Моя жена, твоя жена, твой друг – будут первыми кандидатами на виселицу или расстрел!

- Он мне не друг, - поморщился Дэн. – Давай покороче, я согласен. Мне надо понять, что вы делаете, чтобы освободить тебя и не дать заблокировать себя.

- Чтобы заблокировать эмоции Светлого, надо знать, что он сейчас испытывает. Для этого нужно быть эмпатом. Ты ведь не всегда знаешь, что испытывает человек напротив тебя?

- Если я берусь за него – я в этом уверен, - ухмыльнулся Дэнни. Ухмыльнулся так гадко, что Чезаре передёрнуло. – Он испытывает боль.

- Ну, тогда действуй, - спокойно сказал Чезаре и закрыл глаза. – Ты будешь знать, что я чувствую, и если это чувство прорвёт блокировку, я буду свободен.

- А что надо делать, чтобы тебя не заблокировали снова?

- Тёмному достаточно аффектации или экзальтации, - ответил Чезаре. – Светлые лишены такой радости. Но есть другой способ: отрешиться. Это как впасть в транс, но при этом действовать осознанно и точно. Беда в том, что в этом случае маг  уязвим, хотя может перешагнуть границы своих возможностей.

- Что мешает тебе, перешагнув, закрыться от пуль и чужой магии?

- Это состояние почти полностью отделяет дух от тела, а духу незачем защищаться. И нечем.

- Тогда так: сейчас тебе будет больно. Ты будешь физически на пределе. Входишь в это своё состояние. Я защищаю твоё бренное тело. Нападаем на тех, кто остался в конторе и бежим к твоему дому. В форте остались маги, которые верны тебе?

- Я могу полагаться только на Линлор.

- Негусто. Я беру от тех, кто здесь, всё, что сумею. Ты отражаешь это в тех, кто против нас. Если действовать так без перерыва – это защитит нас. Добираемся до моих, это уже помощь. А потом надо удирать из форта. Где мой зонт?

- У меня дома. И скрипка. Я забрал их.

- Ну, тогда вперёд. Доверься мне. Будет больно.

Чезаре кивнул, ожидая первого удара.

Затем пришла боль.

Дэн ощущал сытость. Должно быть, так чувствует себя хищник, идущий на водопой после трапезы. Он только что убил косулю и сожрал её, и в каждой мышце чувствует силу, ленивую уверенность и превосходство над другими хищниками. Конечно, голодные, они опасны, но он уложит их одной лапой, потому что голод выматывает. Обманчивая самоуверенность, но Дэн ею не очаровывается. Он настороже.

Чезаре шёл рядом, собранный, напряжённый. Его немного пошатывало, но Дэнни знал, что это скоро пройдёт. Роз или окончательно выбьется из сил, либо выйдет за пределы собственных возможностей, как и говорил. Пока что они очень удачно подпитывали друг друга. На редкость продуктивно. Хотя, пожалуй, Чезу было похуже, чем ему.

В помещении начальника форта находились шесть солдат и два мага. Все вооруженные огнестрельным оружием. Оно  не стреляло – внезапно отсыревший порох давал осечку за осечкой. Это краткое замешательство вывело солдат из строя, и Чезаре разделил их эмоции и обездвижил на несколько часов. А для Дэнни остались  два Светлых мага, которые попытались блокировать его. Всё попусту – Софет и пошёл прямо на них и ударил одного в лицо. Первый отшатнулся, а второй тут же получил под дых. Это небольшая боль, но Дэну сейчас много не требовалось: он был переполнен. Солдаты по очереди упали на пол, обездвиженные и обессиленные Розом, а Дэн оглушил магов их же собственной болью, которую он, потянув к себе, усилил и послал обратно мощным зарядом. Болевой шок настиг обоих Светлых одновременно. Это не смертельно. Сейчас Чезаре и Софет слишком притёрлись друг к другу, и чужая смерть, если Чез её разделит, может только навредить им.

Больше в конторе никого не было. Стало быть, Хемлик руководит остальными где-то в другом месте. И не надо иметь огромный умище, чтобы догадаться, где.

Чез и Дэн, прячась за стенами домов, побежали к общежитию, где оставили Линлор, Швею и Дарда.

- Я успел её предупредить, - сказал Роз на бегу, - надеюсь, она собрала хотя бы с десяток верных нам магов.

Это было бы отлично, это было бы очень хорошо, но Чезаре также сказал Дэну, что солдат в форте не меньше пятидесяти человек, а ещё есть разнорабочие, кухарки и прочее «мирное население».

Дэнни споткнулся о мёртвое тело – тёмно-серая с зелёным форма указывала на то, что это солдат-пограничник. Чуть дальше увидел ещё убитого – с простреленной грудью. Торопясь к дому Роза, увидел три или четыре убитых солдата без каких-то повреждений и одного мёртвого мага с окровавленной головой. Чем ближе к дому, тем больше мертвецов.

Он соврал Чезу, что ничего не чувствует и лишился эмоций. Он запихал их, казалось бы, достаточно глубоко, чтобы не дать кому-то задеть себя за живое. Но сейчас только и думал, что небо слишком спокойное и солдаты слишком мёртвые… Погодница и некромант никак не проявляли себя и следовало заранее приготовиться к худшему.

- Второй дом, - Чез показал на длинное здание-общежитие. Оно отличалось от двух других подобных выбитыми стёклами. К окнам подтягивались солдаты. Дэн насчитал среди них четверых магов – из-за светлой формы их легко было отличить от солдат. Их считать казалось бесполезным – слишком много.

- Твой друг некромант сможет защитить Швею? – спросил Чезаре.

- Он мне не друг, - отрезал Дэн, с тревогой выглядывая из-за угла дома, соседнего с общежитием Роза.

- Ну да, - с сомнением сказал Чез. – Так сможет?

- Если только они живы, - ответил Дэн.

Солдаты окружили дом и дали по окнам залп. Изнутри послышались ответные выстрелы – около десятка, сильно вразнобой. Два солдата, раненые, вскрикнули и упали на деревянный настил.

- Ты восстановился? – спросил Дэнни. – Я что-то не очень представляю, что ты можешь.

- Я тоже, - сказал Чезаре и непонятно чему засмеялся.

Четверо магов и около дюжины солдат подбирались к окнам и двери в дом, остальные перезаряжали ружья.

- Мне не видно, что происходит с той стороны, - пожаловался Дэн.

Чезаре сел, прислонившись к деревянной стене дома номер один. Закрыл глаза.

- Там четырнадцать солдат и ещё два мага. С той стороны в два раза меньше окон… Твой некромант сидит внутри,  под подоконником, у него ружье. Я вижу Линлор! Она ведёт Швею куда-то… чердак? Дэнни, малыш, зачем им чердак? – Светлый маг снова расхохотался.

- Всё хорошо, смотри дальше, - попросил Дэн. Его несколько обеспокоил этот смех. Но помимо него Роз вёл себя более или менее нормально.

- Они будут выбираться на крышу, я думаю, - сказал Светлый маг. – В доме находятся восемь моих магов, кузнец, четверо солдат. У них мало оружия. Маги настраивают защиту, но они… как бы сказать… у них мало ресурсов. Магические контуры мешают им.

- Твоя женщина ведь – тоже маг? – уточнил Дэнни.

- Линлор? Она отличный эмпат , но совсем не боец. Не понимаю, зачем им крыша?

- Она что-нибудь понимает в этих ваших контурах?

- Что? А, она знакома с теми, кто устанавливал их.

- Думаю, они сейчас устранят эту помеху. Энергии будет хоть отбавляй – ничто не будет резать ваши эмоции пополам, кроме вас самих. Ну, а Швея, наверное, будет её прикрывать. Она отлично стреляет молниями. Свяжись с нею!

- А сам?

- Я никогда не понимал, как ты это делаешь, - Дэн выглянул из-за угла. – Мне проще кого-нибудь укокошить, чем передать ему хотя бы привет! Скажи девушкам на крыше, чтобы подождали пока действовать. И если увидят сверху Хемлика – пусть Швея в первую очередь бьёт по нему. Свяжись со своими внутри дома – пусть немного потянут время, стреляя поодиночке… потом им надо всем вместе дать залп по солдатам ровно в тот момент, как грохнет гром.

- Гром? Гроооом, – Чезаре нахмурился. Дэн подумал, что Роз ведёт себя как пьяный или одурманенный.

- А я о чём тебе толкую? Сейчас я натащу туч, это займет немного времени. Пусть пока постреляют немножко. Когда жахнет, атакуем и мы.

Чезаре сосредоточился и заговорил, глядя прямо перед собой. Дэну стало совсем не по себе: маг сейчас представлял собой идеальную, ничего не слышащую и не видящую мишень. А ему самому сейчас будет не до прикрытия Роза! И не разорвёшься же…

Ну, была не была. Дэнни с секунду поискал в себе нужную ему мелодию. В небе над фортом, конечно, витало несколько тучек, но их было маловато. Дэн стал собирать их, чтобы получить хоть что-то, и заодно попытался стянуть более далёкие облака.  И получилось в результате, что над крышей второго строения зависла крупная туча – всего одна, но какая! Густая, иссиня-серая, она тяжело ворочалась влажными боками. Чезаре как-то подозрительно притих, и Дэн, не отпуская тучу, повернулся к нему. Маг сидел, прислонившись к стене, и как будто спал. Это было непонятно. Но пора было начинать. Жалея, что не может связаться с Швеёй и Дардом, Дэн взмахнул рукой, дирижируя своим маленьким оркестром из тучи. Ветер ударил по железной крыше, как кулак по столу, и из-за угла Софет увидел, как маленькая фигурка пригнулась к поверхности. Швея осталась там, на крыше, одна: Линлор, похоже, ушла вниз. Рискуя оказаться замеченным, Софет все-таки высунулся из-за дома и махнул Швее рукой. Она отсалютовала в ответ, подняв обе руки к туче. Молния, вырвавшаяся тут же из сизой влажной туши, зависшей над фортом, ударила в группу солдат с ружьями. Кто-то из них даже успел выстрелить, прежде чем ударил гром.

Он ударил так, что, кажется, стены пошатнулись. От грохота заложило уши. Из окон дома ему вторили ружья. На этот раз упало гораздо больше солдат.

Дэнни увидел Хемлика. Тот стоял за спинами осаждающих дом. Как раз в тот момент он обернулся и встретился с высунувшимся из-за угла Дэном и поднял к плечу ружьё. Дэн Софет прикинул на глаз расстояние и прятаться не стал, а мысленно коснулся начальника форта. Попробовал определить эмоцию, как учил Роз. И на секунду увидел происходящее глазами Хемлика – себя на мушке, в первую очередь. Палец Хемлика свело в попытке нажать на спусковой крючок. Дэн, успешно вторгнувшись в сознание начальника, не давал ему сделать выстрел. Одновременно с этим Дэнни каким-то образом увидел, как Швея снова приготовилась к удару молнией. Это произошло очень быстро – молния, разветвлённая, страшная, ударила Хемлика в затылок. От неожиданной боли Дэнни вылетел из сознания Хемлика, палец начальника форта нажал на спуск, и пуля ударила Софета в грудь. Кто-то из солдат в то же время выстрелил в Швею, и она полетела с крыши.

Дэнни захлебнулся криком и тут же, задохнувшись от боли, засевшей где-то глубоко в груди, упал.

В голове у Чезаре что-то помутилось от боли, причинённой Дэном. На все его вопросы он отвечал совершенно бездумно, а двигался, как заводной манекен. В теле до сих пор отдавалось всё пережитое, каждую косточку ломило, каждая мышца ныла. Но когда Дэнни попросил сначала увидеть, а потом связаться с людьми – у него получилось на удивление легко. Вот только на последних словах он вдруг понял, что тело, жившее на пределе, отключилось. Дух – тот видел и слышал всё кругом, и с телом он не думал расставаться, то есть никуда не уносился и не передвигался. Очень странное ощущение. Оно длилось всего несколько секунд. Затем первое, что почувствовало тело Чезаре Роза, Светлого мага, были первые капли дождя, падающие на лицо. Преодолевая головокружение, Роз приподнялся с дощатой мостовой и огляделся. Пахло дождём, мокрой древесиной и прибитой пылью, а ещё пахло кровью.

На углу дома Чезаре увидел Дэна. Тот лежал, свернувшись калачиком, и хрипло, с какими-то страшными всхлипами, дышал ртом. У дома номер два бестолково, как потревоженные муравьи, суетились солдаты. Чез прикоснулся к Дэнни, разделяя боль, но она переполнила и Дэна, и Роза – и не уходила. Крови было много. Остановить её Чезаре не мог. Сунулся в мешок Дэна – там лежала книга и кусок хлеба, завёрнутый в полотенце. Схватив желтоватое полотно, Чезаре скомкал его и зажал рану на груди ученика.

Кинул взгляд на место битвы – и едва не закричал. Солдаты двигались не так уж бестолково. Они рубили друг друга саблями.

- Малыш, - Чезаре потормошил Дэнни за плечо. – Ты…

- Иди, Чез. Я видел, её подстрелили. Знаешь, что нам теперь надо в первую очередь? – Дэн с трудом выговаривал слова – ему было тяжело дышать.

- Что?

- Нам надо, чтобы некромант выжил, - Дэн засмеялся. – Только пусть сначала… займётся ей. Швеёй.

Дождь полоснул по ним, как лезвиями ножей, и снова громыхнуло – да так, что земля словно содрогнулась.

- Кажется, пока она ещё жива… пока – жива…

Дэн нарисовал в воздухе знак ложи Боли и улыбнулся. Роз с ужасом увидел на его зубах кровь.

- Иди. Хемлик убит – я видел. Остались маги – солдаты не в счёт.

- Ты же маг Боли! Почему ты не можешь исцелить себя? – закричал Чезаре.

- Это непросто. Может быть, постепенно... Чез, я вполне живой. Ты нужен там.

Рука Софета снова и снова рисовала в воздухе знак. Он вспыхивал и исчезал, и тут же появлялся новый.

Чезаре оттащил Дэна к стене, взял у одного из мертвецов саблю и пошёл к своему дому. В его теле болел каждый кусочек в отдельности и всё вместе, в целом.

У стен дома под номером два лежало несколько мертвецов. Они были иссечены и буквально разваливались на куски, но ещё шевелились. Часть солдат разбежалась, а вот маги, отбив атаку жив-курилок, забрались через окна в дом и отбивались там от живых и мёртвых.

Чезаре слышал, как кто-то надсадно кричит:

- Ищите некроманта!

И почти сразу:

- Убейте некроманта!

И то верно. Надо было найти Дарда. Чезаре снёс голову одному жив-курилке, отшвырнул ногой другого и ворвался в дверь, чтобы оценить весь масштаб драки. В длинном коридоре сложно было понять, где свои, а где чужие – маги дрались с магами, и Чезаре не решился вмешаться. Кто-то наскочил на него, вылетев стремглав из чьей-то комнаты. Розу оказалось достаточно всего лишь лёгкого движения кистью, чтобы нападающего отшвырнуло обратно. Он даже не удивился. В нём так и бурлила энергия. Она до странного органично переплеталась с болью. Чез вдруг обнаружил, что идёт очень быстро и легко, чуть ли не летит, и засмеялся. Смеясь, он встретился лицом к лицу с двумя магами, чьи намерения не вызвали сомнений: они бросились на Роза в атаку. Одного Чезаре зарубил саблей, но ему не понравилось ощущение тёплой крови на лице, и он бросил оружие на пол. Второй маг опешил и попытался разделить ведущую эмоцию. Это вызвало у Чезаре ощущение такой щекотки, что он так и покатился со смеху, а потом, невзирая на выставленный магом нож, подошёл к врагу вплотную и оглушил его ударом ладоней по ушам. Пока ошалевший от этого маг стоял, воткнув нож под ключицу Чеза, мимо пробежали несколько солдат. Чезаре одним только взглядом повелел магу выдернуть нож и кинуться прямо на солдат. А сам перешагнул через разрубленное тело и пошёл искать некроманта.

Он прошёл весь дом насквозь, не обращая внимание на попытки его убить. Несколько магов, дравшихся, очевидно, на его стороне, проводили его изумленными взглядами, когда Чезаре походя лишил всех их противников способности двигаться. В конце коридора было окно, и Чез вышел в него. Он не нашёл некроманта. Снаружи Роз увидел Линлор Глейн. Она стояла, вытирая мокрый и грязный лоб, над телом Швеи. Дождь уже прекратился, тучи постепенно покидали форт.

- Жива? – спросил Роз и засмеялся. – Ох, Лин! У меня так всё болит! Это очень щекотно.

Линлор с удивлением посмотрела на будущего мужа.

- Она только что перестала дышать, - ответила она и шмыгнула носом. – Ты ранен? У тебя шок?

Чезаре сделал несколько шагов и наткнулся на труп Хемлика.

- Где некромант? Дэнни сказал – важно найти некроманта! – вспомнил он.

- Я не знаю. Видела, как он поднимает трупы… жуткое дело!

- Он видел, что Швея убита? – Чезаре сжал голову, чтобы мысли не разбегались, но от прикосновения собственных пальцев в мозгу словно взорвались сотни маленьких болей.

- По-моему, нет!

Чезаре вернулся к Линлор и поцеловал её.

- Я должен найти его. Кажется, Дэнни умирает!

- Ты совсем рехнулся со своим Дэнни! У тебя шок! Ты смеешься, стоя над трупами! – Линлор дала Чезаре пощёчину, и он на какое-то время перестал смеяться.

Бунт закончился. Большинство солдат,  боясь мертвецов, разбежались или сдались. Маги, преданные Розу, одержали верх над теми магами, кто изменил ему. Мёртвые же продолжали вставать, порубленные, застреленные, и не успел Чезаре отойти от Линлор и убитой Швеи хотя бы на пять шагов, как один из жив-курилок заступил ему дорогу.

Чезаре отрубил ему руку, но это мертвеца не остановило.  Роз поискал глазами некроманта и, наконец, увидел.

Сарвен Дард сидел под одним из окон, прислонившись к стене, и зажимал левой рукой рану на правой. Выше локтя была крупная круглая дыра – от пули из ружья, видимо, - из которой толчками шла тёмная, почти чёрная кровь.

Глаза у некроманта были совершенно стеклянные.

Чезаре постарался собраться, сосредоточиться, отрешившись от боли. И сказал:

- Дард? Дард, бой окончен. Больше не надо поднимать жив-курилок. Ты нужен Швее… И Дэнни просил тебя прийти к нему.

Мёртвые, поднятые Дардом, почти одномоментно рухнули наземь. Измождённый некромант удивлённо огляделся.

- Где Швея?  - будто бы очнувшись от долгого сна, спросил Сарвен. И посмотрел на Чеза снизу вверх, с робкой надеждой, как брошенный ребёнок.

Со стороны склада в них выстрелили. Не попали, кажется – по крайней мере, Дард как сидел, так и остался сидеть, тихонько всхлипывая, а боль Чеза не усилилась. Роз поискал глазами стрелявшего, и у него вновь открылось «верхнее» зрение – он увидел, что за складом притаились два солдата с целой поленницей ружей. Им даже перезаряжать не требовалось. Бери новое ружьё и… Новый выстрел. Чезаре и не подумал уклониться. Пуля висела прямо перед его глазами. Он не помнил, чтобы задерживал пулю. Ещё одна прорвала воздух и тоже повисла рядом, напротив грудной клетки мага. Роз пошевелил пальцами, и пули упали ему под ноги. Он перенёсся прямо туда, к солдатам, которые попытались оглушить его прикладами, но не сумели причинить магу ни малейшего вреда. Но и Чез ничего не мог с ними поделать – солдаты словно были на недосягаемом расстоянии, он до них никак не дотягивался, даже, вроде бы, подойдя совсем вплотную. Только тут Чезаре заметил, что боль, наконец-то, перестала его донимать. В теле образовалась лёгкость. Солдаты попятились от него, и Роз с печальным вздохом поднял руку, лишая их лёгкие воздуха. Это оказалось так просто – заставить сразу двоих людей перестать дышать. Куда проще, чем помочь Дэну и заставить его жить… почему настолько проще? Чезаре помрачнел и убрал невидимые руки с шей солдат. Жадно хватая воздух, они упали на колени, безголосо пытаясь просить пощады.

- Я не собираюсь убивать вас, - сказал Чез очень печально. – Пусть все, кто сдался, соберутся возле конторы начальника форта. Теперь я буду вместо Хемлика.

Он развернулся, чтобы помочь Сарвену Дарду дойти до Швеи… и онемел.

Некромант тоже стоял на коленях, всхлипывая и постанывая. А перед Дардом лежал он – Чезаре Роз, с простреленной шеей. Кровь из раны Дарда капала на его одежду. Чезаре ошарашенно посмотрел на себя, на свои руки. В его представлении бесплотный дух и должен казаться бесплотным – просвечивающим на свету, нематериальным. Но его ладонь не была прозрачной, и он, нагнувшись, смог ухватить ружьё. Вернувшись на несколько шагов к Дарду, Роз встал рядом и сказал:

- Сарвен! Что произошло?

Некромант поднял на него глаза, помутневшие от боли.

- У меня не хватит сил на всех вас! Перестаньте умирать, бес вас всех возьми! – заорал он, трясясь в истерике.

- Что мне делать, Сарвен? – Чезаре сел на дощатую мостовую, запятнанную кровью. – Смотри, сил у меня как раз хоть отбавляй.

Дард с необъяснимой злостью ударил тело, бывшее Чезаре Розом, прямо рядом с дырой от пули.

- Чувствуешь боль?

Чез с недоумением приложил руку к своей груди. Да, он чувствовал, правда, очень незначительную, слабую боль.

- Да.

Некромант встал и огляделся.

- Мне нужен живой, раненый, умирающий человек, - сказал он неохотно. – Соединить тебя с телом будет не так-то просто.

- Меня? – Чез удивился. – Сарвен, меня пока не надо. Идём.

Он попытался взять Дарда за руку, но получилось лишь с третьего раза.

- Ты развеиваешься, - пояснил Дард. – У тебя мало времени.

- У Швеи и Дэна их вовсе нет, - возразил Чез.

Сарвен вытянул шею и стал похож на взъерошенного цыплёнка. Чезаре впервые задумался, сколько некроманту лет. Двадцать, двадцать два? Или он всё-таки старше? С трудом удерживая руку на его руке, Чезаре подвёл Дарда к телу Швеи.

Раненого в живот солдата он нашёл неподалёку. Но, чтобы дотащить его до Швеи, ему понадобилась помощь Линлор. Про собственное мёртвое тело Чез ей даже не обмолвился. Если он начнёт развеиваться, то она скоро поймёт и так.

Оставив Дарда и Линлор возле мёртвой Швеи, Чез побрёл к Дэнни. Чем дальше от своего тела  - тем тяжелее становилось идти.

Сарвен Дард повернулся к Линлор Глейн и спросил:

- Давно?

Девушка задумалась, прикусив верхнюю губу, затем, видимо, сориентировавшись, ответила:

- Минуты три-четыре. Попытаешься?

Из некроманта стремительно вытекала собственная жизнь. Он счёл бы за счастье, чтобы направить её в тело Швеи. Бездыханное тело. Ещё тёплое. Он прикрыл горящие глаза, подавляя боль. Кое-как заткнутая тряпкой рана тоже горела огнём, но это не имело значения.

Он сел и положил Швею себе на колени. Выстрел прошил ей лёгкое, и она какое-то время ещё жила. И всё это время пыталась держать грозу над фортом. Зачем? Потому что так велели Дэнни и Чезаре?

Рядом копошился раненый в живот молодой солдат. Вряд ли старше Софета, судя по безусому грязному лицу. Некроманту от него требовался предсмертный всплеск энергии, но ждать, пока солдатик скончается сам, он не мог. Попросив у Линлор нож, Дард с полнейшим равнодушием вскрыл пареньку горло. Линлор тихо вскрикнула, но Сарвен даже не стал ей объяснять, что с такими ранами всё равно люди долго не живут. К чему?

Дэнни тут бы пригодился, потому что сейчас оживёт Швея – а рану-то в лёгком никуда не денешь. Дырка останется, и пуля останется… Хотя нет, пуля уже вышла из спины, вот она… прошла насквозь.

Получив от солдатика краткий миг, вспышку перед смертью, Дард ощутил прилив сил. Очень слабый, если сравнивать с аффектацией… он устал. Смертельно устал. Ощутить бы ещё раз ту мощь, что владела им в доме Лиота… Хотя бы половину той мощи. Но он уже выложился по полной в этом бою. Для чего? Ради кого? Опять ради Дэна и Чезаре? Да кто они такие…

Склонясь над неподвижным телом Швеи, он искал в ней связь с жизнью. Она не могла далеко уйти за те несколько минут, что была мертва. Но тщетно. Душа Швеи угасала. Дард вспомнил, как трудно было найти в море кости её мужа – но с ними оставалась ещё не вполне угасшая тень, отозвавшаяся на имя – Хекки Дью.

Дард мог бы позвать Швею по имени, если бы знал его.

Дэн Софет  - вот кто знал.

- Линлор! – позвал Сарвен. – Дэн ещё жив?

Линлор Глейн, сидевшая напротив Дарда, подвернув под себя ноги, посмотрела куда-то за его плечо и кивнула.

- Чез около него, - сказала она. – Они не могут идти быстро, но стараются.

- Беги к нему, быстро! Мне нужно её имя! – сказал Дард.

Боль в раненом плече усилилась. Рука потяжелела и онемела. Но это по-прежнему ничего не значило. Значение имела только Швея.

Линлор вернулась и шепнула ему на ухо:

- Анстис.

Так же бережно, как она, Дард вложил это имя в свой зов. «Анстис, вернись ко мне, - взмолился он. – Пожалуйста, живи!»

Её душа откликнулась лишь на краткий миг. Дрогнули веки Швеи, шевельнулись бледные губы.

- Сарвен, - шепнула Анстис. – Не надо. Я уже… отдала жизнь.

Дард непонимающе уставился на неё. Чезаре, Софет, Линлор встали рядом с ним, но Сарвен едва осознавал, что все в сборе, его внимание занимала только Швея.

- Я отдала её  за Дэнни…

Дард вздрогнул, поднял голову – Дэн Софет стоял, держась за плечо Линлор. Чезаре, уже полупрозрачный, витал возле них. У Дэна на груди была точно такая же рана, как у Швеи. И он был вполне жив. Постепенное понимание происходящего заполнило Сарвена Дарда, и он почувствовал, как сжимается горло, как набегают на глаза слёзы.

Швея перестала дышать и закрыла глаза. Дард не мог выдавить и звука. На его плечо легла рука Софета.

- Дай её мне, - прошептал он. Но некромант прижал девушку к себе и, не в силах что-либо произнести, замотал головой.

- Отдай, - Дэн повысил голос. Это стоило ему большого труда – изо рта потек тонкий ручеек крови. – Пожалуйста. И помоги Розу, если сумеешь.  

- Розу? Охотно! – Дард незаметно подобрал нож, всё ещё валявшийся возле тела убитого солдата, и спрятал в рукаве.  - Да, охотно. Ты мне поможешь.

Он бережно уложил Швею на доски, подложив ей под голову свою свёрнутую валиком куртку. С трудом встал и пошёл к телу Чезаре, не оборачиваясь, потому что был уверен в том, что Дэн и тень Чеза следуют за ним. Поманил к себе Дэна, зажимавшего рану на груди и плюющегося кровью.

- Роз, - сказал он тени мага, - тебе надо лечь. Прямо на… на тело.

Глядя, как раздвоенный Чезаре обрёл целостность, Дард на секунду дрогнул перед тем, что ему предстояло совершить.

- Софет, подойди ближе, - непослушными губами еле выговорил он.

Дэн подошёл, и Дард, превозмогая боль и онемение, с огромным трудом взял его левой, раненой, рукой за плечо. Нож в его правой руке Дэн увидел не сразу.

- Чтобы оживить одного, надо убить другого, - сказал Дард. – Иначе никак. Извини, Софет.

Дэн изменился в лице и отшатнулся, но сделать ничего не успел. Сарвен ударил его ножом прямо под сердце. Он даже не распробовал его смерть – острое наслаждение, полученное от этого удара, повлекло за собой эйфорию.

Потеряв к Дэнни интерес, Сарвен повернулся к Чезаре. Дух срастался с телом неохотно, и Дард понимал, почему: мерзавец Софет свёл его с ума болью. Душа осознавала, что вернувшись, она застанет боль там же, в теле. Но вдохновение, овладевшее некромантом, диктовало порядок действий: вернуть душу, закрепить душу, успокоить тело, содрогнувшееся от соприкосновения с возвратившимся духом. А боль  - не его забота. Боль, она пройдёт. Всё проходит, кроме смерти. Её иногда можно отсрочить, но она не пройдёт.

Всё ещё пребывая в восхитительной эйфории, Дард вернулся к телу Швеи, подхватил его на руки и исчез из форта. Он хотел похоронить её на кладбище в крепости Моро.

***

Чезаре Роз шёл по узкому проулку между строениями два и три. В вечернем воздухе пахло сыростью и стружками. Солдаты форта весь день скребли деревянные мостовые форта. После выстрела Чез пока не мог говорить. Всё, что он хотел объяснить кому-либо, он передавал мысленно.

Он уже четвёртый день почти не спал и ничего не ел. Всё, что мог – это пить понемногу мясного бульона через трубочку. Почти все время он проводил  в кресле начальника форта, отдавая мысленные указания – оставшиеся солдаты, двадцать девять человек, похоронили убитых, перевязали раненых и приступили к ремонту домов в форте. Оставшиеся в живых Светлые маги – восемь человек, если не считать Линлор Глейн – разделяли боль раненых и, как могли, помогали им выздоравливать. Чезаре даже решился отдать добровольцам книгу Дэнни, и это оказалось поистине бесценным решением.

Между строениями номер два и три, недалеко от ограды, в форте находился лазарет. Вместе с двумя врачами там находились уже упомянутые маги. Всего раненых оказалось много: девятнадцать человек с тяжёлыми ранениями и семнадцать средней тяжести. Остальных по умолчанию считали здоровыми.

Чезаре вошёл в лазарет и столкнулся с пожилым врачом, одетым в долгополую желтую робу и завязанную на затылке кокетливым узлом косынку.

- Ааа, эн Роз! Опять где-то бегаете? Почему не соблюдаете режим, а? – добродушно сказал он Чезу.

Чезаре криво усмехнулся и отсалютовал врачу – дескать, приветствую. «Некогда лежать», - передал он мысленно.

- Идёмте, я сделаю вам перевязку, - врач с сухим шорохом потёр ладони одна о другую.

«Позже, Ласс, - передал Чез, - мне надо зайти к моему подопечному».

- Он всё ещё плох, - пожал плечами врач. – Сейчас там эни Глейн и эн Кассис. Давайте-ка сначала перевязочку, а?

Чезаре покачал головой, поморщившись при этом от боли в шее.

Вообще с болью он в эти дни познакомился – ближе некуда. Хорошо хоть, ему перестала казаться щекоткой ломота в костях, и он теперь уже не смеялся, приводя в замешательство Линлор. Да и смеяться с раной в шее не слишком большое удовольствие.

«Перевязку всё же потом, - передал Роз врачу. – Пойду проведаю его».

Он миновал две общих палаты, заполненных нынче до отказа, и третью, с двумя самыми тяжёлыми. Но особый пациент был помещён в маленькой отдельной палате, чтобы доставлять ему как можно меньше беспокойства.

Врач не соврал – Дэн был без изменений. Всё на той же грани между смертью и жизнью. Ни туда, ни сюда – слабое дыхание, почти не прощупываемый пульс.

Мага боли бы сюда, мага из почти несуществующей ныне ложи Боли. Чезаре вспомнил пульсирующие, гаснущие под проливным дождём знаки, сотканные из света. Дэн посылал в эфир зов к магам своей ложи раз за разом, снова и снова. И никто не появился. Неужели с ними покончено? Неужели ни один не сможет откликнуться на просьбу Дэнни о помощи?

Роз подумал о Дарде. Где бы он ни был – это ему аукнется. Ещё как аукнется! Чезаре молча стоял у кровати с почти мёртвым Дэном и сжимал-разжимал кулаки. Он даже пытался связаться с некромантом мысленно – это было три дня назад – и высказать всё, но никак не мог понять, что там с Дардом не так. Он вроде как и соприкасался с Сарвеном мысленно, но тот как будто ускользал. Чёткую мыслесвязь Роз так и не установил.

Линлор и впрямь сидела у кровати. Сегодня Роз ещё не видел её – ушёл, пока жена спала. А она надела платье, тёмно-синее, с вышитыми на груди маленькими звёздочками, похожими издалека на символ Отражения. Коротко, до плеч, остриженные каштановые волосы убрала под белый платок – скорее всего, врач настоял, ради чистоты и порядка. Лицо у Лин было усталое и печальное.

А Кассиса не было. Чез на него в какой-то мере рассчитывал. Но Светлые маги не одобряли произошедшего – даже те, кто остался верен ему как своему предводителю. Идеи Чезаре не находили у них отклика и понимания. Маги форта не считали нужным идти на компромиссы с Тёмными.

И что теперь?

Большую часть разнообразных ранений Светлые заживляли по своим привычным практикам. Меньшая часть ран заживала сама. Но не у Дэнни. За Дэнни по-настоящему ухаживали только старенький доктор Лахласс Корлис и Линлор. «Нечего разделять», «он же не испытывает боли, что я могу», «он уже ничто – смирись, Роз». Вот что слышал Чезаре от тех, кто считался его товарищами.

«Где Кассис?» - спросил Чез у Линлор. Она пожала плечами. «Куда-то вышел, да так и не вернулся», - ответила, чуть подумав. «Вообще никаких изменений?» - спросил Чез. – «Никаких. Но ему хотя бы не хуже».

Хотя бы…

Грохоча сапогами, вбежал часовой – из тех, кто сегодня должен был стоять на воротах.

- Позвольте докладывать, эн Роз! – гаркнул изо всех сил.

Это их Хемлик, покойник, так приучил.

Чезаре слабо кивнул, держась за повязку на горле. Похоже, и правда пора её менять – влажная стала. Видимо, кровь проступает.

- Прибыли маги. Тёмные маги. Количеством три шту… три человека! Идут сюда! Скоро на мосту будут! – часовой вытянулся и сделал суровое лицо. – У нас так и не налажены магические контуры, эн Роз!

«Попроси его не орать», - передал Чезаре Линлор. Почему-то многие солдаты очень плохо воспринимали телепатические сигналы.

- Эн Роз приказывает не орать! У него не работает горло, но уши в порядке, – сказала Линлор негромко, но резко. И принялась передавать мысли Чеза вслух. – Магов проводить сюда. Не оскорблять. Вести себя осторожно и вежливо. Проводить – как гостей, а не пленных. Ясно?

Не сводя с Чезаре вытаращенных глаз, солдатик покраснел и гаркнул:

- Ясно!

И прибавил уже тише:

- А мы их стрелять хотели.

- Никаких «стрелять», - ответила Линлор уже сама. – Они придут, помогут вылечить человека, спасшего эна Роза от смерти, и сразу уйдут.

Чезаре снова скривился, на этот раз от неуклюжего вранья Линлор. Дэнни не спас его от смерти. Всё было сложнее. И к тому же, неизвестно, чем сумеют помочь пришедшие на зов Дэна маги. Пришедшие, может быть, слишком поздно.

Маги вошли в палату к Дэну, двое мужчин и одна женщина, и сразу стало тесно.  Чезаре приготовился было вести переговоры мысленно, но один из гостей, узколицый и смуглый, прижал палец к его шее, к месту, где бинты уже насквозь промокли от крови, и к Розу вернулся голос.

- Я приветствую вас. Меня зовут Чезаре Роз, и я принадлежу к Ордену Отражений, как и моя жена. Вы, верно, ответили на зов? – говорить оказалось трудно и больно. Кроме того, место, к которому прикоснулся Тёмный, буквально горело огнём.

- Это вы звали на помощь? – недоверчиво спросил смуглый.

Он был одет, как странствующий монах – в коричневую долгополую рясу, подпоясанную верёвкой. Из-под рясы виднелись грубые сапоги с квадратными носами. Женщина и второй мужчина выглядели как аристократы – холёные, одетые без лишней роскоши, но дорого. Тёмно-зелёное с тончайшей отделкой из золотой нитки платье женщины отличалось изысканной строгостью, а мундир и узкие брюки мужчины, глубокого синего цвета, походили на военную форму. Чезаре, однако, не мог припомнить хоть какого-то военного подразделения в Тирне, носившего подобную одежду.

- На помощь звал он, - сказала Линлор, указывая на Дэна.

Женщина недоверчиво осмотрела умирающего и перевела взгляд на Чезаре.

- Этот человек числится умершим с начала этого года. Он умер два с половиной месяца назад.

- Какая-то ошибка, его попытались убить четвертого дня, - возразил Роз. – Перед этим он чертил ваш знак, раз за разом.

Женщина, аккуратно подобрав юбку, села на край кровати и откинула с Дэнни одеяло. Он лежал совершенно нагой, и Линлор отвернулась. И без того худощавый, Дэн Софет сейчас представлял собой набор костей. Две раны на груди, одна ножевая, а вторая огнестрельная, не заживали, но и не гноились. Они выглядели так, словно и часа не прошло с момента их нанесения. Впрочем, не совсем так – кровь из них не струилась, потому что Линлор и Кассис по очереди удерживали кровотечение.

- Вы уверены, что он был жив?

- Он и сейчас жив, - с тревогой сказал Чезаре.

- Где-нибудь поблизости нет мага ложи Смерти? – поведя брезгливо носом, спросил мужчина в синем мундире. – Провести бы следствие по этому делу.

- У них тут светлый форпост, - со скрытым негодованием напомнила дама. – Неясно, что тут делает ван Лиот. И что они с ним делают.

- Сдаётся мне, - сказал смуглый маг, - мы никогда не восстановим всех событий, приведших к его печальному концу. Но не могли бы вы рассказать всё, что знаете о вашем пациенте, эн Роз?

Чезаре понял, что ему отчаянно хочется курить. И не просто курить – ему хочется набить душистым «молочным» табаком длинную вишнёвую трубку с изумительно гладким чубуком. Но горло по-прежнему раздирала мучительная боль. Он неосторожно кашлянул, и ему показалось, что шею разрывает невидимыми когтями. Или ножами.

- Мне известно, что некая ложа Смуты использовала его семью, чтобы устроить покушение на короля Тирны, - с трудом проговорил Чез. Он коснулся бинта на шее – влажное пятно стало уже заметно больше. Линлор, по-прежнему сидя  у кровати, вцепилась в железную спинку так, что пальцы побелели. Чез передал ей: «Если тебе невмоготу, можешь уйти». Но она покачала головой и осталась. – Я тогда был одним из следователей по этому делу. Убийцей сделали Дэна, но он был всего лишь инструментом. Всю семью тогда выслали, кроме него – потому что я забрал мальчика в свой дом и долгое время выдавал за Светлого мага, своего ученика. Но спустя несколько лет ложа Смуты добралась до него через круг моих друзей, и у мальчика случился серьёзный кризис. Попытавшись убить нескольких магов, он бежал от меня и вышел на след ложи Смуты.

Чез скривился  от нового приступа боли.

- Ты опускаешь некоторые подробности, - сказала женщина. – И где-то привираешь. От этого и боль.

- Пусть так, - Роз мог бы кивнуть, но это повлекло бы за собой ещё порцию боли. – Если у вас останутся вопросы после моего рассказа – я на них отвечу. Мне неизвестно, какие подробности покажутся вам важными, и опускаю то, что считаю не слишком значительным.

- Продолжайте.

- Когда я узнал, что Дэнни намерен пробраться в ложу Смуты, чтобы свести счёты с её генералом, я вмешался. Нам было бы полезно иметь среди ложи своих людей. Мы внедрили сначала Дэна, а потом ещё двоих людей. Ложа готовила покушение на королеву – она мешала генералу проводить его хитрые планы. Дэна к тому времени, я так понимаю, начали подозревать. Потому что ему сказали, что покушение будет на всю королевскую семью, исключая младенца-принца.

Чезаре снова прикоснулся к повязке и помолчал, чтобы отдохнуть. Сейчас ему было больно даже дышать.

- Мы не хотели вовлекать Дэна  в основную операцию по предотвращению покушения на королеву. Во-первых, он был ещё почти ребёнок. Во-вторых, мы хотели, чтобы генерал ложи как-то проявил свои намерения относительно Дэна – зачем-то ведь он оставил его при деле? Но у мальчика не выдержали нервы, и он сорвал нашу операцию. В результате королева была убита.

Тёмные маги молча внимали.

- Чтобы сохранить других наших агентов и продолжать работу с ложей Смуты, Светлые маги обставили дело, как покушение на королеву, подготовленное Тёмными магами, - продолжил Чезаре и снова был вынужден сделать паузу.

Не из-за боли – её-то как раз и не было. Из-за реакции магов.

Они молчали, но в комнате становилось всё темнее. Стены комнаты, белое бельё на кровати, занавески на окне – всё, что было ранее белым! – почернело, как будто обуглилось. Зато Линлор побелела так, что её лицо стало похоже на рисунок белой краской на тёмной бумаге.

- Продолжай, Чезаре Роз, - тихо велел смуглый маг.

- Я предлагал вывести Дэна из игры за полчаса до убийства королевы, но мне не позволили, - ещё тише сказал Чез. – Мне не позволили. Дэнни убил королеву, и с этим ничего нельзя было поделать. Генерал ложи Смуты остался при дворе. Меня разжаловали в ловцы и первым, кого я поймал, был Дэнни. Всё, что мне удалось – это убедить Комитет отложить казнь моего бывшего ученика. Его заперли в тюрьме, в которой проводились в то время опыты над Тёмными магами по их… по лишению их эмоций. Как мне стало известно позже, Дэн оттуда бежал спустя три года. По-моему, это произошло как раз два месяца назад, сразу после праздника Началья. Спустя эти два месяца он перенёсся ко мне. По его словам, в Азельме он нашёл генерала ложи Смуты и убил его. Дэнни прибыл в сопровождении двух магов – стихийницы из поселения Моро и некроманта Сарвена Дарда. По косвенным данным, некромант устроил в Азельме бойню и обвинялся в убийстве тринадцати Светлых магов. Четыре дня назад из-за моего отказа казнить этих троих без суда и следствия, - тут Чезаре снова ощутил острую боль в простреленном горле, - в нашем форте вспыхнул бунт, инициированный простаками. Во время бунта я и Дэн были заперты и с трудом выбрались из камеры. Меня заблокировали, и в попытке снять блок Дэнни немного… перестарался. У меня наступило помешательство. Мы прорывались к месту основной битвы, и Дэна ранило. Одновременно с этим погибла и его женщина – стихийница Моро, а чуть позже – и я. Некромант не сумел спасти стихийницу  и, похоже, это его сильно расстроило. Возвращая к жизни меня, он убил Дэнни, и…

- И вот и всё, - закончила за него Линлор. – После этого некромант схватил в объятия мёртвую жену Дэна и исчез.

- То есть ты хочешь сказать, Чезаре Роз, что у вас тут был маг ложи Смерти, - сказала женщина-маг.

- Да. Я считал его другом Дэна.

- Ван Лиот не рассказывал вам о нём? – спросил маг в синем мундире.

- Да как-то времени на это не было, - Чезаре слабо улыбнулся. – Мы хотели искать его, но… знать бы, с чего начать.

- Я знаю, с чего начать, - сказал маг в синем. – Фелия остаётся здесь. Девушке лучше уйти, - маг впервые как-то показал, что знает о присутствии Линлор. –  Фелия одна присмотрит за ван Лиотом. Я связываюсь с ложей Смерти. А ван Конрад, - маг низко поклонился смуглому в коричневой рясе, признавая его превосходство, - продолжит беседу с тобой, Чезаре Роз.

- И если вы не против – то в более удобной обстановке, - добродушно заметил смуглый. – Мы устали с дороги.

Чезаре оставалось лишь кивнуть. Линлор подошла к нему и прижалась, словно прощаясь.

В палату к Дэну сунулся  Ласс Корлисс.

- Эн Роз, я жду вас на перевязку! Срочно!

- Идите, - ван Конрад кивнул. – Ваша дама составит мне компанию до ближайшей кормильни?

Линлор посмотрела на Чеза.

- Мы будем тебя ждать в харчевне, хорошо? – сказала она.

Она не показывала виду, что боится. Но Чезаре хорошо знал свою жену. Она улавливала эмоции так же легко, как он создавал мыслесвязь. И ей от этих троих было очень не по себе.

Дэн Софет умер. Его больше не существовало.

Жаль только, что это не принесло Дарду никакого облегчения. Швея зря отдала мерзавцу Софету свою драгоценную, как жемчужина, жизнь.

Кормчий Моро, сам открывший ворота крепости перед некромантом, не помог и не посочувствовал Дарду. Он лишь забрал тело, обещав похоронить честь по чести, и спросил, что с Софетом. «С Утешителем Моро». Да, вот как он его назвал. Утешитель из Софета был – как из Сарвена святой. «Он умер», - равнодушно ответил Дард Кормчему.

Староста деревни кивнул, принял от Сарвена имя Анстис – из уст в уста, и закрыл перед ним ворота. У Дарда всё это время текла из левой руки кровь. Не умея остановить её и даже не пытаясь перевязать заново, Сарвен побрёл пешком к своему старому кладбищу. Оно теперь казалось некроманту будущей могилой для него самого. Жаль, что нельзя лечь в открытую могилу и прикопать себя сверху самому, как одеялом укрыться.

Или – получится?

Но до тюремного кладбища Дард не дошёл. По пути ему встретилась полувымершая деревенька, где из живых, кажется, было всего несколько человек. Поветрие или переселение в более тёплые, хлебные края затронуло маленькую деревню – Сарвен не задумался над этим даже на секунду. Он лишь миновал несколько унылых, серых домишек и вышел к деревенскому кладбищу. В этих краях ещё царила зима, не то что на иртсанской границе. Дард сел на свежий могильный холмик, сгрёб в ладонь грязноватый снег и приложил к ране. Снег таял, напитывался кровью, Дард набирал новые и новые горсти, пока кровь не начала останавливаться. Он осмотрелся, увидел покосившийся, приземистый, серый от старости деревянный храм и побрёл туда.

Храмы Спящего обычно-то не отличаются большой роскошью, а тут он и вовсе едва ли не разваливался на части. Окна, видимо, уже давно оставшиеся без стёкол, кто-то заколотил досками. Возможно, прихожане и не заглядывали сюда.

Дверь оказалась не заперта, и Сарвен вошёл внутрь, в тесный притвор, где пахло мышами и пылью. Толкнув следующую дверь, Дард не ожидал, что уронит её, и от грохота съёжился и замер, как застигнутый на месте преступления воришка. Но ничего не произошло, и некромант вошёл в храмовую часть. Здесь, очевидно, очень давно никто не служил службы, но у алтаря теплилась лампадка. Стало быть, сюда кто-то ходит, хотя бы долить масла да поправить фитиль. Сарвен подошёл к слабому источнику света и тепла, протянул правую руку – левая бессильно повисла. Лампадка мигнула, но не погасла. Лик Спящего, с улыбкой и плотно сомкнутыми веками, был грубо намалёван на досках стены. Ладони, сложенные под правой щекой, казались костлявыми, как у Смерти. Дард поискал её Лик – он должен был находиться напротив Спящего, но увидел лишь мумию, стоящую на коленях и прислонившуюся к стене лбом, спиною к некроманту.

Похоже, это был священник – в чёрном долгополом одеянии, в белой шапочке с маленькими полями. Дард подошёл ближе, глядя на волосы, напоминавшие паутину, коричневую сморщенную кожу шеи и рук. И закричал от неожиданности, когда мумия повернулась к нему лицом. Это был живой, но совершенно высохший старец. Как он оставался в живых в таком ужасном состоянии, Дард и предположить не мог.

- Веееечная жизнь, как вееееечный сон – благости, радости, - проблеяла мумия дребезжащим голосом. Дард узнал часть псалма о Великом Сне.

- Ты – живой? – некромант протянул дрожащую руку к старцу, не веря, что такое может жить.

Но рука, схватившая его за запястье, была хоть и костлявая, но тёплая. Кожа на ощупь – как бумага, и силы в пальцах почти никакой, но Сарвен заглянул старцу в глаза и несколько успокоился. Умертвием не пахло: глаза были светло-голубые, с увеличенными зрачками, внимательные и настороженные.

- Ко-ко-ко-ко, - заклекотал старец. До Дарда не сразу дошло, что это смех. – Напугался, маленький?

Сарвен вырвал руку из цепких пальцев и пожал плечами.

- Я умираю, - пояснил он. – Какое мне дело?

- Где умираешь? Вот здесь? – тощая лапа мумии схватила Дарда за раненую руку, прямо над локтем, где пульсировала боль, и Дард не сдержался – заорал, как резаный. – Не… живёшь. Хочешь, расскажу, как жить вечно?

- Зачем мне жить вечно? – сквозь зубы прошипел некромант. – Мне бы сдохнуть поскорее!

- Ко-ко-ко! Отличная идея! – старец осклабился, показывая острые, жутковатые тёмные зубы. – А то не ходит ко мне никто из прихожан, нет кровушки, нет смертушки – живу один, доживаю… Иди, иди сюда, дитя.

Сарвен Дард, который определённо не считал, что он «дитя», отшатнулся от старца прочь, но тот держал невероятно крепко. Он впивался своими костями в воспалённую мякоть руки, и казалось, что рана от этого становится ещё больше и кровавей.

- Да! Да, я хочу, чтобы ты рассказал! Научи меня, как жить вечно! – заорал Дард, брызгая слюной в сморщенное коричневое лицо старика.

И увидел Лик Смерти за его спиной. Лицо женщины с неправдоподобно прекрасными чертами лица. Большие глаза, окружённые тенями, длинные ресницы, светлые волосы, падающие на высокий лоб. В отличие от Лика Спящего, её нарисовали хорошо. Мягким, спокойным выражением лица Смерть напоминала Швею.

Старец ослабил хватку и разочарованно сказал:

- Но мне нужна будет кровь. Это просто так не работает.

Он отпустил Дарда, поднёс к глазам окровавленные пальцы и медленно, по одному, обсосал их.

Сарвен попятился, а потом, спотыкаясь, побежал.

- Стой, дитя! – вскричал старец горестно. – Я хочу научить тебя! Ты сможешь жить вечно и делать живым неживое! Даже давно неживое!

Дард остановился у самой двери в притвор. Взялся за ручку, но не удержался – обернулся.

- Я тоже могу. Я же некромант.

- Что ты там можешь? Заставить труп двигаться, как марионетку? А вот так – можешь?

Старец указал трясущимся пальцем на чашу, стоящую у алтаря. Чаша упала набок, и оттуда вывалилась крошечная горстка миниатюрных косточек. Поплевав на палец, пробормотав что-то, старик коснулся костей, и они зашевелились. Дард подошел ближе, чтобы получше увидеть, и за те несколько секунд, что он шёл, кости обросли сухожилиями, мышцами, а мышцы покрылись серой шёрсткой. Последними появились кожа на хвосте и маленькие черные глазки. Мышь принюхалась к пальцу старца, тычущему в её бархатистый бок, и укусила его. Старец отдёрнул руку, но тут же, хихикая, схватил зверька и ткнул им в Дарда.

- Посмотри, посмотри! Настоящая! Живая!

Некромант взял протянутую мышку и посадил себе на ладонь. Да, она была настоящая, живая. У Дарда защипало в глазах и носу.

- Если я дам тебе свою кровь – ты убьёшь меня или я останусь в живых? – уточнил он.

- Мне нужен ученик, дитя моё, очень нужен. Поэтому ты до сих пор живой. А раз ты до сих пор живой, то я пить сейчас не стану, а буду тебя учить. Потом ты найдешь себе учеников… и если правильно их воспитывать – то проживёшь ещё очень долго… а если неправильно – долго жить будет кто-то поудачливей тебя!

Некромант не очень понял эту речь.

Но ему было всё равно. Он хотел узнать секрет старика, постичь его, сделаться вечным и возродить к жизни Анстис.

Они будут жить вдвоём. Вечно.

- Вечно, - последнее слово Дард произнёс вслух.

Впервые за долгое время он улыбнулся. Старец радостно заклекотал, потом схватил с ладони Дарда мышь и съел её.

Лик Смерти со стены загадочно улыбался улыбкой Анстис, и на душе у некроманта стало совсем светло.

Харчевня стояла полупустая – неурочное для посетителей время. Чезаре сразу увидел Линлор и смуглого мага в коричневой рясе, ван Конрада. Они сидели и напряжённо беседовали – Линлор так хмурила лоб и поджимала губы, что Чезу стало неуютно и даже немного жутковато. Она всегда старалась улыбаться, находя для этого хотя бы самый ничтожный повод. Перед ван Конрадом стояла тарелка с дымящейся едой. Запах иртсанских пряностей пробудил в Чезаре отчаянный голод, но врач сказал, что, хотя горло заживает очень хорошо, есть горячую, острую и твёрдую пищу маг сможет ещё нескоро. Линлор сжимала в руках кружку с чем-то ароматно-горячим. Чез сел рядом с ней, слегка подвинув жену к окну, и подозвал подавальщицу жестом.

Ван Конрад молча расправлялся с жарким, уткнувшись в тарелку, Линлор печально смотрела в кружку с травяным чаем. Роз попросил подавальщицу передать повару, что пришёл начальник форта. Та кивнула и поспешила в кухню. У здешнего повара был талант готовить быстро и в меру съедобно, и можно было надеяться на жиденькую кашу-размазню или протёртый овощной супчик… или ещё на какую-нибудь гадость, которую легко глотать, но невкусно держать  во рту.

- Вы хорошо знакомы с этим некромантом… Сарвеном Дардом? – доев мясо, спросил ван Конрад.

Чезаре покосился на Линлор. О чём они беседовали, пока шла перевязка?

- Простите, эн Конрад. Линлор, тебе необходимо пойти домой и отдохнуть.

- Как и тебе, - упрямо сказала девушка.

- Это приказ, - жёстко велел Чез. – Через несколько часов ты понадобишься. Иди спать.

Лин фыркнула и перенеслась из харчевни. Оставалось надеяться, что в свою комнату, а не в гости к своей мамаше. Хотя если и так, мать всё-таки ей не чужая, и успокоит, и покормит, и даст отдохнуть. А что насчёт бесконечных упрёков по поводу неудачного выбора дочери – Чезаре уж как-нибудь это переживёт, даже если Линлор забудется и начнёт передавать всё по мыслесвязи.

Ван Конрад терпеливо ждал ответа на вопрос.

- Нет, я почти не знаком с Сарвеном Дардом, - ответил Чезаре. – Но не так давно я хотел с ним установить связь и не сумел. Обычно это даётся мне очень легко.

- Что вы хотели у него узнать? – узкое смуглое лицо Конрада заинтересованно вытянулось. Потрясающая мимика у этого типа…

- Хотел спросить, как ему живётся после убийства друга, - хмуро ответил Чез. – Но не смог. Я две или три секунды удерживал связь и видел, что Дард находится в каком-то склепе. Кажется, он беседовал с мумией.

- Очень хорошо, - обрадовался ван Конрад, и его лицо сморщилось, как будто маг выпил стакан уксуса. Роз с огромным удивлением понял, что Тёмный улыбается. Не понял только, чему он так обрадовался.

Перед Чезаре поставили высокую пивную кружку с соломинкой. В кружке плескалось какое-то неприятное серое варево. Чезаре попробовал – на вкус не так уж скверно, что-то вроде овсяного супа, сладковатого, с привкусом корицы. Всё-таки хорошо быть начальником форта! Ради рядового мага никто бы так не расстарался.

Чезаре понял, что всё ещё очень голоден, когда опустошил всю кружку. Но глотать определённо устал, поэтому не стал просить добавки.

- Вы сможете поставить Дэнни на ноги? – спросил Чез.

- У вас странные отношения. Вы всё ещё считаете себя в ответе за него. У нас так не принято – взрослый человек не может быть учеником.

- Взрослый? – Чезаре на всякий случай потрогал повязку на шее. Ничего особенного – ровный слой бинтов. Пока сухой. – Ему всего восемнадцать лет, у Светлых ученики считаются в этом возрасте несамостоятельными, слабыми. Их эмоции мощные, но нестабильные. До двадцати одного…

- Но он не Светлый, эн Роз, - остановил его Конрад. – Он – Тёмный маг. Маг Боли. Это одна из самых сильных лож. Человек познаёт боль с рождения… в отличие от страха, к примеру.

- Он добрый и чуткий ребёнок, с огромным музыкальным талантом. Кто придумал, что ему надо вырасти палачом?

- Если бы не политика Светлых, он бы мог стать и музыкантом, и целителем, а вырос  - надо же! - убийцей, - с иронией заметил Конрад. – Кто бы мог подумать, да? После вашего предательства, после смерти своей семьи, после тюрьмы и жизни в бегах мальчик стал палачом! А другой мальчик и того хуже, да? Палачом палача! Вы не считаете себя в ответе за судьбы этих детей?

- Я всеми силами стараюсь прекратить это, - смиренно ответил Чезаре.

- В таком случае, вы слишком слабы для этого, - сказал Конрад.

- А вы до сих пор не дали мне ответа, сможет ли Дэн вернуться к жизни, - парировал Чез.

- Пока нет. Мы не в состоянии ему помочь, потому что он не чувствует боли. Фелия затянет его раны и восстановит всё, что было нарушено – но это лишь физическое состояние. А вот за то, что его душа едва держится в теле, должен отвечать другой маг. И вы этого мага упустили! – узкий длинный палец Конрада обвиняюще ткнулся едва ли не в лицо Чезаре.

- Вы хотели бы узнать, где я сказал не всю правду, - спокойно сказал Чезаре. – В самом начале моего рассказа. Помните?

- Да вы, эн Роз, весь рассказ говорили не всю правду, - пожал плечами Тёмный. – Странно было бы, если б трезвый человек по своей воле говорил искренне и правдиво! Это случается с людьми или когда они совершенно пьяны, или под пытками. Любой на вашем месте нашёл бы, что скрывать. Меня удивляет, что вы решили заговорить сейчас, а не то, что вы скрывали какие-то мелочи тогда.

- Это не мелочи, - сказал Чезаре. – Ложу Смуты создал я. Главной её идеей было объединить Тёмных и Светлых магов, учить наших детей вместе, воссоздать эпоху до Разброса.

- Вы не первый, кто этого хотел бы, эн Роз. Но почему вы заговорили об этом сейчас?

- Хотел, чтобы вы поняли меня. Вы ведь беспокоитесь за мага из вашей Ложи, генерал Конрад. Так вот, я беспокоюсь за него не меньше. Знаете, почему? Он успешно овладевает теми видами магии, которые изучает. Обычно ученики плохо воспринимают чуждые виды магии. Такие, как он, очень нужны для возрождения былой магии.

- Как горлышко ваше, не побаливает сейчас? – спросил ван Конрад.

- Нет, - спокойно соврал Чезаре. – Ни капли.

- Так вот, мы не беспокоимся за ван Лиота. Но заинтересованы, чтобы он выжил. В ложе Боли осталось очень мало людей. Вам, как ловцу, незачем знать, сколько нас. Нам нужен любой маг Боли, и потому бороться за ван Лиота мы будем изо всех сил. Но не надейтесь, что он останется с вами и будет осуществлять ваши планы. Он будет только магом Боли.

- Вы вроде бы говорили, что он взрослый и может решать такие вещи сам…

- Мы позаботимся, чтобы он решил правильно.

Ван Конрад поднялся из-за стола, давая понять, что считает беседу оконченной.

Чезаре, напротив, вытянулся и всем своим видом показывал, что будет сидеть в харчевне, сколько захочет.

В конце концов, последнее слово должно будет остаться за ним. Просто время для этого слова ещё не настало.

Положив на стол мелкую бумажную купюру, ван Конрад прижал её тарелкой и удалился. Едва он покинул харчевню, Чезаре схватился за горло, словно его душили повязки. Когда он убрал руки от перевязанной раны, на его пальцах и свежих бинтах снова была кровь.

Тихо щёлкали чётки. Сарвен отсчитывал прочитанные молитвы из книги Отступника Арего, бывшего священника, написавшего Свод Смерти.

Он никогда не сталкивался с древними силами Тирны. Это было для него внове. От Софета он слышал о практиках сообщения со Спящим, но то был инструмент, привнесённый магами, чуждыми этому миру. Любые сплавы магии с религией резко осуждались как церковью, так и обоими Орденами.

Однако же, когда он начал знакомиться со Сводом Смерти, то не уставал поражаться, насколько глубока эта книга, эта философия некромантии в её первозданном виде. Священник, повернувшийся спиной к Лику Спящего и сердцем к Лику Смерти, открыл Дарду новый пласт знаний. Теперь их следовало изучить, переворошить и использовать.

Старец, которого следовало называть Последователь Штаван, уже не походил на мумию столь сильно. Дард привёл ему старика из заброшенной деревни, бродягу, возрастом почти столь же древнего, как Штаван. Присутствовать при обряде Смерти старец Сарвену не разрешил, но некромант прекрасно понимал, как это действует. По словам старца, каждая жертва обеспечивала ему не меньше года полноценной жизни.

«А вот если ты примешь жизнь в добровольное пожертвование – протянешь лет сто, не старея и не осыпаясь. Беда в том, что добровольно никто не хочет умирать!» - шамкал Штаван.

Дард вспоминал Швею и плакал. Ему не перед кем было прятать слёзы – старик не в счёт. Он то ли не видел состояния некроманта, то ли ему было абсолютно всё равно, смеётся ученик или плачет.

Обучение Дарда шло уже четыре дня. В храме стояла промозглая сырость, от губ читающего молитвы некроманта шёл пар. Теплее, чем снаружи, благодаря маленькой чугунной печурке, исправно поглощающей дрова и коптящей высокий потолок. Но согреться Сарвену удавалось редко – только если он работал. Разобрать чей-то старый сарай на доски, порубить их, чтобы скормить огню в печурке, набрать воды в колодце, приготовить нехитрую еду. Старый Штаван не гнушался обычной пищи. Сарвен в один из дней перенёсся в пригород Азельмы, украл там среди рыночной толчеи небольшой мешок зерна и связку худющих синеватых битых кур. Возможно, всплеск Тёмной магии засекли, но Дарду стало внезапно плевать на такие мелочи.

Чётки отщёлкивали прочитанные молитвы, а в душе Дарда выли волки. Тоскливо и голодно было им.

В конце четвёртого дня Сарвен почувствовал, что кто-то читает молитвы его собственным голосом. Он вздрогнул и прислушался. Показалось?

Но в его голове звучал голос, звучал точно так, как Дард слышал себя со стороны. А потом зазвучал другой,  ясный, чистый, почти юношеский, очень похожий на голос Софета, но куда как звонче.

Он пел без слов. Пел очень простую мелодию с чётким ритмом. Мелодия эта грозила вытеснить все мысли из головы Дарда, претендовала занять его душу полностью. Он уронил чётки и книгу на пол и сжал виски руками. Зажимал уши, катался по полу, рычал и выл – всё зря. Мелодия не прерывалась.

Чезаре находился в конторе начальника форта, устроился в удобном кресле, замотав шею поверх окровавленных бинтов тонким белым шарфом. Светло-серая униформа ловца из-за этого сидела неловко, так как высокий ворот нельзя было застегнуть по всем правилам. Маг в тёмно-синем мундире и красивая, не очень молодая дама по имени Фелия вошли к нему и уселись на скамью, словно ожидая чего-то. Чезаре из своего кресла наблюдал за магами, но не произносил ни слова.

В конце концов Фелия не выдержала и похвалилась:

- Я установила с ван Лиотом контакт.

- Что он говорит? – жадно спросил Чезаре.

- Ничего, - пожала плечами дама. – У вас нет табаку?

У неё на поясе, оказывается, висел кисет. Чез даже не заметил его раньше, а сейчас ощутил острую зависть. У него был огромный запас табака – и всё разных сортов. И что толку?

Роз выдвинул верхний ящик стола и достал оттуда большую плоскую шкатулку с множеством отделений. Поставил перед Фелией и картинным жестом откинул крышку. Глаза дамы загорелись, и она безошибочно выбрала коробочку с лучшим сортом – «Белый цветок в ночи». Набила короткую трубочку тёмно-красного цвета, с наслаждением закурила а потом, насмешливо глядя на выражение лица Роза, заметила:

 - Не переживай, Чезаре Роз. Ещё дня два-три, и ты сможешь курить. Твоя рана уже почти затянулась.

Чез непроизвольно потрогал шарф.

- Боль и кровь – это лишь маленькое неудобство. Раны должны заживать, причиняя боль – иначе ты забудешь о них и перестанешь себя беречь. Но ты не думай, Чезаре Роз, мы позаботились о том, чтобы это не длилось слишком долго. Правда же, Бенволио?

Мужчина в синем мундире кивнул.

- Давайте вернёмся к вопросу о контакте с Дэном, - попросил Чезаре. – Как он?

- Я починила его раны, восстановила кровоток. Вашим лекарям известно, что нельзя таким образом останавливать кровь? Ещё немного, и ваш пациент начал бы гнить. Не собиралась тревожить его душу, но когда он смог нормально дышать – как откликнулся на магию сам. Я почувствовала его боль!

Фелия, торжествуя, пустила несколько колечек дыма прямо перед собой, и Бенволио скривился.

- Фелицата, - сказал он, - вы ведёте себя, как простолюдинка.

- Фи, - сказала Фелия, - мне сорок два года, и я заслужила вести себя так, как хочу. А вот вы, дорогой брат, ведёте себя как зануда.

Чезаре бы расхохотался, не будь положение дел столь серьёзным.

- То есть это хорошо, что Дэнни чувствует боль? – спросил он. – Не хочу показаться невеждой, но…

- Он выходит из мёртвого сна, - пожала плечами дама. – Возвращается к жизни. Конечно, он делает это через боль. Разве тебе, Чезаре Роз, не было больно, когда этот ваш некромант вернул тебя? Роз?

Чезаре поймал себя на том, что любуется табачным дымом и старается вдохнуть его как можно больше. Несколько смутившись, он кивнул.

Он старался не вспоминать картин бунта в форте. Эту безумную сумятицу, сводящую с ума боль, полное разъединение тела и духа, и острое ощущение разделения чужой смерти. Смерти Дэна. Ему показалось тогда, что боль он испытал именно поэтому. Дэнни стал взрослым, но Чезаре волей-неволей помнил его испуганным десятилетним мальчишкой, который пребывал в шоке от всего, что на него свалилось и цеплялся за Роза, так как больше было не за кого цепляться. Чез терпеливо разделял и страх, и отчаяние, и уныние, и боль Дэнни на протяжении четырёх лет. Чез, старше мальчика на четырнадцать лет, ощущал себя его учителем и отцом, никак не меньше.

Да, он чувствовал боль и смерть Дэна. А жив он лишь потому, что…

- Он остался жив, потому что успел разделить со мной момент оживления, - сказал Чез медленно.

- Не может быть. Он – Тёмный маг. Он не разделяет.

- Мой ученик, - со слабой тенью былого самодовольства произнёс Чезаре. – Да, мой. Я попытаюсь ещё раз связаться с Дардом.

- В этом нет нужды, - сказал молчаливый Бенволио. – Сюда придёт  некромант из Иртсана. Думаю, дня через два – ему надо пересечь залив и пройти через полуостров Четыре Поля.

Чезаре вспомнил разноцветные поля-холмы, их красоту даже в это время года, и слабо улыбнулся.

- Но я попытаюсь, - сказал он. – Всё-таки Дард – не какой-нибудь некромант, а некромант, знакомый с Дэнни. Мне кажется, он нам как-то пригодится.

Когда Бенволио и Фелия покинули начальника форта, он взял в руку шкатулку с табаком «Белый цветок в ночи», открыл и принюхался. В прошлый раз у него не получилось связаться с Дардом просто так, поэтому не лучше ли будет войти в транс и попробовать более глубокий способ, чтобы установить контакт?

Чез огляделся по сторонам, будто подозревая, что за ним подглядывают, но вокруг никого не было. Всё же рисковать не стоило – находясь в трансе, маг может быть уязвим. Поэтому он ушел в допросную и заперся изнутри на ключ. Сел на узкую скамейку, откинулся головой к стене и закрыл глаза.

Он увидел очень старые деревянные стены в слабом отсвете от маленькой печки, лампаду над алтарём, опрокинутую чашу. Увидел Лик Смерти, нарисованный на досках. Должно быть, какой-то заброшенный храм. Увидел и Сарвена Дарда, распростёртого на полу. Контакт установился столь  тесный, что Чезаре почувствовал, как гуляют по храму сквозняки. В руке Дард сжимал чётки, слабо постукивая ими об пол. Роз уловил ритм. Умеренный, чёткий – та. Та-та. Та. Та-та. Та. Та-та.

Понятно, Дард пребывает в депрессии после смерти Швеи и, быть может, убийства Дэнни. Эти трое были связаны покрепче, чем маги одной ложи между собой. Теперь связь распалась. Дард нарушил её.

Чезаре проник в мысли Сарвена, желая заговорить с ним, и услышал голос Дэнни. Это было так неожиданно, что Роз едва не выпал из транса. Даже виски заломило, а во рту появился кисловатый привкус, как при приступе тошноты. Голос Дэна пел мелодию, под которую вела ритм рука Сарвена – та, та-та, та, та-та… И эта мелодия сводила Дарда с ума.

«Дэнни, малыш!» - не выдержал, сказал Чезаре. Но ответа не было.

Чезаре позвал ещё раз – назвав только имя. Дэн, Дэнни!

И услышал ворчливый тенор Дарда:

- Уйдите из моей головы! Уй-ди-те! Пошли прочь!

- Сарвен Дард, - собравшись с духом, передал Чез, - я прошу тебя вернуться в форт как можно скорее. Прошу. Я обещаю ни в чём тебя не обвинять и не лишать свободы.

- Может, ты мне ещё и Швею вернёшь? – взвизгнул Дард. – Уходи, уходиииии!

Он схватил себя за голову и забился в судорогах. А голос Дэна не умолкал. И рука с чётками стучала по грязным доскам пола в том же ритме.

- Дэнни, ты сводишь его с ума. А без него мы не сможем вернуть тебя к жизни, - мягко сказал Чез.

Дэн не ответил. Возможно, он просто не мог ответит. Но, к огромному облегчению Дарда, он пропел ещё несколько тактов и замолчал.

- Слушай, ты. Встань, - Чезаре окрикнул Сарвена как можно жёстче. – Встань и очнись! Да перестань орать. Он ушёл.

Сарвен притих, словно не веря своим ощущениям.

- Через пару дней в форт прибудет некромант из Иртсана. Я хочу, чтобы ты тоже пришёл, Сарвен. Это в твоих интересах. Иначе я попрошу твоего друга вернуться в твой мозг.

- Он… мне… не друг, - проскулил Дард тоненько. – Он убил её.

- Мне плевать на неё, - честно сказал Чезаре. – Мне надо, чтобы ты пришёл. Если захочешь – я разделю твоё горе, и тебе станет легче. Приди.

- Я постараюсь, - хныкнул некромант.

Чезаре задержался в его сознании ещё на секунду, оглядывая тёмное храмовое помещение глазами Дарда. Надо попытаться как-то удержать в голове это место. Возможно, это поможет определить местонахождение Сарвена Дарда на тот случай, если тот вздумает остаться там.

Роз уже выходил из транса, когда тихий, почти бесплотный голос задел его сознание. «Он был мёртв, когда я нашёл его на кладбище, но потом ожил. Сам».

Чезаре не сразу понял, кому принадлежит этот голос – настолько он не походил на срывающийся, визгливый тенор Дарда. Но ответить некроманту не успел – открыл глаза и зажмурился. Дневной свет показался ему слишком ярким после полумрака храма.

«Надо передать эти слова Тёмным, - подумал Чез. - Они совпадают с теми, что сказала Фелия: Дэнни числился умершим. Понять бы ещё, как он мог ожить сам?»

Обещанный Бенволио некромант прибыл через пять дней,  а не через два, а Дард не появлялся. Очень загорелый, с выгоревшими на солнце добела волосами, просмолённый и просоленный, некромант походил на морского волка, а не на представителя своей ложи. Он щурил глаза, постоянно поддёргивал рукава порыжелой, а некогда зелёной фуфайки, он постоянно находился в движении. В маленькой палате, где лежал Дэнни, сразу стало тесно от его присутствия. Широкоплечий, неулыбчивый, грубоватый некромант вытолкал взашей и старенького врача Ласса, и Бенволио, и Фелию, позволив остаться лишь Конраду, как генералу, и Чезаре – как начальнику форта.

- Агне Йозеф, - представился некромант голосом гулким и низким.

Прежде всего он осмотрел самого Чезаре, очень заинтересовавшись им.

- Забавный сплав, - заметил Агне, глядя на мага то справа, то слева. Несмотря на свои медвежьи размеры, двигался он легко, ловко и плавно. – При таком стечении в одно русло разных видов магии эффект полностью может себя проявить только через много лет.

Роз непонимающе уставился на некроманта, ожидая объяснений. Но  их не последовало.

- Ваш пациент меня не интересует, - лишь мельком оглядев Дэна, изрёк он. – Неинтересный случай.

- Один некромант сказал мне, что этот человек однажды уже умер. Но пришёл в себя сам. Второй раз его ранили, а потом убили несколько дней назад, - заторопился рассказывать Чезаре.

Некромант со скучным лицом подошёл поближе к Дэну и взял его за руку.

- Вот эта человеческая развалина? Подняла себя сама? В таком случае, почему он не собрал себя заново? – фыркнул Агне.

Чезаре принялся рассказывать Йозефу, как было дело, но некромант слушал невнимательно, перебивал, задавал какие-то нелепые вопросы.

- А почему вы не внушили солдатам, что им надо вас слушаться? А почему маг Боли не избавил вас от мучений сразу же, как получил своё? То есть вы сидели и бездействовали, пока на крыше девчонки били в солдат молниями? Даже одна девчонка? Вот здорово.

В конце концов у Чезаре закончился запас терпения.

- Если бы мы успели всё спланировать и обдумать, то, возможно, действовали бы иначе. Но у нас не было времени, - сказал он. – Суть не в том. Некромант убил Дэна, но тот не умер. Вот уже восемь дней он ни жив и ни мёртв, почти ничего не чувствует и…

Агне приложил к сухим, белёсым губам загрубевший палец и страшным шёпотом шикнул:

- Тссс!

Роз в растерянности умолк.

- Идите отсюда все, идите, - замахал некромант руками. – Не бойтесь, не угроблю я его. Вы мне работать мешаете. 

Чезаре помедлил, но ван Конрад взял его под локоть и чуть ли не силой вывел из комнаты.

- …не чувствует, говорят… вот бездари! А? – услышал Роз, прежде чем Конрад закрыл дверь.

Вот так. Их выставили.

- И кто тут главный? – тихонько спросил Чезаре у ван Конрада.

И тот в ответ сморщил лицо, будто отведал клюквы – улыбнулся.

…он пробирался по обледенелой земле, с которой ветер слизывал снег, он шёл между могильными холмами и низкими памятниками-пирамидками. Он спотыкался и падал, но вставал раз за разом и падал снова. Одетый лишь в тюремную робу до колен, ветхую и местами рваную, да в парусиновые тапочки, воняющий после сточной трубы. Со слипшимися и смёрзшимися длинными волосами, хлещущими по лицу. Он шёл, а когда не смог идти – полз.

И чувствовал, что сейчас умрёт, что сердце вот-вот остановится, но сердце было метрономом, который не давал его внутренней мелодии закончиться, остановиться. Музыка в голове звучала по кругу, не кончаясь, повинуясь мерному ритму. Сердце отсчитывало такты. Упрямое, злое сердце, жаждущее мести и справедливости.

Ветер захлестнул его так сильно, что сбил дыхание. Из последних сил нарисовав в воздухе вспыхнувший и погасший знак ложи Боли, он упал лицом в мёрзлую землю, едва присыпанную снегом. Метроном сломался. Да, точно, метроном давно сломался. Тот самый, старинный, созданный для столичной музыкальной школы, где учились дед, отец и старший брат…

Но музыка в его голове не должна была умереть. Музыку ведь не сломаешь? Если ты давно научился держать ритм – разве ты, музыкант, не сумеешь играть дальше без метронома?

Музыка, как птенец в скорлупе, ткнулась, толкнулась и пробилась наружу. Он приподнялся на локтях, выискивая хотя бы слабый свет. И увидел его – тусклый фонарь, бросающий отсветы на человека в длинной одежде.

- Что ты такое? – услышал он сквозь музыку. – Не помню, чтобы я сегодня поднимал дохляка!

Сердце-метроном снова сломалось, и на этот раз музыка на какое-то время замолкла. Без неё стало совсем плохо и темно. Холодно, как же холодно, помогиииите… Он вытолкнул последний вздох сквозь зубы и промычал первые ноты заледеневшим горлом. Метроном снова принялся отсчитывать такты. Вот так-то, так-то, так, так-так… так, так-так. Его внутренняя музыка была слишком упрямой, чтобы заглохнуть в такой вонючей дыре, как эта…

Музыка становилась громче, крепче, уверенней.

И тут её прервал голос Чезаре:

 - Дэнни, ты сводишь его с ума! Без него мы не сможем вернуть тебя к жизни.

Он очень удивился и даже прервал мелодию, но на этот раз метроном не подвёл, продолжал размеренное тиканье. Но в безмолвии от этого методичного звука стало очень скучно и печально.

И тут он услышал, как чей-то не лишённый мелодичности голос поёт эту мелодию. Довольно правильно, хотя и с какими-то варварскими вариациями. Голос сипловатый, с «песком», не слишком высокий, но и недостаточно низкий. Поёт с воодушевлением и даже какой-то молитвенной торжественностью. Поёт так, что хочется вторить. Да ещё и, кажется, похлопывает ладонями по коленям – такой чёткий, приятный звук, куда лучше, чем метроном.

Он слабо шевельнул губами. Увы, горло так пересохло, что, похоже, музыка останется где-то между вдохом и выдохом, на грани тишины и звука.

Тогда он решил хотя бы посмотреть на того, кто услышал его мелодию и теперь поёт на свой лад, и открыл глаза.

Дард стоял на коленях перед алтарём. Он был полностью согласен с отцом Штаваном – путь человека, желающего жить вечно, непрост. Осталось одно испытание, и он пройдёт первую ступень. Штаван даже порадовался за него – сказал, что сам он первую ступень проходил почти год. Это потому, что он, Сарвен, маг ложи Боли, и уже многое знает!

Храм казался ему не тёмной развалюхой, а волшебным дворцом, и холода Сарвен тоже не чувствовал – ему даже мнилось, что вокруг пылает столько огня, что хватает и света, и тепла. В его крови тоже горел огонь – это от вина, которое ему налил отец Штаван. В ту самую чашу, где лежали мышиные кости. Вино было горьковатым, терпким, губы после него жгло, как от перца. Но куда сильнее обжигало душу Дарда страшное пламя нетерпения. С каким восторгом он ожидал посвящения! Он уже видел светлое, ласковое лицо Анстис и её глаза, полные любви. Любви к нему, Сарвену Дарду. А как же иначе? Разве Дэн когда-нибудь пошёл бы ради неё на такие жертвы, как он?

- Ты вверяешься мне по доброй воле, - проскрипел отец Штаван и руками, похожими на руки трупа, поднял вверх старинный меч. – Ты отдаёшь мне всё и взамен получаешь вечное знание. Да?

- Да, - блаженно улыбаясь, ответил Дард. Он видел не меч и не старца – он видел Лик Смерти, намалёванный на стене. И ему казалось, что ничего прекраснее никогда не рисовала рука человека. – По доброй воле, учитель!

И положил голову на алтарь.

Чезаре Роз в нетерпении ковырял пальцами повязку на шее. Рана уже почти не беспокоила его. Но непреклонный врач велел пока не спешить и исправно перевязывал шею Роза дважды в сутки.

- Он там что, поёт?

Ван Конрад пожал плечами.

- Я никогда не понимал, как работают маги ложи Смерти, - сказал он. – К тому же этот вообще какой-то чудной. Одним словом – иртсанец!

- Не похож он на иртсанца, - задумчиво ответил Роз. – Они все смуглые, а этот просто загорелый. А сам по себе светлый. Я скорее склоняюсь к тому, что этот человек шарлатан.

- Позвать другого? – неожиданно ядовито поинтересовался генерал ложи Боли.

Чез потёр подбородок.

- И ждать ещё неизвестно сколько… нет. Но я не так давно пригласил ещё одного некроманта, и мне очень интересно, почему он не пришёл?

Он очень устал за последние несколько дней. Да и сильно переживать за Дарда не хотелось – не тот он человек, чтоб за него особо волноваться. Дела форта и беспокойство за Дэнни, размолвка с Линлор и постоянные переговоры со Светлыми магами из его команды – вот то, что было первостепенно. Особенно Линлор и особенно переговоры. Ловцы и пограничники были недовольны тем, что пребывание Тёмных в форте затянулось. Они охотно выставили бы их вместе с кроватью, на которой лежал Дэн.

Чезаре приходилось убеждать их и уговаривать.

Что до жены, она всё ещё дулась на Чеза и мало с ним общалась. У матери она продержалась два дня, потом сама сбежала, но и мириться с мужем не желала. Кончилось тем, что она отправилась во внешний патруль сегодняшним утром, и вот теперь Роз должен ещё и из-за этого волноваться.

Так что тут не до Сарвена Дарда.

Но что-то в душе у Чезаре иногда царапалось такое, не слишком приятное.

И вот  сейчас, когда он заговорил о некроманте с генералом Конрадом, это царапанье значительно усилилось.

Чезаре понадобилось некоторое усилие воли, чтобы установить связь с Дардом. Как и в прошлый раз, он увидел его глазами храм и Лик Смерти, а затем – боковым зрением – блеск меча и старца, удерживающего оружие. Старца, похожего на мертвеца.

Это было очень похоже на принесение жертвы, причём весьма неоднозначно обустроенное – весь облик старца говорил о том, что он из древних живых мертвецов. А им необходимы жертвоприношения, чтобы продолжать своё гнусное существование.

Чезаре вспомнил всё, что видел глазами Дарда и, удерживая с ним связь, перенёсся туда – в тёмный храм. Он никогда не переносился в неизвестное место, но надеялся, что мыслесвязь с Сарвеном послужит ему ориентиром.

Он успел за долю секунды до того, как меч опустился на шею Сарвена. Поскольку Чез пользовался глазами некроманта, то и оказался он непосредственно под ударом. У него только и хватило времени, чтобы упасть всем телом на Дарда и продолжить падение на пол уже с некромантом в объятиях.

Старец с натугой поднял меч с опустевшего алтаря и ударил вновь – Чезу под руку попалась чаша, большая и увесистая, ей он и воспользовался как блоком для клинка. На поясе у Роза в кожаной кобуре висел пистолет, но ведь ещё и дотянуться до него было надо.

Дард пришёл в себя и толкнул Чезаре. Меч вонзился в доски между ним и некромантом.

- Дурак! Он одурманил тебя! – крикнул Роз. – Защищайся!

- Ты прервал обряд! – завизжал Дард.

- После которого эта тварь ещё сто лет…

Чез выхватил пистолет и выстрелил в старца. Но не попал.

Некромант поднялся на ноги и нетвёрдо пошёл на старика.

- Сто лет бессмертия? – спросил он.

- Ты сказал «да»! – завопил старец и замахнулся на Дарда мечом.

- А ты обманул, - с неожиданной горечью сказал Сарвен. Он не стал уклоняться от удара. Он прошёл под меч, отсекший ему с головы изрядный клок кожи с волосами, и схватил живого мертвеца за запястье. – Как я мог тебе поверить…

Чезаре выстрелил второй раз. Старец с недоумением посмотрел на дыру в животе. Сарвен воспользовался этим замешательством, вырвал из его руки меч и снёс мертвецу голову.

- Я принимаю себе твою жертву, Штаван, - сказал он.

И повернулся к Чезу.

- Ты вроде как мне долг вернул, да, Роз? Не ожидал я… от Светлого-то.

Чезаре подошёл к Сарвену и отобрал у него меч, а потом перенёсся вместе с некромантом в форт.

Дард что-то кричал. Но Чезу было не до его криков. Так, с мечом в одной руке и некромантом, взятым за шиворот, в другой, Чезаре Роз перенёсся под дверь палаты Дэнни.

Услышав пение, доносящееся с той стороны, Сарвен Дард порядком струхнул. Но ещё хуже ему стало (и Чезаре Роз был с ним согласен), когда некромант посмотрел на свои руки. Левая, которая так и висела плетью, сухой веткой торчала из оборванного по плечо рукава, правая походила на птичью лапку – красноватая, узловатая… усохшая. Дард взвизгнул.

Чезаре показалось, что некромант сейчас упадёт в обморок. В этот момент дверь в палату Дэна открылась, и Агне Йозеф, ширококостный, могучий, как морское божество, встал на пороге, с неподдельным интересом глядя на Чезаре с мечом и окровавленным Дардом в руках.

- Сруби ему голову, - предложил Агне. – Посмотрим, что будет.

- Как Дэн? – спросил Чезаре, пытаясь заглянуть в палату, но мощная фигура некроманта загораживала обзор.

- Что ему станется? Лежит. Кормить, поить, менять пелёнки. Думаю, он ещё немножко времени будет вести себя как младенец. Поющий младенец, - немного подумав, уточнил Агне. – Сиделки-добровольцы есть?

После этого он посмотрел на Дарда, едва ли не теряющего сознание, и подцепил его пальцем за шиворот, сняв с руки Чеза. Щуплый и невысокий Дард повис в руке великана Йозефа, как подвешенный за шкирку котёнок.

- Вот, прервал обряд… кто мог подумать, что некроманта может одурачить древняя мумия? – поделился с Агне Йозефом Роз.

- Ну и чудо. Хотел стать королём мертвецов, да? Теперь, пока не закончишь обряд, будешь мытарствовать, как твой предшественник. Ничему-то вас, трупарей, жизнь не учит!

И, величественно ступая, Агне понёс Дарда вон из лазарета. Чезаре даже и не знал, как разорваться – кинуться за Агне Йозефом, потому что с Сарвеном они явно не закончили, или посмотреть, как там Дэнни. Но в конце коридора Агне обернулся.

- Где тут у вас можно пожить денька два-три? Хочу разобраться вот с этим вот экземпляром!

И тряхнул Дарда. Тот, по мнению Роза, заслужил куда большую трёпку, но сейчас ещё не достаточно пришёл в себя после дурмана, которым его опоили.

- Весёлая у вас тут, в форте, жизнь, - изрёк, морща лицо, ван Конрад и вошёл в палату к Дэнни.

Дэн Софет ван Лиот, маг ложи Боли, окончательно пришёл в себя спустя двадцать один день после вмешательства Агне в его судьбу. Весна уже захватила буйным пробуждением природы всю Тирну, до самых северных широт. Стихийники крепости Моро вскрыли лёд реки Азы возле столицы, и в летней резиденции короля уже начали наводить порядок. На могиле Швеи расцвели гиацинты, посаженные женщинами селения. Остатки ложи Смуты постепенно стягивались к форту на реке Рахмаш. Светлые маги форта и солдаты под влиянием Чезаре присмирели и перестали задавать лишние вопросы, сосредоточившись на «угрозах с той стороны» - Иртсане. Линлор помирилась с Чезом. Агне Йозеф выдал Чезаре Розу целый ворох предостережений, касающихся его состояния после воссоединения души и тела – дескать, это не пройдёт просто так. «Вот когда умрёшь – тогда и поймёшь!» Сарвен Дард перестал усыхать после очень долгих манипуляций  Йозефа, который серьёзно занялся его «воспитанием». Едва Дэнни стал подавать признаки разумной жизни – то есть разговаривать, садиться в кровати, самостоятельно есть, Агне покинул форт. Дарда Чезаре попытался задержать, но тот одной тёмной ночью всё-таки ухитрился улизнуть, и больше о нём ничего не слышали. Каким образом  некромант успел утащить и меч из запертого кабинета начальника форта, Чезаре оставалось только догадываться. Печально было понимать, что уроки Йозефа не пошли Дарду на пользу, но, похоже, щуплый некромант уже определился со своей судьбой и ничего менять не собирался. Он хотел продолжить становление на путь короля мертвецов и вернуть к жизни Швею.

Дэн Софет тем временем учился сидеть, есть, ходить по нужде и говорить. Его мучили боли в груди и голове, ночные кошмары, навязчивые мелодии и вспышки неконтролируемых им эмоций. Последние заставляли содрогнуться даже магов ложи Боли. Им приходилось сдерживать Лиота и постоянно держать под контролем. Лучше всего справлялась с Дэном, как ни странно, Линлор Глейн – когда ей удавалось присутствовать во время приступов, она садилась поближе, держала пациента за руку и разделяла его боль. Разделяла, превращала в свет и возвращала. Отражённый свет исцелял раны. Дэн становился спокойней, засыпал с улыбкой, а Лин выходила от него, пошатываясь от усталости.

И вот в конце весны он сумел встать на ноги и выйти из лазарета. Исхудавший, бледный, с коротко и неровно остриженными волосами, держась за руки Чеза и Конрада, в  белой рубахе ниже колен, он походил на старичка. Жаркое солнце заставляло Дэна щуриться, а ослабевшие мышцы так и норовили подвести его.

Линлор была довольна пациентом.

- Маги Боли сделали очень много, - сказала она Чезу, - но я постаралась куда больше.

- Что же ты сделала? – улыбаясь, спросил Роз, глядя, как Дэнни самостоятельно идёт к скамейке возле лазарета.

Он примерно представлял, что ответит Лин, но ей уж очень хотелось похвалиться. Она никогда не оставалась равнодушна к похвале.

- Я восстановила его эмоциональность. Все чувства, которые ему разделили, всё, что он сумел уберечь, но спрятал так далеко, что и сам не мог воспользоваться. А ещё…

Линлор, загадочно улыбаясь, показала Чезаре чёрный новенький скрипичный футляр.

- Я была у одного мастера в Интиссе, и он восстановил скрипку, - сказала она торжественно. – Теперь он сможет играть на ней!

Чез, уже собравшийся наградить Лин самыми лестными и восхитительными прозвищами, вздрогнул.

- Ты хотя бы представляешь, сколько бед ему принес его талант? Скольких людей он убил с помощью этой скрипки?

- Теперь он больше ценит жизнь, - беспечно ответила Линлор. – Мы с ним говорили об этом. Дэн Софет сказал, что был поражён – как легко отнять жизнь, и как сложно – вернуть! И знаешь… Сначала я беспокоилась насчёт твоих идей – объединить магов, отменить Светлый и Тёмный Ордены. Теперь же я вижу, что над этим нам обязательно надо работать.

Она вручила футляр Чезаре и кивнула на Дэна.

- Будет лучше всего, если её отдашь ты. Он плохо помнит всё, что было с ним после тюрьмы, но зато отлично запомнил, как просил тебя сберечь его книгу и скрипку.

- Хм… а как же книга?

- Её читает эн ван Конрад, - сказала Линлор. – Обещал вернуть не сегодня-завтра. Ну что же ты? Иди.

Поздним вечером в конторе начальника форта начался совет. Здесь в большом помещении собрались почти все маги, бывшие на этот момент в форте – включая троих Тёмных, которые, по мнению подчинённых Роза, тут слишком загостились. Чезаре долго убеждал всех в своей правоте – в том, что магам следует объединиться, что вражда, заставляющая их убивать друг друга, убивает слишком многих. Он приводил примеры, он был красноречив, как никогда.

- Наши дети должны учиться вместе, - говорил он, - наши внуки должны осваивать все имеющиеся виды магии и их приёмы. Взгляните, как уязвимы мы по отдельности!

У него даже разболелась уже зажившая рана на шее – перенапряг голосовые связки.

Но магов он так и не убедил.

- Мы передадим это магам всех лож, - сказал генерал Конрад, - но ложа Смуты так скверно начала, что это отвернёт от вас и Светлых, и Тёмных. Пока у вас не будет положительных случаев – можете не рассчитывать на нашу поддержку.

И сколько ни возражал Чезаре, что трагические совпадения прошлых лет – не его вина, что он отстранился от деятельности ложи Смуты в самом начале, что генерал Кор Тэллин извратил его идеи – всё было напрасно.

Бывшие маги бывшей же ложи Смуты, чьё отношение к объединению претерпело сильные изменения в последние месяцы, прошедшие после смерти их генерала, тоже оказались не в восторге от речи Чезаре Роза.

- Не так мы видели нашу миссию, - сказал один из них.

Ибо они считали важным свержение власти простаков и вместо нее установление режима магического. Разумеется, под управлением ложи Смуты.

Задолго до окончания совета Дэнни ускользнул из конторы. Чезаре не сразу заметил, что ученика среди собравшихся уже нет. Выслушав все возражения и найдя поддержку только в лице Линлор и четырёх-пяти сотоварищей по форту, Чезаре закрыл собрание и вышел на воздух.

Форт остывал после дневной жары. От деревянных мостовых и стен домов шло приятное тепло. С гор же и от реки наплывали волны прохладного тумана. В чёрной вышине неба зрели по-летнему крупные звёзды. Услышав музыку откуда-то сверху, Чезаре окинул окрестности взглядом.

Похоже было, что Дэн забрался на скалы и там, в тишине, играл на скрипке.

Дэнни впервые почувствовал себя живым после всего произошедшего с ним, когда ему удалось удрать от контроля всех его «докторов». Он сам смог заняться своими мелкими проблемами вроде слишком слабых мышц и кружащейся головы. Забравшись на скалы, нависшие над фортом и глядя на звёзды, Дэн ощутил, что его переполняет покой на душе. Он очень давно не ощущал покоя. Даже лёжа в бессознательном состоянии и потом, восстанавливаясь, он переживал множество ощущений – и спокойствия среди них точно не было.

Осознал неожиданный факт, что его убил Дард. Оплакал смерть Швеи. Понял, что Чезаре создал ложу Смуты, по вине которой Дэн в десять лет стал убийцей. Выслушал настойчивые убеждения генерала своей ложи, что ему необходимо жить в их затворнической общине и заниматься исключительно магией Боли – никакой музыки, никаких стихий! Стоически выдержал краткий визит Дарда, распинавшегося о том, что он считает Дэна виновным в гибели Анстис. Хуже всего была Линлор, которая капля за каплей наполняла его душевной болью. Она восстанавливала чувства и память  так дотошно, словно её призванием было мучить пациентов этой шелухой. Невзирая на сопротивление Дэна, на его проклятия, на вспышки его гнева, она восстановила всё. И каково ему теперь с этим будет жить?

Но вырвавшись из форта со скрипкой в руках, Дэн сидел, играл обрывки всех мелодий, какие только помнил, смотрел на звёзды и мысленно благодарил их всех.

Даже Линлор Глейн и Сарвена Дарда. Даже Марселиуса ван Конрада, старого манипулятора, строящего на Дэнни далёкие и сложные планы. Даже Чеза.

Стоило Дэну вспомнить Чезаре, как он оказался рядом. Его возможности устанавливать мыслесвязь явно улучшились. Хотя куда уж лучше-то!

- Я завтра ухожу, - сказал ему Дэнни. – Где-нибудь на рассвете. Хотел попросить тебя кое о чём.

- Как это – уходишь? Я так на тебя рассчитывал! – с явной обидой сказал Чезаре.

- В том-то и соль, - ответил Дэн. – У всех на меня какие-то планы. Никто не хочет взять в расчёт, что я не собираюсь им следовать.

- Тогда зачем ты сюда пришёл вообще, - буркнул Чез.

- Хотел узнать у тебя кое-что, - вздохнул Дэн. – Я тогда и сам толком не понимал, что именно, но теперь-то я знаю. Понимаешь, Чез, я искал виноватых. Сначала винил брата, потом Тэллина, потом – весь ваш Орден…

- А надо было винить меня? – улыбнулся Роз.

Дэнни покосился на него и покачал головой.

- Мне надо было винить себя. Я согласился убить человека в обмен на книгу.

- Но ты был совсем маленький, - возразил Чезаре. – Поддался уговорам и манипуляциям…

- Слишком маленький, чтобы не поддаться манипуляциям, но достаточно большой, чтобы убить человека? – усмехнулся Дэн. – Да, конечно. Что я тогда понимал?

- Вот именно поэтому ты должен остаться. Ты же видишь, что наше дело – это то, чему надо себя посвятить.

- Я бы желал посвятить себя своей жизни, Чез. Может быть, я когда-нибудь вернусь к тебе. Ведь ты мой учитель. Но пока мне хотелось бы…

Он коснулся пальцами нежных, чутких струн скрипки.

- Пока мне бы хотелось исчезнуть.

- Понимаю, - сказал Чезаре. – Значит, утром?

- Да. Мне надо забрать свою книгу.

- Ты сказал, что хочешь о чём-то попросить, - напомнил Чез.

- А… да. Не говори генералу Конраду, что отпустил меня и, главное, что всегда можешь меня найти.

- Э?

Дэнни усмехнулся. У его учителя сейчас был глуповатый вид. Даже в относительной темноте, при слабом свете месяца.

- Э! – передразнил он Роза. – Тебе достаточно раскрыть зонт, чтобы позвать меня… учитель Роз.

Эпилог

2387 год

- Я выбираю в секунданты Шартула Гаренса, - сказал Дэн Софет. – У тебя есть секундант, Винцент Роз?

- Тобиас Франкотт, - выпалил Винцент.

- Это исключено, - возразил Дэн. –  Нет. Только  не Тоби. Какой смысл в смертельном поединке, если секундантом выступает некромант? Он твой наставник и мой товарищ. 

- Кого ещё нельзя? – разозлившись, спросил Винцент. – Студентов, преподавателей, представителей лож, родственников?

Ван Лиот пожал плечами.

- Я лишь сказал, что не стоит звать Тоби.

- Тогда я зову Стил Роз, - сказал Винцент.

Дэн Софет на секунду прикрыл глаза. Стил Роз, конечно же. Непримиримая, беспощадная к себе и другим, Стил Роз – металлический цветок, острый шип в сердце. Дочь Чезаре как секундант в дуэли с внуком Чезаре. Не хватает разве что двоих – самого Чеза и его сына, Армана.

Вот она какая, судьба.

- Хорошо, - сказал Дэн. – Так тому и быть. Встречаемся в семь часов утра на площадке обсерватории.

Винцент покинул его кабинет в очень плохом состоянии. Софет проводил юнца тяжёлым взглядом. Юному Розу в этом году исполнилось восемнадцать, но до чего же он был инфантильным, наивным и слабым! И это – внук Чезаре!

Софет дёрнул уголком рта, встал из-за стола и пошёл искать Азноха.

Старый просчитыватель сидел на своём излюбленном месте – на подоконнике окна между двумя лестничными пролётами, третьего и четвёртого этажа главного корпуса магической Академии.

- Проверь расчёты, Азнох, - попросил он, - касающиеся безвременной смерти Винцента Роза. Если мы всё сделаем правильно, то они уже должны измениться.

Саттул Азнох зашуршал блокнотами, которые всегда держал при себе в поясной сумке. Вытащил один, долго листал, внимательно вглядываясь в бисерный почерк. Дэн нетерпеливо ждал, не пытаясь заглянуть в блокнот – иначе старик захлопнет его и ничего не скажет. «Старик… да я ведь старше его лет на десять, - Дэнни покосился на отражение в оконном стекле. Он по-прежнему применял к себе все возможные чары, чтобы выглядеть не старше двадцати пяти. – А какой медлительный, косный, замшелый старец!»

- Да, - Азнох зашуршал карандашом по бумаге, - есть вероятность, что юный Роз не встретит свою смерть в этом возрасте. Но тогда её встретят другие.

Старик посмотрел на Дэна через толстые стёкла очков. Его смуглое, почти чёрное лицо выражало крайнюю степень сожаления и некоторое удивление.

- Здесь цифры сходятся на твоём имени и на имени Чезаре Роза. Но Чезаре умер в две тысячи шестьдесят шестом от руки…

- Я знаю, - ответил Дэн. – Тут нет ошибки, Азнох. Всё правильно. Всё так, как и должно быть. Чтобы кто-то жил – кто-то должен умереть.